Осколком

      Рана проходит наискось по левой ладони. Адам прикладывает лист — пугать Адель нельзя. Цветущие гематомы по телу нальются позже. Воздух проходит через раз. На лице парня расплывается полубезумная счастливая улыбка.       Ванна не скоро. Синяки сойдут. В маленькой комнатке на чердаке ждёт Адель. Комнатка кажется ему то жутко тесной, то немыслимо большой — в зависимости от знойной духоты, пронизывающего ветра, ласкающих лучей солнца сквозь круглое окошко, которое он сам заделал найденным на помойке куском фанеры в пробитой камнем нижней половине, и разрастания пятна плесени в углу по подобию некогда обоев.       Их было пять. Пять мудаков. Адель такая хрупкая, что, кажется, задень она рукой об косяк двери — кисть переломится и повиснет сломанным шарниром или кистью тряпичной марионетки. Адам не боится. Их — нет. Он защитит Адель от них. От всего мира. Адам не может защитить сестру от дистрофии.       Сукин сын, осмелившийся вслух расписывать, как будет пользовать Адель, брошен на городской свалке — нож под рёбра заставил его захлебнуться своими словами. Удар Адама выверен до миллиметра. Отморозок издох за минуту — слишком долгая жизнь в подарок и слишком лёгкая смерть за покушение на маленькую принцессу. Адам усмехнулся жестоко и зло, когда последняя сволочь со сдавленным горлом клялась никогда не приближаться к сестре. Он знает, сколько стоят их клятвы. Адам защитит Адель.       Рану щиплет от раствора. Адель тщательно промывает и обрабатывает порез от стекла на левой ладони брата и просит быть осторожнее. Адам не морщится. Нежная забота Адель — он не чувствует боли. Адам не умеет врать ей — осколок был в самом деле; после — а недоговаривать он умеет. Адель молчит. Если Адаму легче так — пусть молчит. Адель понимает. Адам улыбается сестре.       Адель встаёт на носочки, пошатывается — брат поддерживает её — и кладёт ладошку на его грудь. Ватка падает на пол. Адель проводит тоненькими ломкими пальчиками по скуле Адама и целует уголок рассечённой губы. Адель знает — брат для неё делает невозможное. Каждый день. Каждый миг. Адам совсем стал худым. И ей страшно до безумных панических атак в тишине чердака за него.       Адам боится только одного — боли Адель.

Принцесса и её Рыцарь.