Жатва

      Гулкий гром автоматной очереди доносится из-за вырвиглазно-розовых полотен клетчатого пледа, вот уже третий день подряд неумело имитирующих роль занавесок. Последовавший затем рокот отдалённого взрыва заставил заплаканное лицо тринадцатилетней девчушки ещё сильнее сжаться в колени, будто бы эти жалкие килограммы ободранной плоти являли собой вожделенное спасение от царящего на улицах Гравити Фолз Рагнарёка. Сиротливые всхлипы, больше похожие на искажённые этюды ночных цикад, сейчас звучали всё реже и реже — Мэйбл Пайнс физически не могла исторгнуть из себя ни грамма солоноватой слюды. Она уже почти привыкла к молчаливому укору пустых глазниц близнеца, привыкла к резкому запаху собственных телесных выделений, азотистым пероксидом разъедавших нежную кожу бёдер.       Вот только к фантасмагории пороховых выхлопов, являющихся обязательным атрибутом Национальной гвардии, она не привыкла до сих пор.       Кажется, что вместо век у неё тяжёлая, сморщившаяся сегментированная чешуя, въевшаяся в лопнувшие склеры. Именно поэтому для Мэйбл становится огромным сюрпризом, когда мускулистые руки подхватывают обессиленное тельце. — Всё кончено, девочка. Они мертвы.       Невидящий взгляд когда-то озорных глазёнок утыкается в серый бронежилет и обтяжку цвета хаки, идеально выверенный белый бэйджик с ничего не значащей тесёмкой символов. Демоны побеждены, но вот только какой ценой. Неверная дымка бессознательного манит девочку, но последним усилием воли она распахивает отравленные омуты очей. Она должна держаться.       Вот и первый этаж Хижины Чудес. А вот и кашица серого вещества из органона Стэна, потратившего единственный кусочек свинца на себя любимого. Болезненно-жёлтый ореол озаряет дверной проём с шипами вывернутых из пазов петель. Не в силах больше сохранять хоть какое-то подобие мыслительной деятельности, Мэйбл прикрывает глаза. Секунда — и аккуратный толчок жилистого плеча заставляет экипажи дисперсных линий отступить в сторону, возвращая ясность зрения.       На улице Гравити Фолз есть фонари, как и в любом другом населённом пункте. Но вряд ли этот самый абстрактный "населённый пункт" может похвастаться спелыми гроздями висельников в военной форме на этих самых фонарях, мерно покачивающихся под невесовыми прикосновениями вечернего ветерка-Минуано. Мэйбл нет смысла изображать удивление, страх, либо что-нибудь ещё из этой же когорты. Она знает, какого цвета глаза у её "спасителя".       Солдат аккуратно кладёт слабо трепыхающийся кулёк на капот Хаммера. Лениво отводит руку назад и впечатывает костяшки прямо в полуоткрытый рот. Мэйбл хрипит, давится зубной крошкой, кровавыми пузырями, и раздирающим своды нёба металлом, а кукла Билла Сайфера нежно гладит липкие комья завалявшихся волос. — Наконец-то! Нет этого показушного веселья, бездумного оптимизма. Всего лишь маленький детёныш, как минимум дважды обоссавшийся от страха. Ну что, дотянем до троицы, а?— губы касаются рваного пореза на лбу.— И к чему всё это лицемерие? Правила, номенклатуры, если перед тугим галстуком на шее все люди, как один, послушно наполняют водичкой свои штанишки. Что солдаты, что Звёздочки. И ведь никто не ценит твои альтруистические порывы: я всего лишь открываю перед ними истину.       Мэйбл кривит рот, больше похожий на щербатую прореху каньона, в беззубой улыбке. Кукла Билла вторит ей тихим хихиканьем, затягивая очередной узел. — Висячие звёзды бывают не только в планетарии. Вот так новости!