Ещё один поцелуй, пожалуйста

— Холодно. Франциск завозился под одеялом, тем самым стараясь закутаться в него больше, чем может. Иван, лежавший слева, раздражённо зафырчал, а затем в бок наглому французу прилетел острый локоть, заставляя последнего сдавленно охнуть. Брагинский приподнялся на локтях, ощущая, как тёплая материя соскальзывает с плеч, и кожа практически тут же покрывается мурашками. — Залезь обратно, — возмущённо отзывается Бонфуа, смешно шмыгая носом. Россия задумчиво поднял брови, а затем послушно опустился вниз, засовывая руки под подушку и поворачивая голову к блондину. — Я хочу чай, — отстранённо заметил Иван. — Да, чай сейчас был бы кстати, — мгновенно согласился Франциск, щурясь. — Я рад, что ты согласился, иди, делай. И не успел Бонфуа ничего ответить, как его нагло толкнули коленом в бедро, стараясь скинуть с узкой кровати, хотя он и так лежал на самом краю. Однако французы - люди упёртые. Поэтому Франциск схватился за матрац и отказался покидать свою территорию, что-то крича о несанкционированном вторжении и объявление войны. Брагинский страдальчески застонал в подушку, отворачиваясь к стене, затихая. — Иван? — вопросительно протянул Франция, настороженно поглядывая на пепельные волосы, которые в свете фонарей, казалось, отсвечивали серебром. — М. — Ты обиделся что ли? — не получив ответа, Бонфуа подвинулся чуть ближе, запуская холодные руки под подмышками русского, обнимая того за талию и притягивая к себе. — Mon amour*, обижаться на нечто подобное глупо. — Амуркай в сторону Англии, — недовольно хмыкнул Брагинский, дёргаясь из-за холодных рук, которые француз нагло грел о его живот. — Я всё ещё жду свой чай. — Ты слишком жесток, — уткнувшись носом в плечо Ивана, веско заметил Франция. — Посмотри, какие у меня холодные руки… И ноги, — с этими словами Бонфуа, будто в доказательство, попытался протиснуть лодыжки между икр Брагинского, однако вновь получив увесистый удар локтём, обиженно засопел, но объятий не разжал. Некоторое время они пролежали молча, каждый погружённый в свои раздумья. Россия задумчиво сверлил взглядом стену, молча наслаждаясь непонятным уютом, возникшим между ними. Сейчас, когда в мире творится полная неразбериха, и грань агрессии со стороны других стран практически достигла своей планки, Ивану как никогда хотелось хотя бы на пару часов отвлечься от всего этого, отдохнуть. С Франциском было спокойно. Да, он постоянно лез со своей романтикой, вставлял некстати какие-то слова, был надоедлив, но в то же время столь ненавязчив и мил, что Брагинский просто не мог долго на него злиться. Их роман был странным, он начался очень давно и терпел всё, что только можно: взлёты, падения, размолвки, ссоры, бурные примирения. Они могли обижаться друг на друга, встречаться с кем-то другим, но, в конце концов, постоянно возвращались к началу. — Ива-а-а-ан. — Что-о-о-о? — Не обижайся, — Бонфуа отстранился чуть в сторону, позволяя России повернуться к нему лицом и поудобней улечься на руку француза. — Mon cher**, мы с тобой и так видимся редко, и что-то мне подсказывает, что вскоре будем встречаться ещё реже. — А знаешь почему? Потому что Америка - мудак, — с философским видом заметил Россия, сверкая аметистовыми глазами. — И да, твоя идея отвлечь меня разговорами провальная, mon soleil***. — Неужели ты всё ещё помнишь французский? — удивлённо вскинув брови, поинтересовался Бонфуа, спускаясь чуть вниз, позволяя своему лицу находиться на уровне лица Ивана. — Даже лучше, чем немецкий, — пожав плечами и поёжившись от холода, зачем-то пояснил Брагинский, замечая, как в голубых глазах зажёгся непонятный огонёк. — Но это ничего не значит. — Конечно-конечно, — обворожительно улыбнулся Франциск. Россия раздражённо фыркнул, а затем пнул Бонфуа. Тот, похоже, не ожидав ничего подобного, не удержал равновесия и всё же свалился с кровати, утягивая за собой одеяло. — Это было нечестно. — Зато продуктивно, — улыбнувшись, отозвался Иван, подползая к краю, смотря на то, как француз обиженно сверлит взглядом потолок, при этом потирая голову и ёжась от холода. Заметив русского, Франциск почему-то улыбнулся в ответ. — Я схожу тебе за чаем, но при одном условии. — И каком же? — Россия поёжился, похоже, не лучшей идеей было тщательно проветривать комнату в конце января, в помещение было до жути холодно, даже практически невосприимчивый ко всему этому Иван ощущал неприятное покалывание. — Je suis en attente d'un baiser du mon amant****. Россия недоверчиво посмотрел на искреннее лицо Бонфуа, а затем, прикинув все плюсы, всё же свесился вниз, поставив одну руку для опоры, прикасаясь губами к губам француза. Поцелуй вышел холодным и неуклюжим, но настолько нежным и практически невинным, что словами передать все чувства было слишком сложно. Только с этим человеком Иван мог целоваться столь ненавязчиво и долго, потому что внутри всё теплеет и кажется, поёт, как обычно описывается в романах, и русскому это чертовски нравится. Франциск поддался чуть вперёд, углубляя поцелуй, а затем ненавязчиво поднял руки, чтобы зарыться в волосы Брагинского, впрочем, так думал последний. На самом деле, Россия почувствовал неслабый рывок, и спустя секунду он уже лежит на Бонфуа, который заливается весёлым смехом, при этом периодически охая из-за боли, всё же Иван не пушинка. Русский недоумённо хлопает глазами, смотря в честные-пречестные голубые очи напротив. — Без обид, mon charme, но это было делом чести, — блондин ненавязчиво вылезает из-под Ивана, оставляя того валяться на плотном одеяле. — Не лежи долго на полу, замёрзнешь, — поймав убийственный взгляд, Бонфуа невинно улыбнулся. — Один горячий чай с лимоном, mon russe? — И одну французскую задницу, s'il vous plaît*****. — Ну, это мы мигом организуем, — довольно кивнув головой, заметил Франциск, останавливаясь в дверях. — Что-нибудь ещё, monsieur Ivan? — Encore un baiser, s'il vous plaît.