даже если

- Зива, это же твой дом! - Нет. Не мой.

Когда она рывком открывает дверь в собственную квартиру, Тони лежит на полу ничком – в каком-то полуметре от мертвого тела Майкла Ривкена; он готов поклясться на чем угодно, что она едва ли верит своим глазам. Зива бежит к своему возлюбленному, проверяя пульс; Тони отстраненно думает, что в этом нет нужды – пытаясь не зацикливаться на том, что его ждет по окончанию дня от начальства; и, особенно - от нее самой, пока-еще-не-бывшей-коллеги. Тони чувствует себя предателем – даже зная, что выбора у него не было; что ставки были – жизнь на жизнь; он или убил, или был бы убитым. Тони отчаянно хочется вернуть все на десять минут назад. А Зиве столь же отчаянно наплевать на все, что (кто) окружает ее в эту самую секунду. Гиббс бы сказал, что они друг друга стоят. Точно бы сказал. Когда Тони получает головомойку от начальства и с горем пополам, не без помощи его же, - но все же разруливает возникшую проблему с Моссад, Зивы рядом нет. Зива стоит во дворе возле здания, в котором полчаса назад допрашивали Тони и старается не показывать, что она, где-то в глубине своей души, все-таки его ждала; она в жизни не признается никому, что чувства к Ривкену были, как оказалось, не такими уж и глубокими. Не такими, как к... - Ты пожертвовал всей своей карьерой, и ради чего? - Ради тебя. Слова вылетают сами собой; со своим длинным языком Тони до конца жизни так и не расквитается. Зива смотрит на него так, будто перед ней убийца, а не лучший друг - Тони осекается на половине шутки в собственных мыслях, так (не) кстати вспоминая о том, что он, вообще-то, убийца и есть. Тони в сотый раз за сутки думает, что лучше бы убили его. Злость на себя выливается в бредовую тираду о том, что Зиве просто обидно из-за того, что Ривкена смог одолеть даже такой, как он, - Тони в жизни так не было противно от собственных слов; та слушает, а потом бросается на него в бессильной ярости - и они вместе падают на землю; одному черту известно, как Зиве хватает выдержки и сил не начать распинаться прямо перед ним, - не насчет того, что Тони Ривкена просто перехитрил, - а о том, что она, вообще-то, в один день доверие к трем близким людям потеряла. Ни один шторм не может длиться вечно; и Зива уходит, а Тони так и остается лежать ничком на асфальте. И спустя еще сутки, когда она выговаривает Гиббсу свое «так и так, я больше не могу доверять Тони», тот лишь кивает и садится в самолет, не приглашая ее с собой. А по возвращении домой не ищет на ее место нового агента. Просто Гиббс знает, как много времени людям нужно, чтобы что-то, очень важное для обоих, понять. А Тони и Зива однажды обязательно поймут – он в них не сомневается. Даже если на это уйдет еще несколько месяцев.