Возвращение

      Средь опавших листьев на оставшемся от старой яблони пеньке, склонив голову, сидел парниша. На вид ему было шестнадцать, но то, что творилось в его голове было не схоже с мыслями подростка. Уже второй час он молча наблюдал, как серые волны осеннего тумана обвеивают ноги до самых колен, скрывая черную налакированную обувь и хорошо наглаженные матерью серые штаны. Со стороны казалось, что подросток заснул, но нет: Вирт в полной тишине здешней местности витал в глубоких раздумьях. Он не знал, зачем он тут сидит и почему не уйдет, но если бы он и захотел, то давно уже покинул это место. Что-то держало его здесь, что-то невидимое и очень сильное и всё что ему оставалось - в накаляющем молчании то появляться, то скрываться в густых облаках осенней непогоды.       Он давно уже как потерял связь со здешним миром, ему было всё равно на всё что его окружает. Парень не реагировал ни на что - он продолжал всё глубже и глубже нырять в свои мечты и раздумья, не желая выныривать в реальность. Набирая как можно больше воздуха он сразу проплывал целые километры, не раскрывая глаза и в слепую следуя за электрическими импульсами, наверное, боясь ослепнуть от их яркого света. Вирта можно было описать всего одним словом - "необычный", хотя оно и не до конца раскрывает всё его отличие от своих сверстников. Даже в его походке было что-то особенное, его внешность и сам внешний вид скрывал что-то, создавая этим некую загадочность, а сама голова была переполнена всем, что было известно только ему. Парень немного наклонился вперед, скорее всего от тяжести своей варилки, казалось, что вот-вот и он совсем рухнется на землю в туман. ... "Вирт, а ну не спать!" Ничего.       Я повторила громче и опять ничего. Он даже ухом не повел, продолжая сидеть, словно статуя самого настоящего мыслителя. Роль мыслителя или философа подходила ему больше всего: как бы горько это не было признавать, но Вирт не представлял собой ничего более одинокого поэта, чьи теории и мысли заметят и подтвердят только после смерти. Также он слишком щуплый и очень худ, что отбивает все его будущие профессии связанные со спортом, а неуклюжесть то и вовсе перечеркивает всё, где надо использовать физическую силу. Но, признаюсь честно, эта неуклюжесть мне нравится, даже иногда забавляет, мне кажется, что она своим назойливым присутствием не даст ему стать хмурым заядлым курильщиком или еще чего хуже... В любом случае, он таким не стал, и я его вижу, но меня всё равно начинает раздражать его перебивание здесь. Когда уже он определится, хочет ли он возвращаться назад? ...       Он не знал, где он находится иногда забывая кем он является, Вирт плыл по немой реке в деревянном залакированном гробу, не на что не надеясь и не зная, куда попадет. Будь то даже черный бескрайний океан, то дерево не утонет и продолжит держаться на воде, тем самым не давая Вирту, наконец, окунутся в холодные стоки многочисленных местных рек. …       Моя голова отделена от тела и спрятана в черный ящик, наверное поэтому я не чувствую ничего и вижу только тьму. Смешно, что я могу видеть темноту, но как тогда это можно нормально описать? Я не в состоянии повернуть голову и мне остается лишь тщетно бегать со стороны в сторону взглядом, видя вокруг себя лишь кромешность. Дышать тяжело: каждый трудный вдох сопровождается болезненным выдохом, боль от которого застряла в голове и отдает от туда продолжительные и вибрирующие волны. Я хотел перестать думать, в надежде, что мысли и есть одной из главных причин бури в моем когда-то спокойном море, но как бы я не старался - они ожили и теперь существуют в одном мире со мной. Захотелось плакать, но даже такое явление, как слёзы неподвластны и всё что мне остается - это продолжать существовать в вечном ожидании каких либо перемен. Теперь я понял, что нет ничего ужасней спокойствия. "Я не вижу тебя, Беатрис, отзовись!"       Вертикальная яркая полоса неожиданно рассекла чёрную стену, постепенно расширяя свои размеры, пока не остановилась, отдаленно напоминая вход в родной дом, излучая мягкий свет семейного очага. Я невольно улыбнулся и, чувствуя, что удача, наконец, вернулась ко мне, приблизился к заветному выходу. По ту сторону портала стремился только свет, настолько яркий, что даже начал немного обжигать мою кожу. Иная боль разбудила во мне совсем другие чувства: немного не ясная смесь радости, надежды и страха. Довольно не обычное сочетание. Я засмеялся, продолжая приближаться к свету неизвестности. Думаю, этот путь и ведет в саму Неизвестность. ... "Грэгори!" - раздался с нижнего этажа голос матери. - "Нам пора проведать твоего брата!" Кинув прощальный взгляд на разрисованный камень, мальчик оставил его в одиночестве на подоконнике и не спеша направился к двери, а дальше вниз по скрипучей лестнице. "Ты ведь подготовила ему цветы?" - Грег подошел к женщине и та дала ему небольшой букет свежесрезанных растений из её теплицы. - "Тюльпаны... Вирт всегда любил их, особенно красные" Вскоре, они вышли на холодную, укутанную туманом улицу по направлению к утонувшей в сером дымку машине, с грустью понимая, что их путь лежит на далёкое городское кладбище.