Когда к ним переехал новый сосед, красивый, статный, лет так тридцати-тридцати пяти на вид, Петунья как раз забирала почту. Тогда молоденькая девушка невольно замерла, во все глаза глядя на него и немного приоткрыв рот, а конверт, который она достала из ящика, чуть не выпал у неё из рук. Впрочем, пришла в себя мисс Эванс крайне быстро, засунула письмо в карман и решительно затопала к новому жильцу. Просто спросить... Ну, о том, нужна ли ему помощь, конечно же. А то переезд – штука сложная. Возможно, новый сосед очень голоден и его нужно накормить...
Когда Пети подошла к мужчине, он как раз стоял к ней спиной, и его чёрные волосы блестели на солнце, заставляя юную Эванс тяжело вздохнуть – у её единственного воздыхателя в его двадцать семь лет (или сколько там ему?) уже виднелась заметная залысина. Стало грустновато, но девушка решительно прогнала эти тоскливые мысли, и, постаравшись принять как можно более свободный и при этом гордый решительный вид (такой же, какой принимала одна из её соседок, которая по слухам была самой настоящей леди), произнесла:
— Мистер, может Вам..?
И он обернулся. И сердце девушки невольно вздрогнуло, а сама она покраснела, тут же захлопнув рот. Её новый сосед вблизи, казалось, выглядел ещё лучше, чем издалека.
Просто. Идеал. Лучше того Поттера, которого подцепила её сестра. Такой мужественный, красивый. С просто потрясающими зелёными глазами... Как у сестры. Нет, лучше. И взгляд такой суровый, но при этом, кажется, добрый... И лицо такое волевое, взрослое. Такое, как она любит.
Он ей показался... Принцем. Самым настоящим. Из сказки.
— Мисс... Вы что-то хотели? — поинтересовался мужчина, и от его голоса, такого глубокого, но одновременно мягкого, девушка растаяла ещё больше. Пети тогда ещё невольно открыла рот. Закрыла.
— Ну... Эм... — начала мямлить Петунья. У неё был такой продуманный план! Вот только куда он уплыл в шторме её мыслей? Ей вроде нужна была помощь... Или ему. Что там говорят обычно дамочки, когда хотят познакомиться? Есть ли у вас соль, кажется. Или можете ли вы вкрутить лампочку. Или... Кажется, она молчит слишком долго. И, смущённо покраснев, Пети выдала на одном дыхании: — Я хотела попросить вас вкрутить мне соль! — заметив ошарашенный взгляд, добавила: — А то свет не работает.
А затем вдруг до девушки дошло, что именно она сказала. Ох, позор какой! Лицо запылало ещё больше, а сама она прижала руку ко рту. Нужно срочно исправлять ситуацию!
— Я хотела попросить вкрутить мне свет, а то соль не работает, — исправилась Пети, а затем спрятала лицо в ладонях. Захотелось позорно сбежать. Вот и решила сама познакомиться... Мда, в этом плане сестрёнка явно успешнее. Как, впрочем, и во многом другом. Нет, на этот раз Петуния не сдастся! Поэтому она вновь решительно глянула на своего нового соседа: — В смысле... ну... я хотела Вам помочь. Если Вам, конечно, нужна помощь. Я могу одежду приготовить и обед постирать.
Вновь оговорилась. А мужчина вдруг засмеялся, отчего Пети стало ещё больше не по себе – выставила она себя просто дичайшей дурой! Петунья попыталась что-нибудь сказать, но новый сосед прервал её и сообщил с улыбкой:
— Предложение, конечно, заманчивое, но вынужден отказаться. И сам справлюсь.
Петунья заторможено кивнула, а затем пробормотала тихо, но, в принципе, разборчиво:
— Ну... Вы заходите, если что. За солью там, или... — она сконфуженно замолчала, понимая, что сейчас вновь чуть не сморозила глупость.
— Непременно, — усмехнулся мужчина. — Ох, простите мне мою невежливость... Я Гарольд Джеймсон, а Вы, мисс..?
— Петунья Эванс, — слегка улыбнулась она, стараясь побороть смущение и пряча взгляд.
— Что ж, мисс Эванс, был рад с вами познакомиться и пообщаться, но, увы, у меня ещё столько дел…
Девушка постаралась как можно понимающе кивнуть, а затем попрощалась и развернулась, направившись к своему дому. Кажется, всё прошло не так уж и плохо... По крайней мере, намного лучше, чем все предыдущие её знакомства. Эх... Как же это ужасно – верить в сказки и очень часто испытывать симпатию к совершенно незнакомым красивым мужчинам и парням! Хорошо хоть, что разочаровывали они её столь же часто, сколь ей начинал кто-то нравиться. В противном случае сердце её было давно бы уже разбито...
Нет-нет, Петунья вовсе не была охотницей! Мало того, что красавицей Пети назвать очень сложно из-за вытянутого лица, которое при неправильной причёске и одежде казалось просто лошадиным, так ещё она была просто невероятно стеснительной. Чтобы подойти к кому-нибудь и познакомиться, ей требовалось собрать всю свою храбрость в кулак. И действовать быстро. И то вечно случались какие-то казусы... То скажет от волнения что-то не то, то что-нибудь уронит или прольёт на своего собеседника.
Ничего удивительного, что у неё был всего один воздыхатель, дарящий цветы, готовый петь серенады под окном... Вот только он совершенно не соответствовал идеалам её тонкой натуры самой настоящей мечтательницы. И с залысиной был этот человек, и весьма толстоватый...
Порой Пети казалось, что она действительно не достойна ничего большего. Тогда она всегда вспоминала красавицу-сестру, у которой, как ей казалось, было всё: и внешность, и преданные друзья, которыми мир обделил Петунью, и даже чудесная сказочная магия, о которой мечтала старшая Эванс с самого раннего детства. У неё даже был прекрасный принц, тогда как за Петуньей бегал лишь один толстяк, напоминающий скорее мясника.
Пети не отличалась ничем, и по сравнению с успехами младшей сестрёнки её успехи казались просто мизерными... Родители бесконечно радовались тому, что Лили успешно сдала какие-то СОВы, и даже не поздравили Петунью с тем, что она закончила учёбу на ландшафтного дизайнера. Несмотря на то, что она была старше, девушка с блондинистыми волосами привыкла быть на втором месте. А ещё она порой невероятно грустила от того, что её младшая сестрёнка от неё отдалилась... Ведь давным-давно в детстве, когда Лили ещё не отправилась в школу, они были почти не разлей вода. И мелкая рыжая егоза всегда обращалась к ней за советами и помощью, старалась скопировать поведение и быть похожей на старшую умную сестру.
Грустно, что всё не может быть так, как в детстве.
Пети тяжело вздохнула, лёжа в гамаке в тени деревьев. Говорят, что гамак – это не очень хорошо для девушки; что это ребячество, показывающее, что она ещё не готова к браку и серьёзной жизни. По крайней мере, так ей любезно сообщила какая-то соседка... Петунья тогда покивала-покивала, но гамак оставила – соответствовать идеалам она хоть желала, но больше хотелось валяться под тенью деревьев и мечтать. Делать то, что Пети любила почти больше всего...
Как жаль, что она не принцесса.
Кроме как мечтаний Эванс любила ещё две вещи: следить за окружающими и ухаживать за растениями. Наблюдала девушка за разными людьми скорее потому, что ей хотелось узнать, каков он, этот идеал, то, к чему нужно стремиться. Петунья всегда мечтала стать идеальной, веря, что тогда родители будут обращать на неё больше внимания... Время шло, а желание осталось. Почему-то была странная уверенность, что пока она не станет мисс совершенством, ничего не изменится. И девушка старалась, постоянно трудилась ради этого и...
Вечно ошибалась.
Единственным делом, где всё всегда было идеально, были растения. Петунья будто чувствовала, что и как нужно сделать, чтоб цветок не завял, рос красивее, будто пышнее. У неё всегда были самые великолепные клумбы, самые яркие и разнообразные цветники, самый ровный газон... И этим Пети гордилась. К ней шли за советом все соседи, и, признаться, девушка немного надеялась, что и Гарольд заинтересуется её цветочками и попросит о помощи.
Время шло. Джеймсон всё не приходил. Петунья наблюдала за ним из-за забора, мечтательно вздыхая и рисуя в тетради сердечки... Нарисовать что-либо посложнее банально не выходило. Самое странное, что дни проходили мгновениями, а когда Петунья видела Гарольда, сердце счастливо замирало, и она, кажется, влюблялась в него ещё больше. Девушка собирала все слухи, ходившие о нём, узнала, что он работает в полиции, в очередной раз печально вздохнула и...
На следующий день загремела в участок. Прямо в отделение своей любви.
Нет-нет, вы не подумайте, в этом совершенно не было вины Петуньи! Мисс Эванс всегда была благоразумной и благовоспитанной девушкой, никогда не хулиганила и не воровала. Просто так... Получилось.
В ночь перед тем днём Пети никак не могла заснуть... Считала вначале овец, затем козлов, после перешла к слонам, а затем и вовсе начала подсчитывать Гарольдов. И если вначале мужчины в чёрных костюмах вполне спокойно, бегая на четвереньках, перепрыгивали через забор, то со временем они начали ещё и раздеваться... Петунья тогда мигом вскочила с кровати, пытаясь успокоить разбушевавшееся воображение.
В тишине дома откуда-то снизу послышался скрип, затем грохот и чья-то ругань, которые мгновенно привели девушку в себя – она вначале подпрыгнула на месте, а затем бросилась к телефону, чтобы позвонить в полицию. Но средство связи не издало даже гудка, и Пети еле удержалась, чтобы с досады не бросить трубку прямо об пол, впрочем, вовремя вспомнив, что по дому бродит нежданный гость. Нужно сказать, что Петунья, начитавшаяся дамских романов и просто детективов, ни на мгновение не сомневалась, что чужак является убийцей. Или вором. Или маньяком. Разница хоть и была, но, признаться, не казалась очень значительной: главное, что в дом к ней кто-то пробрался, что заставляло Петунью лихорадочно соображать на тему того, что же сделать. Лучше всего, наверное, было выбраться из окна и позвать помощь... Хотя бы того красивого полицейского – это ведь шикарный повод для того, чтобы поговорить с ним, поплакаться на его плече, сказать, как она испугалась, как страшилась неизвестного и как еле набралась храбрости, чтобы покинуть этот дом. Полностью убедив себя, что это хорошая идея, а то, что внизу растут кусты роз – не так уж и страшно, Пети решительно сдёрнула простыню, которую решила использовать как все эти храбрейшие героини книг. И плевать, что сердце колотилось как бешеное, а руки невероятно дрожали. Без разницы, что во рту резко пересохло, а она шла медленно, на носочках, стараясь не издать лишнего звука и убеждая себя, что она – храбрая. И что принц, если что случится, непременно её спасёт...
Как бы это глупо не звучало.
Спальня находилась не так уж и высоко, всего-то на втором этаже, но, едва глянув вниз, Пети обнаружила, что там стоит ещё какой-то мужчина. По-видимому, сообщник. Рассмотреть его не получалось, хотя девушка могла с уверенностью сказать, что был он человеком плотным, толстоватым, а ещё на его голове была одета какая-то шапка (или как она называется?) с прорезями только для глаз. Последнее, к слову, девушка обнаружила, когда тот вдруг посмотрел наверх...
Петунья сдавленно охнула, буквально отскакивая от окна; ей показалось, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди от страха. Пети попыталась посчитать до десяти, успокоиться, что-нибудь придумать... В голову ничего не приходило, из-за чего девушке только и оставалось, что настороженно прислушиваться к ночи с её цикадами, с редкими проезжающими машинами и лёгким свистом ветерка; прислушиваться, стараясь обнаружить любой посторонний звук.
Скрип повторился, только теперь некто явно поднимался по лестнице на второй этаж. Петунья поджала губы, еле удержавшись, чтобы не шмыгнуть носом, как-то растерянно приобняла себя за плечи, уронив на пол простыню, лёгшую причудливыми волнами. Затем Пети попыталась взять себя в руки и даже легонько ударила ладонью себя по щеке. Как-то судорожно вздохнула, с каким-то диким, прямо-таки животным страхом смотря на дверь, ожидая, когда она откроется, когда войдёт в помещение маньяк. Но ничего не происходило. Лишь послышалось, как открылась соседняя дверка в спальню для гостей, а затем чьи-то шаги, лёгкие, почти неслышные... Или она до такой степени накрутила себя, что ей просто кажется?
Пети медленно подходит к светильнику на тумбочку, хватает его и перемещается к двери. Пусть только попробует зайти этот бандит! Она его тут же приложит этой настольной лампой, будет знать, как нападать на живущих в одиночестве девушек.
А сердце громко стучит, отдаваясь в ушах. А медленно идут часы, монотонно отсчитывая время. Тик. Так. А Петуния стоит настороженно, дрожащими руками держа светильник.
— Мяу, — раздалось громкое с улицы.
— Мяу, мяу, мяу, — подхватили другие коты своего собрата.
На дворе стояла весна, март. А соседка, миссис – или мисс? – Фигг очень любила кошек, коих у неё было, наверное, штук десять как минимум. Разноцветные, они бегали по её участку, дому, громко мурлыкали и мяукали, оставляя за собой разноцветную шерсть и беспорядок. Вот и сейчас они сеяли семена хаоса, мешая несчастным соседям спать и напевая свои прекрасные серенады.
Весна. Март. Гарольд...
«Бандит», — мрачно добавила про себя Пет, когда дверь в её спальню отворилась. Мгновение – и она со всей силы ударила незваного гостя, чьё тело тут же осело на пол. Ещё секунда – и светильник летит в сторону, а сама Петунья, перепрыгнув через «Хоть бы не труп» (как мелькнуло у неё в мыслях), понеслась вниз, по лестнице, в сторону двери на улицу, чтобы добежать до Гарольда. Он ведь полицейский, он обязательно её спасёт, он поможет! В конце лестницы Пети вдруг споткнулась, отчего раздался чудовищный грохот. Она заметно поморщилась и всхлипнула от боли, но всё равно встала, чувствуя, что наступать на ногу тяжело. Но Пет всё равно пошла, опираясь об стену, видя, как врывается в дом другой мужчина, судя по виду, тот самый, что стоял под окном. Он кричит что-то вроде «Я спасу тебя!», а глаза хищно сверкают из-под маски, заставляя Петунью схватить первый попавшийся флакончик со шкафчика, который она только что достигла. Схватить и кинуть в мужчину. Флакончик разбивается, а по помещению разносится резкий запах валерьяны.
«Абзац», — мелькает в голове Петуньи ей несвойственная мысль, и в следующую секунду она уже начинает кидать в мужика все попавшиеся под руку предметы, надеясь, что он выбежит из дома. Ведь, чёрт возьми, не хочет она здесь кошачьего духа! Мужик и выбежал, размахивая руками и снося по дороге всё, – девушка умудрилась кинуть ему на голову какую-то ткань, полностью закрыв обзор, а так как до этого по голове бандита проехалась гиря, он был слегка дезориентирован.
Но это всё было ночью. А сейчас день. А сейчас участок. А ещё сейчас весьма покрасневшая Петунья, старательно отводившая взгляд в сторону от полицейского, который пытался понять, что же произошло ночью.
— Мисс Эванс, честно, я такого не ожидал, — качая головой, произносит Гарольд, внимательно посматривая на девушку.
— Это была самозащита… — уверенно произнесла Петунья, поджав губы и стараясь не разрыдаться. Вроде и всё это произошло ночью, а до сих пор хотелось поплакать, пожаловаться.
До сих пор было немного страшно, совсем чуть-чуть, буквально самую малость, но даже это оставляло неприятный осадок и заставляло чувствовать себя несчастной.
— Джеймсон, прикинь, того чувака пришлось доставлять сюда вместе с кошками! Они не хотели с него слезать, — заглянуло в кабинет лицо молодого полицейского, судя по акценту, американца. — Ой, простите, — стушевался молодой человек, заметив Пети, и тут же исчез, закрыв дверь.
Петунья невольно всхлипнула, вспомнив, как перепугалась и как начала кидаться разными вещами в того мужчину. Похоже, всё-таки хорошо, что удалось выпроводить его из дома...
— Я... Мне было страшно. Я не знала, что делать... Телефон не работал, — слегка в разнобой говорила девушка. Теперь она уже знала, что кабель просто выключили. — Я хотела спуститься вниз через окно, но там стоял какой-то мужик, который кинулся в дом, когда я спустилась вниз. Но это было уже позже. Мне... Мне было очень страшно, — Петунья не удержалась и вновь всхлипнула. — Такая тишина вокруг стояла и чьи-то шаги. А ведь столько историй про такое, а я в доме одна, не знаю, что делать, как быть. Я растерялась, только потом сообразив, что не хочу становиться жертвой, вот и треснула его лампой. Ну, я за дверью стояла и...
И тут словно прорвало плотину, Петунья заплакала, закрыв лицо руками и втайне желая, чтобы Гарольд сейчас встал и обнял её, прижал к себе, утешил. Кажется, сквозь слёзы она услышала его тяжёлый вздох, почувствовала, как он что-то пихает ей в руки. Платок. Он вроде попросил её успокоиться и продолжить рассказывать дальше, чтобы представить полную картину. А девушка всё рыдала, как вдруг ощутила, как дотронулись до её волос, погладили по голове.
От неожиданности Пет замерла, чувствуя, как сердечко вначале словно пропустило удар, а затем вдруг забилось в удвоенном ритме. Гарольд тут же одёрнул руку и улыбнулся ей уголками губ, взгляд его был добрым, сочувствующим. А душа Пет, казалось, в тот момент воспарила к небесам от радости, от того, что он попытался её утешить, обратил на неё своё внимание...
Подумать только, один лишь жест, а она уже готова идти за ним за край света!
Как же это глупо.
Девушка вздохнула и выдохнула, продолжая рассказ, но теперь более обстоятельно и подробно, изредка замолкая и пытаясь собраться с мыслями, которые в присутствии Джеймсона упорно разбегались в разные стороны. Худо-бедно, но доклад был окончен, все показания записаны, и они отправились смотреть на тех, кто пробрался ночью в дом Петуньи. Признаться, в тот момент она не могла поверить глазам, которые даже несколько раз протёрла. Вот только ошибки быть не могло: это были Вернон Дурсль, парень, который за ней ухаживает так года три, и его друг. Пет вздохнула, покачав головой и понимая: кажется, эта очередная глупая идея её воздыхателя, тщательно старавшегося привлечь к нему её внимание.
— Я хотел сюрприз делать, сказку показать, — грустно и виновато произнёс Вернон. И объяснил ей всю сложившуюся ситуацию.
И Петунья поверила – уж больно хорошо она его знала.
Шли дни. На Тисовой Улице было спокойно – даже кошки и коты вернулись к своей законной владелице и теперь жили счастливо. Вернона и его друга отпустили по показаниям Пети, теперь они порой мелькали перед её глазами, но почти не подходили, явно затевая ещё какую-то пакость... В смысле, попытку соблазнения. Днями Пет работала в одном саду в Лондоне, вечерами же постоянно пялилась на дорогу, ожидая своего любимого полицейского, который после случая в участке ей нравился ещё больше.
Девушка считала его идеалом: красивый, статный, умный, вроде даже заботливый. А ещё добрый – сколько раз она видела, как он помогает другим людям! Причём бескорыстно, не требуя ничего взамен.
И сколько бы Петунья не наблюдала за ним, она всё никак не могла найти недостатки...
Ну должно же быть в нём что-то не очень хорошее! Что-то такое, что заставит её пересмотреть своё отношение! И Петунья начала следить за ним не только из-за забора, но и бродя за ним по улицам. К счастью, весна выдалась прохладная и ветряная, поэтому никто не удивлялся девушке в пальто с замотанным шарфом до самых глаз. Что было странно, Пети почти всегда теряла его из виду. Вот идёт Гарольд впереди, затем завернёт в переулок и всё – нет полицейского. Один раз Петунья даже увидела в грязи резко оборванные следы, будто её цель растворилась прямо в воздухе или залезла на дерево, перепрыгивая дальше с ветку на ветку и мчась по своим делам.
Знакомая с волшебством, Пет понимала, что дело тут нечисто.
А ещё твёрдо знала, что даже если он маг, все остальные достоинства перевесят этот его недостаток. Впрочем, доказательств этого не было, и Петунья вдруг поняла, что просто обязана залезть к нему в дом, чтобы найти какие-либо необычные вещи.
Вот только, кажется, законопослушные барышни так не делают...
Дилемма была сложной. С одной стороны идеал так точно бы не поступил, с другой же… Ей было просто до бесконечности любопытно и хотелось узнать о своей любви как можно больше. А ещё у него, кажется, была странного вида тетрадь, которую он таскал то в карманах, то просто в небольшой сумке, которая в одно время буквально отталкивала от себя любые взгляды, а в некоторый будто наоборот, будто притягавало, звало.
Заманивало...
Пару раз Петунья пыталась пригласить полицейского на чай, ещё несколько раз на обед, раз десять на ужин… Но сосед всегда находил достойнейшее оправдание того, почему именно не может почтить её своим визитом. От каждого отказа становилось больно, но Пети не теряла надежды, веря, что он – её счастье, её истинная любовь, та самая, которая бывает в дамских романах. По ночам девушка тяжело вздыхала, обнимая подушку и как всегда мечтая.
Тетрадка Гарольда оказалась у неё в руках случайно... Ну, насколько могло быть случайно то, что она пролила на крыльцо маргарин и Джеймсон об него поскользнулся, больно ударяясь спиной. Пети, которая якобы случайно проходила мимо, тут же бросилась на помощь, стараясь не обращать внимания на совесть, которая будто бы вопила, что она делает неправильно, что так нельзя.
Но, чёрт возьми, то, что она совершила, было лучше, чем если бы она забралась к нему в дом. Тем более что не факт, что в его доме есть нечто ценное, а вот та тетрадь, которую он вечно таскал с собой, явно ему была нужна. И при падении тетрадочка отлетела достаточно далеко, что порадовало Петунью и уверило, что везение ей иногда сопутствует. Нужно ли говорить, что она немедленно спрятала её в сумку, лишь затем бросившись помогать Гарольду подняться?
Как ни странно, но помощь он принял, поблагодарил её, а затем куда-то убежав, видно не заметив, что потерял что-то важное.
Петунья предвкушающе улыбнулась, отправляясь в сторону своего гамака и еле удерживаясь, чтобы не прижать к груди сумку и счастливо замурлыкать, довольно сощурившись.
«1978 год. 16 февраля.
Вот я и в прошлом. Мое задание: узнать как можно больше о магической войне и её развитии, о том, что и как делал Волдеморт, чтобы завлечь себе столь влиятельных союзников. Вмешиваться ни во что нельзя – поменяется история. Поселиться мне было наказано на Тисовой Улице, в доме номер четырнадцать, который по иронии судьбы оказался напротив того места, где я жил до своего магического совершеннолетия… В будущем, разумеется.
Чувства после использования усовершенствованной модели хроноворота странные: магия работает нестабильно, ощущение во времени скачет – то мне кажется, что именно в этом времени я родился, то понимаю, что всё же из будущего. Это сбивает с толку, очень тяжело сориентироваться.
1978 год. 18 февраля.
Обжился в доме и устроился на работу. Очень странно видеть знакомые лица, которые выглядят на много лет младше, чем я их видел когда-то. Порой удивляешься: как сильно изменился человек за промежуток времени. На всякий случай выписал Пророк. Вскоре планирую отправиться в Косой Переулок. Магия всё так же нестабильна».
— Магия, — повторила Петунья, нахмурившись и смотря, как вдруг текст на листках исчезает. Девушка начала судорожно листать страницы, чтобы прочесть хоть что-нибудь, но буквы медленно расплывались, затем испаряясь с лёгким пшиком.
Магия. Та самая магия, которой владеет её сестра. Но возможно ли, что этот маг действительно прибыл из будущего? Может ли быть, что он просто сумасшедший, какой-то двинутый? И так хочется прочесть дальнейшие записи, но они скрыты от её любопытного взора. Но почему они вдруг испарились? Не повредила ли она дневник, не сломала ли его, если это возможно?
В груди было странное чувство тревоги, и девушка по привычке закусила губу. Кажется, она так делала всегда, когда что-то шло не так, как бы она хотела. Раздался хлопок, в следующую секунду тетрадь прямо-таки вырвали у неё из рук, а сама Петунья чуть не упала с гамака, с каким-то страхом глядя на явно злого мага – хоть лицо его и оставалось спокойным, его выдавали глаза, которые будто искрились.
Прямо как у Лили, когда она испытывала гнев.
— Прости, — прошептала Пети одними губами и встала на ноги, чтобы смотреть не настолько снизу вверх. Ей и так было страшно, и так было не по себе от своего поступка, и так душа будто разрывалась на мелкие песчинки в вихре отчаянья и симпатии, которая никуда почему-то не делась.
Даже разгневанный он вызывал у неё странное щемящее чувство. Даже такой грозный, он ей казался самым родным. Она сделала шаг, видя, как мужчина нахмурился, смотря в её глаза и будто пытаясь что-то прочесть в них. Или действительно читая?
— Я правда из будущего, — вдруг произнёс он, а на губах появилась слегка циничная усмешка. — Знаешь, я, кажется, понял, почему ты в будущем такая, какая есть.
Девушка вскинула брови, явно намекая на продолжение и стараясь не смутиться, глядя на это волевое лицо. Она хотела знать, что ждёт её там, впереди. Хотела знать, что можно изменить. Могут ли они быть вместе... Ведь, кажется, она совсем пропала в своей симпатии к нему, к этому странному магу. Возможно ли, что волшебство, пришедшее из будущего, нестабильно, и когда она взяла дневник, оно как раз-таки не работало? А затем чары вновь активировались, вызывая самого Гарольда, сообщая о потере и зовя, зовя... Сюда. Выдавая то, что она – далеко не такая идеальная и порядочная, как ей бы хотелось. Показывая, что она крайне любопытная, готовая пойти на многое ради тайны, секрета. А это ведь не есть хорошо...
А это ведь так стыдно.
Щёки Петуньи были красными от неловкости сложившейся ситуации и просто от того, что тот, кто ей симпатичен, находился близко и больше не выглядел разозлёно, скорее просто спокойно, уверенно. Он почему-то напомнил ей молодого человека Лили, только выглядел этот мужчина старше, да и был более серьёзным; и волосы у него не лезли в глаза так, как у Джеймса. Просто стрижка под ёжика, вполне аккуратная, и Пети она даже чем-то нравилась.
И он пришёл из будущего, да? Это так странно, но Петунья верит – она достаточно встречалась с волшебством, чтобы поверить в невозможное.
Петунья взглянула на него и потянула свою ладонь, чтобы дотронуться до лица Джеймсона, посмотреть его реакцию. Узнать, есть ли у неё хоть какие-то шансы... Но он отклонился, и девушка опустила руку, которая будто безвольно повисла. Пети поджала губы.
Стало как-то прохладно. Или это просто на неё так повлияло предчувствие, странное, несущее будто неприятности? Петунья не боялась этого полицейского, она верила в его доброту исключительную; в то, что он простит её за дневник. Да что там! Кажется, он её уже простил.
И вроде всё пока нормально, а всё равно в горле стоял ком, а к глазам подступили слёзы. Сердце сжималось, словно ожидая чего-то неприятного, а сама Петунья зябко поёжилась, дожидаясь слов, вердикта.
Совсем ли она ему неприятна или их просто разделяет прорва времени, которую они, конечно же, смогут преодолеть?
— Тётя... Прости, мне жаль, — последнюю фразу Гарольд произносит явно виновато, а Пети недоумённо на него посмотрела. Впрочем, дошло до неё вполне быстро.
— Что? — всё же спросила Петунья заторможенно, будто веря, что он сейчас скажет, что неудачно пошутил, что это просто ложь, обман. А затем обнимет, прижмёт к себе, скажет, что любит...
Глупые мечты влюблённой сказочницы, которые вскоре рассыплются пеплом, крохотными пылинками, разлетевшимися по всему свету и оставшимися только воспоминаниями, горькими, с привкусом слёз, – Пети это знала. И в глазах у неё явное понимание. Вот почему у этого полицейского такие глаза, вот почему он ей казался похожим на Джеймса и Лили!
А в глазах у Петунии просто настоящий ужас... Она влюбилась в собственного племянника, того, кто плоть и кровь от неё, можно сказать.
А душа её, кажется, плакала – по крайней мере, чувства были противнейшими, её буквально раздирало от разных эмоций, порой буквально противоположных. Но слёзы словно застыли в глазах – ни одна из них так и не посмела даже прокатиться по щеке.
Пети невольно сделала шаг назад, чуть не навернувшись об гамак, видя, как мужчина направляет на неё палочку. Волшебную – это Петунья знала точно.
— Обливейт.
И лишние воспоминания в мгновения ока исчезли, оставив за собой лишь растерянность и боль. Чудовищную боль от предательства, несправедливости... От какого-то странного ощущения, будто она, Пет, потеряла нечто важное, то, без чего в жизни ей не быть счастливой. И это так страшно. И это заставляет ёжиться, смотря ещё бессмысленным после заклятья взором в разные стороны, на зелёную траву, которая откликается где-то в душе слабым огоньком радости, который мгновенно затухает под объёмом других негативных эмоций.
Некоторые вещи не исправить, лишь стерев воспоминания. Некоторые вещи преследуют всю жизнь...
И то, что раньше могло приносить любовь, радость и смущение, запросто может обратиться в нечто противоположное.
***
— Ты выйдешь за меня?
Петунья нахмурилась, в задумчивости поджав губы. Она знала, что Вернон ради неё придумал целый план, где он спасает её как принц свою принцессу. Романтичный план, где он явно собирался заслужить её симпатию... А она в него флакончиком с валерьяной кинула. Разве так можно? Нет, вернее, можно, особенно в той ситуации, но всё же... Теперь он тоже терпеть не может кошечек мисс Фигг... Просто идеальная пара из них, его и Пет, выйдет. Самое странное, что после всей этой ситуации он не сбежал от нее, а теперь ещё и стоит на одном колене, ожидая её ответа. А ещё Вернон её любит, ухаживает за ней, заботится... Даже не первый год, а уже третий следит за ней и дарит подарки. Надёжный, верный. Что ещё нужно для счастья?
Да и... Наверное, большего она просто не заслуживает.
— Я... — голос девушки предательски дрогнул, а затем она всё-таки выдавила из себя улыбку: — Согласна.
Ведь он её любит... А она попытается полюбить его и стать идеальной женой.
У неё ведь выйдет, верно? Обязательно должно получиться!
Ведь хоть что-нибудь у неё, Пет, должно быть лучше, чем у младшей сестры...
Хоть что-нибудь.
***
«Когда меняется прошлое – уничтожается будущее. Оно начинает писаться сначала, потихоньку и помаленьку. И никогда не знаешь, как именно выйдет в итоге. И ты никогда не узнаешь, что именно изменил в определённый момент – будущее-то пишется другое. Это странный парадокс. Необъяснимый, который просто невозможно изучить. Пока невозможно. Впрочем…
Быть может, у нас ещё всё впереди. Нужно действовать лишь как можно осторожнее, понимая, что дуга времени, по которой движется наш мир, может быть как длинной, так и очень короткой – изменив что-то в прошлом, можно эту линию как сократить, так и увеличить.
А можно и вовсе уничтожить будущее. Надежду на лучшее.
Уничтожить мир», — последняя запись в экспедиционном дневнике Гарри Поттера, путешественника во времени.
