Мы смотрим кино

- Какое кино смотреть будем? – спрашивает Лави, постукивая ногой в такт музыке. - Мне всё равно, - бросает Канда, плюхаясь рядом с Уолкером и неотрывно следя за ним. - Лави, я полагаюсь исключительно на твой вкус, - улыбается тот. - Ну, хорошо. А ты как, Линали? Хочешь что-то определённое? – - Нет-нет. Выбирай сам, - звучит тонкий голос девушки. Чья-то рука невесомо обнимет подростка. Тот обернувшись увидит ухмыляющегося Канду. И что-то внутри жалобно взвизгнет, чувствуя неладное. Свет в комнате погаснет. Фильм начнётся. «Ну, наконец-то!» - подумает Уолкер, никак не комментируя объятия Юу. Фильм кажется довольно скудным. Наверное, из-за глупых заставок в начале. Но Аллену совсем не скучно. Чужие руки проводят по его телу, спускаясь к ремню. Глаза мальчишки широко распахнуться, а пальцы нервно вцепятся за руки Юу. Но тот будет совсем не против держаться за руки. Даже будет невесомо проводить по косточкам Аллена, гладя с лёгким нажимом. - Канда, отстань от меня, - зло говорит Уолкер. Эта просьба не возымеет нужного эффекта и Юу начнёт проводить языком, буквально вылизывая ухо подростка, издавая хриплые звуки на самом пике близости. Эти действия столь омерзительны и порочны, но вопреки всему у Аллена закатываются глаза, подрагивают кончики пальцев. Дыхание срывается, а непонимание ситуации усиливает нереальность происходящего. И все друзья так подозрительно замолчали, не оборачиваясь на парней. Аллен тоже решил вновь увлечься фильмом, искренне надеясь на то, что японец прекратит впадать в безумие. В происходящее седовласый верить отказывался. Сильная рука возмутительно нежно проводит по скулам. Кончики пальцев слегка постукивают по щеке, поднимаясь вверх и неумолимо возвращаясь обратно. - Ай! Канда, ты что делаешь?! – говорит Аллен, когда Юу кусает его кисть, зализывая. Но ответа Уолкер не получает, чувствуя всё новые и новые укусы. Грубая кожа лица настойчиво ластиться к его щеке, пытаясь дотронуться до губ. И руки брюнета вновь позволяют различные вольности, которые Аллен прерывает, хватая его ладони. Правильно, прикасаясь к друг-другу без рук можно получить большее удовольствие. И подросток понимает как бешено стучит сердце, призывая принять все ласки его странного друга. Он уже совсем не против. Но сопротивляться не перестанет, да? Хотя бы делать вид, что сопротивляется. Его руку выхватывают. Проводят ею по чужому лицу, очерчивают контур тонких губ брюнета. Аллен находиться в некой прострации, полностью отдаваясь ощущениям. Пальцы чувствуют прикосновение шершавого языка. Уолкер улавливает тихий смешок. Картины фильма блекло проносятся по сюжету, не застревая в голове. Это так сложно терпеть. Так сложно не поддаться навстречу. Седовласый всем нутром ощущает пристальный взгляд японца, который словно пытается проникнуть в его мысли. Руку подростка перехватят, заставляя обнять Юу. А затем начнут поворачивать его лицо, подталкивая Аллена к чему-то более стоящему. Нижняя губа почувствует тёпло и слабую сырость. Это будет медленно и мучительно. Словно Уолкера подали в виде деликатеса на пробу. Светлые ресницы начнут трепыхаться. Ногти вцепятся в кофту японца. Он соберёт последние силы, он постарается. Но этот реальный сон оставляет лишь один выбор – наплевать на всё, что будет дальше и просто окунуться в эти чувства с головой. Японец почувствует слабый и неумелый ответ. Слегка приоткрытые губы будут и дальше манить. К продолжению сей парадоксальной близости. И Аллен дождётся кульминации. И фильма, и поцелуя. Придвинется ближе, перекидывая ноги. Схватит ладони Юу. Потеряется в этом мире. И эти противные звуки поцелуя – они кажутся столь развратно привлекательными, раскрепощают мальчишку. Свет включится. Подросток не будет слышать разговоров. И все друзья начнут расходиться, не обмолвившись о том, что происходило пару минут назад. Лави с Линали не могли не услышать тех звуков, ведь так? Почему они молчат и опускают глаза в пол? Надевая шарф, Уолкер обернётся, чтобы сказать хоть что-нибудь брюнету, что заставлял его совершать противоречия. - Забудь, - прозвучит подростку вслед. Но мальчишке кажется, что укусы на кистях не позволят ему подобной роскоши.