Scott is daddy

      У Митча потрясающее тело.       Правда. Его фигура — идеал Скотта: тонкая, маленькая, хрупкая. Он немного нескладный, что лишь добавляет шарма, а с недавних пор ещё и всюду гладкий. Скотта не смущали волосы, но есть что-то пикантное в этой новой детали образа его бойфренда.       Помимо фигуры, у Митча ещё много достоинств: губы, глаза, жесты, походка и то, как он прогибается в спине. Выпускать его на люди — это рискованное занятие, проще говоря. Но с покупкой этой дурацкой кофты риск превратился в неизбежность.       — Митч, это что?       — Это J. W. Anderson.       — Забавно, я думал, он создаёт вещи.       Митч хмурится в непонимании.       — А не оружие массового поражения, — добавляет Скотт.       Юноша закатывает глаза, но по его улыбке понятно, что комплимент засчитан.       — Я влюбился в неё, как только увидел. Тебе нравится? — Митч поворачивается к нему спиной и выглядывает из-за своей чёлки, совершенно уверенный в реакции Скотта.       Парень протягивает ладони к его спине, оглаживает лопатки и ведёт тыльной стороной пальцев по позвоночнику.       — Мне нравится твоё обнажённое тело. — очнувшись от ласк, Митч поворачивается обратно. — А эта кофта — самое «обнажённое», что могло быть на тебе.       Он медленно целует юношу в своих руках, и тот чувствует, как распадается на части. ***       — О боже, посмотрите, как это чувственно, — говорит блондин и заставляет своего бойфренда подняться.       — Она сегодня с обнажённой спинкой.       — И я могу забраться прямо туда.       Митч тут же приземляется на колени Скотта. Как и обычно, в любой непонятной ситуации, он оказывается на Скотте, у Скотта, при Скотте, по своему желанию или даже интуитивно.       Ладони парня под его одеждой заводят куда больше, чем ему представлялось.       — Нееет! — пищит он, почувствовав щекотку.       Что ж, прощай, стояк Митча. Привет, стояк Скотта. ***       На самом деле, Скотт заставляет его изнемогать в ожидании. Предполагалось, что парень тут же последует за ним на кухню, но он остался в комнате ещё на десятки минут. Откуда у него вообще столько самообладания?       Митч перенёс бы это легче, не приходи к нему все эти навязчивые идеи: как бойфренд прижимает его к стенке или как он лапает его прямо через одежду, а может, он сразу опустил бы его на колени?       Когда у Митча почти не остаётся терпения, он чувствует, как ладонь Скотта ложится на его живот, а грудь прижимается к его лопаткам.       — На этот раз монтажом занимаюсь я, — говорит Скотт низким голосом.       — Нет! — в своей манере возмущается юноша. — Ты всегда оставляешь все наши брачные игры.       — Ммм? — он ведёт носом по смуглой шее, оставляя Митчу всё меньше сил на сопротивление. — Что говоришь?       Митч чувствует, как зубы Скотта смыкаются на его ухе, а следом его нежно обхватывают губы.       — Я спросил, — юноша грациозно поворачивается к нему, — когда ты уже уложишь меня на этот стол?       Скотт улыбается ему той самой тёмной улыбкой, которая предвещает боль в пятой точке. И Митчу нравится это.       — Как только ты ласково попросишь.       Он прижимает юношу к себе, и тот понимает, что уже не в состоянии играться, дразнить своего парня. Сегодня он готов отдать победу Скотту. Скотту, что страстно целует его, под чьим напором он не способен выстоять ни морально, ни физически, чьи руки не дают ему упасть, а лишь прижимают крепче. Митч стонет ему в губы один раз — специально, зная, как стоит у Хоинга на его голос, второй — непроизвольно, когда под его кофту наконец пробираются большие ладони. Скотт знает каждую его точку, куда нажать, чтобы юноша прогнулся в спине или выгнулся ему навстречу, чтобы закрыл глаза и беспомощно открыл рот.       Этим он и пользуется, когда поцелуй прерывается. Скотт осторожно оглаживает его бока, в шаге от щекотки. Он оставляет засос на правой стороне шеи Митча, и с каждым разом это всё больше похоже на ритуал.       Как же всё-таки странно это: отрицать отношения — и постоянно флиртовать, говорить о тайной второй половинке — и осыпать комплиментами лучшего друга, утверждать: «Мы друзья» — и оставлять засосы.       — Я сниму этот кусочек ткани, — и вопросительные интонации в его голосе — лишь иллюзия.       Как только кофта оказывается на полу, Митча оттесняют до тех пор, пока он не чувствует стол позади. Долго думать не приходится — его мозг без спроса генерирует такие идеи, — Митч разворачивается к столу и наклоняется. Скотт рефлекторно берёт его за бёдра, но к следующему действию он не готов: юноша начинает тереться о него, бесстыже опуская и поднимая бёдра, словно это чёртов приватный танец.       Скотт лишь сильнее вжимается в услужливо подставленную задницу. Он ложится сверху, прижимает Митча своим телом так, как тому нравится, показывает свою силу, своё физическое превосходство.       Королевы тоже любят подчиняться.       Даже такие строптивые, как Митчи. Пожалуй, именно так это и работает: чем строптивей королева в жизни, тем преданней она в постели.       — Боже, а ты не хочешь снять с меня всё остальное?       — Убери этот ёбаный тон, — произносит Скотт голосом, которому невозможно перечить.       Митч лишь выдыхает и закусывает губу, приглушая высокий стон. Будь он девчонкой, у него бы уже промокли все трусики, но даже будучи парнем, он оставляет несколько влажных пятен на своём белье.       Скотт вздёргивает кверху эти маленькие узкие бёдра, а после — выдёргивает их из джинсов. В нетерпении Митч сам снимает с себя трусы, но бойфренд шлёпает его по ягодицам, цепляя пальцы, и сам спускает вещь по тонким, гладким ногам. Он скидывает футболку с себя и расстёгивает ширинку.       Парень наклоняется, и член ложится прямо между половинками смуглой задницы. Голос Митча дрожит, когда стон всё же срывается с его губ. Скотт довольно улыбается, но не даёт юноше увидеть это. Он лишь добивает его: держит лицо пальцами и целует в шею.       — Скотт…       — Что такое? — шепчет тот на ухо, и горячее дыхание вызывает у Митча мурашки.       — Вставь мне уже.       — И эти грязные губы целуют меня по ночам? — усмехается парень.       — Пожалуйста, Скотт…       Невозможно отказать человеку, если он вежливо просит, ведь так?       А если этот человек раздвигает перед тобой ноги? Да, тут можно обойтись и без вежливостей. Но Скотт тоже умеет дразнить.       Парень оглаживает пальцами эти блядские красные губы, мечтая присунуть Митчу уже куда-нибудь, однако важнее показать юноше, как работает принцип «You play — you pay». Только поэтому, вместо того, чтобы дать ему пососать пальцы, Скотт запускает пальцы второй руки себе в рот. Первую же он предусмотрительно убирает на шею Митчи. Тот едва не вспыхивает от подобной дерзости, но его действия предупреждают:       — Я трахну тебя, только если ты будешь послушным, ясно?       И нет ничего злого или агрессивного в голосе Скотта. Только вот от этого ровного тона щёки Митча вспыхивают, а член дёргается, оставляя на краешке стола едва заметные капли смегмы.       — Скотт, — едва не рыдая от возбуждения, просит он.       В конце концов, кто Скотт такой, чтобы отказывать королеве?       Он не щадит и не медлит: сразу вставляет два пальца, не даёт времени привыкнуть, к тому же, слюни — не лучший лубрикант. Но Митч достаточно растянут — всегда растянут — и принимает его мужественно, лишь изредка глубоко вдыхая. Когда Скотт позволяет себе прикосновения к простате, он начинает пищать и даже выдаёт свистовые ноты, что больше напоминает скрип. Но этот скрип — самый, чёрт возьми, сексуальный звук в его жизни. Парню приходится разогнуться, чтобы не соблазнять себя возможностью вставить Митчу прямо сейчас. Он добавляет третий палец, а левую руку запускает в волосы и тянет за них, наконец вырывая из юноши громкий стон.       — Хочу видеть твоё лицо, когда ты будешь на моём члене.       Фраза разносится по всей комнате, стены бесстыже отражают её. Митч закрывает глаза и сглатывает. Он обожает этого мужчину.       Юноша встаёт, прогибаясь в спине, оборачивается и наконец заглядывает ему в глаза. Скотт припадает к его губам, на минуту забыв о мести и их странной игре. Он целует его губы, ключицы, всё, что попадается на пути. Юноша откидывает голову, наслаждаясь ласками, потому переход от нежного Скотта к Скотту-папочке пропускает: тот подхватывает его на руки и кладёт на стол. Он поднимает ноги Митча на своё плечо. В тот же момент парень осознаёт, насколько его заводят эти гладкие худые ноги. Скотт оглаживает бёдра, целует коленку, лижет местечко под ней.       Пока бойфренд занят его ногами, Митч ловит губами его большой палец, чтобы поцеловать. Всё это похоже на одобрение божеством смертного. До тех пор, пока головка члена Скотта не касается дырочки Митча. Первое движение нежное, щадящее, но юноша всё равно кусает бойфренда за палец. Последующее — пиздец. И в этом весь Скотт. Мягкий, заботливый в один момент, агрессивный и контролирующий — в другой.       Митч тяжело сглатывает, когда мошонка бьётся о его ягодицы. Уже сейчас темп жёсткий, но он знает: это лишь начало. Скотт сжимает пальцы на его худых ногах, а затем кусает юношу за щиколотку, и губы Митча сами складываются трубочкой, когда стон срывается с них.       В глазах Скотта Митч — ёбаная порно-звезда. И ему чертовски повезло, что выебана она всегда только им.       Он перестаёт выходить, толчки становятся менее размашистыми, но гораздо более глубокими, что так обожает Митчи. Поэтому он сам толкается на член, пялится на тело бойфренда, наслаждается его хваткой на бёдрах. Нежный Скотт — это замечательно, но ничто не сравнится с тем, как доведённый до белого каления, он ебёт Митча.       Юноша вдруг начинает хвататься за скользкую поверхность стола — и становится понятно, что Скотт нашёл простату. Он продолжает долбить одну точку, наслаждаясь видом потерянного Митча, беспомощного, но поглощённого удовольствием. Снизойдя, парень берёт его затылок, и теперь Митчи может цепляться за мускулистую руку своего бойфренда.       Такая власть опьяняет Скотта. Дарит едва ли не больше удовольствия, чем сам секс. Поэтому он не может перестать контролировать Митча: поворачивает его набок, пальцами раскрывает красные губы, не давая возможности держать стоны в себе, выходит из него, но только чтобы посильнее толкнуться обратно. Юноша хныкает, повсюду эти запахи, касания, бесстыжие взгляды Скотта, и просто тяжело собраться, взять себя в руки хоть на секунду. Нет, он полностью в руках бойфренда.       Митч берёт палец Скотта в рот, и хныканья превращаются в скулёж. Если закрыть глаза, можно ненароком подумать, что Скотт трахает маленького мальчика. Вся эта развратная магия голоса Митча сводит с ума. Это приятно, и это пугающе.       В такой позе Митч чувствует себя беспомощным, что лишь распаляет его. Он готов сделать всё для Скотта.       Парень вытаскивает палец из жадного рта и обводит им губы, делает их влажными и от того ещё более горячими. Скотт так и удерживает этот рот открытым, когда глубже засовывает в Митча свой член, и он не может сдержать стоны.       Юноша протягивает к Скотту руки. Что ж, ему не нужно объяснять на пальцах — он тут же поворачивает Митча лицом к себе и притягивает к своей груди, заставляет схватиться за шею. Парень останавливается, чтобы посмотреть на своего бойфренда: он тяжело дышит, волосы закрывают половину лица, глаза блестят от влаги. Он, блять, прекрасен. Прекрасней любого парня и любой девушки, прекрасней заботливо прорисованных принцесс и принцев, прекрасней реальности и выдумки. Скотт целует его и вновь толкается. Да, там он тоже ощущается прекрасно.       Стоны Митча теперь раздаются над самым ухом, поэтому парню кажется, что ментально он кончил уже не раз. Сам же Митч упивается им. Скотт большой и сильный, он заботливый и всегда защитит, а ещё — хорошенько выебет. Эти черты в нём просто невероятным образом сочетаются с внешностью: высокий, мускулистый, щетинистый парень со светлой улыбкой. Совершенно неудивительно, что от него течёт полмира, а прямо сейчас — именно Митч. Он трётся щекой о щетину, вдыхает его мужественный запах, но больше всего тащится от ощущения крепкого члена в себе. Ах да, член у Скотта тоже идеальный.       Накрывает Митча настолько неожиданно, что он впервые кричит во время оргазма. Юноша лишь сильнее подмахивает бёдрами своему бойфренду, оставляет царапины на плечах — и всё это заставляет Скотта сорваться.       После, когда они мокрые лежат на столе и лениво поглаживают друг друга, Митч вдруг расплывается в улыбке.       — Что? — игриво спрашивает Скотт.       — Ничего, папочка.       Когда они собираются на вечеринку, Митч выходит из своей комнаты в футболке с нереально глубоким вырезом, и Скотт вдруг вспоминает ту самую улыбку.       Что ж, «you pay — you play».