Одинаковые полюса

      На улице потеплело. Саша с грустью подметила, как с каждым днём снега становилось всё меньше и, отойдя наконец от окна, поставила чайник кипятиться. Свидание было назначено аж на восемь вечера, а у неё оставалась просто уйма свободного времени. Выходной день, прожитый для себя — что может быть лучше? (Только прожитая для себя жизнь.) Стрелки показывали четыре часа.             Саша собиралась попить кофе с домашней выпечкой за чтением Пауло Коэльо, но задержалась у зеркала в ванной. Она считала себя довольно красивой и любила рассматривать отражение в зеркале, имитируя разные причёски на своих пшеничных длинных волосах.             Но в этот раз занятие не принесло удовольствия: Саше было неспокойно на душе. Она зачем-то вспомнила, что ещё не помирилась с папой, забыла сделать что-то, что давно обещала маме, наговорила гадостей старшему брату. Девушка поспешила выйти из ванной, чтобы проверить чайник: тот подозрительно долго не закипал. Скорее. Пока не произошло что-то неизбежно плохое. Не успела. За спиной раздался издевательский смех. Саша, как в замедленной съёмке, обернулась, но не заметила ничего необычного. Из крана закапала вода. Сердце встревоженной птицей билось в ритм капелькам. Там. Ничего. Не было.             С силой толкнуть дверь и, не оглядываясь, бежать в кухню. Должно быть, ей всё показалось. Слуховые галлюцинации. Она с ногами забралась на диван и только тогда заметила, что: чайник не закипал — это раз. В доме было подозрительно тихо – два. Чёртова стрелка не сдвинулась с места, показывая ровно четыре часа вечера – три.         — Ста-ас! — с заметной тревогой в голосе крикнула она.             Брат не отозвался. Тем временем где-то в районе ванной послышались тяжёлые ровные шаги. Это не мог быть ни отец, так как его не было дома, ни брат — его походка отличалась резкостью и вечной спешкой, — или тем более мать. Саша схватила в руки нож и заняла выжидающую позицию. Только не плакать. Не сейчас. Шаги приближались. Стрелка не двигалась. Время словно резко замедлилось в тысячи раз. Сердце колотилось, как бешенное. На пороге звук стих — Саша затаила дыхание, до боли сжимая нож в ладони, — и шаги возобновились. Кто-то зашёл в кухню. Саша закрыла глаза и внутренне напряглась. Когда она открыла их, никого не было. То есть были шаги, но не было их обладателя. Она моргнула. Теперь в помещении обнаружился еще один человек. Полупрозрачный. В рубашке и брюках. На лице, казалось, был какой-то морок: все черты выглядели размытыми, не давая чёткого изображения.             Нож жалобно звякнул о кухонный кафель. Такого-не-бывает. Гость ухмыльнулся:         — Здравствуй, Александра. Здесь вот чайник закипел. Побеседуем за кофе?         — Что ты такое? — спросила Саша и не узнала свой голос. — Что тебе нужно? Что вообще происходит?         — Мне две чайных ложки кофе без сахара, с печеньем, — парировал дух, устраиваясь на стуле напротив.             Саша молча поставила две чашки на стол и нашла в навесном шкафчике банку с кофе. Растворимый. Ну и ладно. Лично её всегда устраивал его вкус, и никакой разницы, кроме цены, между растворимым кофе и настоящим зерновым она не видела. В свою чашку девушка долила молока. Только когда на столе оказалась пара чашек ароматного напитка да тарелка домашнего печенья, она заметила, как дрожали руки. Дурной сон. Нужно только проснуться.         — Очень вкусно, — похвалил парень печенье, отхлёбывая из красной матовой чашки. — А вот кофе так себе. Кстати, я пришёл тебя убить.         — Зачем? .. — как-то рассеянно удивилась Саша и обхватила приятно горячую чашку обеими руками. Настойчивый аромат кофе целиком пропитал все мысли. Просыпайся. Просыпайся уже!         — Без понятия. Не по адресу вопрос. Мне приказали — я делаю.         — Ясно. Значит, убить. По-другому никак, — она попыталась поймать взгляд духа, но скорее почувствовала его — из-за морока.             Тогда Саша потянулась к полупрозрачному плечу незнакомца. Просто нужно было увериться в том, что она окончательно сошла с ума. На ощупь это было совсем не то, что дотронуться до человека. Скорее прикосновение походило на поле, которое возникает между двумя одинаковыми полюсами магнита. Хотя ещё совсем слабо, но ощущалось тепло.             Её собеседник от неожиданности дёрнул плечом, и Саша убрала руку.         — Прости.       – Нет, всё в норме. Ты же хотела что-то спросить, м?       – Да, точно. Что ты такое? И, наверное, у тебя есть имя…         — Есть. Но знать его тебе не обязательно. Я — злой дух, сущность, служащая высшим по рангу силам. Это всё? — он с завидным аппетитом поглощал печенье. Почему-то за последние полдня это сильнее всего удивило Сашу. Разве призраки любят человеческую еду? Это вообще нормально — та чертовщина, что происходит сейчас?         — Я могу попрощаться с семьёй?       – Нет. Это всё будет выглядеть, как самоубийство. Я сам сделаю всю работу. Ты лучше печенье бери, вкусное же, — и он пододвинул тарелку с выпечкой поближе к Саше. — Ладно. Напоследок кое-что расскажу о прошлых жизнях и переселении душ. Мы уже виделись раньше. Как-то были братьями, потом умерли от чумы в средневековой Франции. В другой жизни стали врагами. Такими, которые живут ради сражений друг с другом и не видят вокруг ничего, кроме поля битвы, — тут дух сделал глоток кофе и снова потянулся за печеньем. — По-настоящему достойными врагами, понимаешь? Это была одна из лучших жизней. Последняя как-то не заладилась. Закончилось тем, что мне всё надоело и я застрелился. После этого я стал карателем.         — Значит, только самоубийство разрывает цепь реинкарнаций? И если сейчас меня убить, то уже завтра у меня начнётся новая жизнь?       – Ага. Чтобы исполнить приказ, мне придётся ещё, как минимум, трижды тебя прикончить. Грустно, да? Потом ты наконец-то попадёшь куда надо, и я отдохну.        — А куда надо? — вкрадчиво спросила Саша. Как ни горько было признавать, она уже смирилась со своей участью. И тут же вспомнила: — Знаешь, есть ещё конфеты. Будешь?       – О, не откажусь, это точно. Да в Ад тебя, скорее всего, направят. Будешь тысячелетнее наказание отбывать. А потом, говорят, опять новую жизнь дают…         — Выходит, после самоубийства — не в Ад?         — Выходит. Там и без самоубийц грешников хватает. Только в нечистые духи попадаешь, на две вечности. Это ужас, как долго… Мм! Вкусные конфеты. Я возьму ещё про запас.       – Да, конечно, — она непонятно зачем помешала свой остывший кофе чайной ложкой и еле слышно продолжила: — Как давно этот мир сошёл с ума? ..         — Как давно? Мир придумал безумный старик, и все в нём подчиняются его дурацким правилам. Разве он хоть когда-то мог быть нормальным?         — А после двух вечностей – что? — робко нарушила стеклянную тишину Саша.         — Не знаю, что. И вообще, засиделись мы. Пора, — отрезал дух, встал из-за стола и направился в ванную. — Последнее желание?             Она молча последовала за ним. В кухне всё ещё пахло кофе и корицей от печенья. Плакать уже не хотелось. Только было слишком пусто.       – Да. Моё желание — чтобы ты не убивал меня, — хотя дух стоял к ней спиной, Саша просто почувствовала, что у него возмущённо поднялась бровь. Она шёпотом добавила: — Я сама.       – Хм. Тогда вместо тысячи лет в Преисподней получишь две грёбанных вечности. И никакого покоя.         — Я знаю. Я уверена, — она врала. Нагло и совсем не убедительно. Саша ужасно боялась и ни черта не была ни в чём уверена. – Ну, так что?         — Хорошо. Выпей это, — он протянул одну лишь маленькую белую таблетку, — и всё закончится.             Девушка на миг заколебалась. В следующий она уже потянулась за таблеткой, снова ощутила ложномагнитное поле ладони призрака и зажала таблетку в своей. Глядя в никуда, Набрала воды в стакан, мысленно попрощалась со всеми, пожалела, что не успела сделать ничего из запланированного — и проглотила таблетку.             На душе вдруг стало спокойно-спокойно. Через пару секунд перед глазами всё поплыло и закружилось. Саша смутно поняла, что теряет равновесие, пыталась ухватиться за стол, но не смогла и рухнула на кафель без чувств. Не прошло и пяти секунд, как её сердце навсегда замерло.             Дух подошёл ближе и проверил отсутствие пульса. Вздохнул — не то облегчённо, не то с досадой — закинул тело Саши себе на плечё и направился к дивану в гостиной, чтобы там его оставить. Он даже сам написал прощальную записку от лица девушки, ещё раз проверил, всё ли в порядке, потом перенёсся в Преисподнюю.         — Об-ма-нул, — одними губами улыбнулся нечистый Красным Горам вокруг и для них же вполголоса пояснил: — Нет никаких прошлых жизней, есть только вечность.             Он точно знал, что за его заслуги душу девчонки должны скоро направить ему в напарники. Дух не представлял, насколько скоро — в этом месте не было времени. Скоро — могло значить секунду, два месяца или тридцать лет. Без разницы.         — Это ты-то обманул? — загрохотали-засмеялись Красные Горы. — Мир цикличен. В прошлой вечности она обманула тебя точно так же. Вы одинаковые. Ты просто вернул долг, дух.             Он ничего не ответил. Только рассмеялся вместе с Красными Горами и поднял взгляд на Серое Небо.Со стороны отвесных скал к нему уже двигалась полупрозрачная фигура. Светлые волосы хорошо выделялись на фоне чёрной рубашки. Если бы духи умели сжигать взглядом, то от него не осталось бы и кучки пепла. Если бы духи умели прощать или не прощать… Но они умели только понимать. Это точно была душа обманутой девчонки. Наверняка Красные Горы ей обо всём рассказали. Не стоило и сомневаться.         — Не стоило, — снова расхохотались Горы, отвечая на мысль карателя.             Дух — совсем не вовремя — подумал, что зря он взял с собой горсть конфет, всё равно они, равно как и остальная еда, абсолютно не имели вкуса. Аромат дразняще чувствовался, и ещё кофе едва слышно горчило, но вкуса не было. Как и у всего его существования. Он продолжил стоять, запрокинув голову вверх, и слушал шаги. Зачем ему вообще понадобилось устраивать это представление, нести всякую чушь про прошлые жизни, провоцировать девчонку на самоубийство? Не знали, наверное, даже Красные Горы. Он продолжал внимательно всматриваться в высоту. Серое небо осуждающе молчало. Тогда дух заговорил сам:         — Моё имя — Мен Дьекс.*                          * — Мен Дьекс — калька с латинского «mendax» («лжец»).