***
Этот святочный бал Гилдерой ещё долго будет вспоминать в своих ночных кошмарах. Начинался он, как водится, хорошо: наконец-таки появился удобный случай показаться в своей новенькой парадной мантии. Сшитая на заказ у лучшего лондонского портного, она смотрелась просто идеально. Подчёркивала его изумительно голубые глаза и даже на фоне разодетых гостей выделяла его из толпы. Продолжился тоже, вроде, ничего: домашние эльфы расстарались во всю. Кушанья были настолько хороши, что Локхарт, плюнув на всё, решил этим вечером не отказывать себе в этой маленькой слабости — попробовать всё — Мэрлин и Моргана со всеми этими ограничениями. Но вот дальше его ждал настоящий ад… Миранда буквально накануне развлечения ради рассказала ему о магловских богах, религии, понятиях ад и рай. У них, как выяснилось, было весьма интересное представление о весёлом времяпрепровождении после смерти и теории происхождения человека. В ходе той беседы они вспомнили не только пресловутого магловского бога, но и его неизменного соперника. Нет, директор Хогвартса не был магловским дьяволом, хотя Гилдерой как-то уже сравнивал его с ним. Он был, скорее, его своеобразной формой. Этакий змей-искуситель, который осторожно подкрадывается к вам в тот момент, когда вы максимально расслаблены и не ожидаете никакого подвоха. Осторожно, вкрадчивым голосом спрашивает, нравится ли вам этот праздник, угощение, музыка. Вы не чувствуете подвоха, когда звучат слова о международном магическом сотрудничестве в целом и простом сотрудничестве в частности. Ваш расслабленный вопреки всем увещеваниям Грюма разум кивает на фразу о том, что рождество — это лучшее время и повод для примирения. Ваш инстинкт самосохранения не видит опасности, когда звучат слова о том, что было бы неплохо и самому пригласить какую-нибудь даму на танец. Какая опасность, рассуждаете вы, краем взгляда выхватывая самого старого мракоборца, танцующего с профессором Синистрой. Вы послушно идёте за директором и… Ваш мозг озаряет яркая вспышка мгновенного осознания ситуации вкупе с воплями инстинкта самосохранения о том, что он согласен на всё. На всё, что угодно, только не на это! Это, мило улыбаясь, приветственно кивает Дамблдору, жеманно поправляя выбившийся из причёски золотистый локон. В своей изумрудно-зелёной мантии Скитер казалась воплощением невинности и плесени одновременно. Белая, пушистая и в то же время зелёная и в больших дозах крайне опасная. Её улыбка и удивлённый взгляд могли обмануть кого угодно, кроме величайшего волшебника мира и… И писаки средний руки. Эта обидная фраза банным листом прикрепилась к нему, не давая думать ни о чём ином. Разве что в сознание с трудом протиснулась мысль о том, что директор Хогвартса таки узнал, кто ответственен за «прекрасную школьную атмосферу», и теперь хочет преподать ему вот такой своеобразный урок. Была ли эта теория верна, было большим вопросом, а вот то, что глава Визенгамота намерен идти до конца, в нелёгком деле магического сотрудничества сомнений уже не вызывало. Слишком уж недвусмысленно его подвели к специальному корреспонденту "Пророка". Будто невзначай упомянув, что все прочие также уже успели проникнуться духом рождества. Приведённые в пример деканы гриффиндора и слизерина топтались в неловкой попытке изобразить нечто отдалённо напоминающее танец. Взгляды этой пары явно свидетельствовали, что они только и ждут, когда директор упорхнёт в другой конец зала налаживать уже там связи и сотрудничество. Понимая, что деваться некуда и любая его попытка к бегству будет истолкована в лучшем случае, как слабость — что будет в худшем, он зная безграничную фантазию Скитер даже не рискнул предположить, — Гилдерой с лёгким поклоном протянул «даме» руку. Он искренне надеялся, что она откажет. То есть она, конечно, как и любая другая особа женского пола должна была зардеться от смущения, затараторить слова восхищения и… и отказаться. Ну где это видано — он и Скитер?! Рита не отказалась. Мерзкая ухмылка на её лице стала ещё шире, когда накрашенные ярко-красным лаком коготки впились в его руку. Вторая рука со столь же огромными и, как ему казалось, уже обагрёнными в крови невинных жертв ногтями тут же оказалась на его плече. Слишком близко от его беззащитной шеи, чтоб он смог почувствовать что-то, хоть отдалённо напоминающее «расслабьтесь и веселитесь», брошенное на прощание Дамблдором. Такого позора Гилдерой Локхарт не испытывал уже очень давно. Даже набивший оскомину неприятный случай в одной из оранжерей так сильно не задел его самолюбие, как сейчас задевала победная ухмылка, играющая на губах Риты Скитер. Хотелось выхватить палочку и… Вокруг была куча свидетелей. Сдавленно охали многочисленные фанатки, провожая взглядами, полными ненависти, его партнёршу. С интересом наблюдали преподаватели и представители Министерства, в числе которых была и миссис Маккой. Маленький фотограф "Пророка" уже поднимал свою огромную камеру, чтоб запечатлеть этот незабываемый во всех смыслах слова момент для будущих поколений.***
Гилдерой по традиции восстанавливал душевное равновесие, сидя в своей комнате под защитой кучи чар и всё того же бессменного магловского амбарного замка. Пил лёгкое вино, перечитывал старые письма фанаток, писал очередное послание Сюзанне. В общем, как мог пытался забыть о произошедшем. Произошедшее напомнило о себе уже утром следующего дня после бала, когда даже не стая — несметное полчище сов атаковало окно его комнаты, надеясь передать послания от столь же многочисленной армии поклонниц. Армия истошно взывала к своему кумиру с мольбами сказать хоть что-то, способное объяснить то, что они увидели в утреннем выпуске "Пророка". Локхарт лёгким движением руки отправил в огонь и номер, и вырезки со статьями из конвертов. Ему было достаточно чёрно-белой фотографии самого себя, кружащегося со Скитер и заголовка, гласящего… Письмо, в котором некая Хизер Тетч клялась кровью предков, что убьёт самодовольную нахалку, которая не иначе, как опоила Гилдероя любовным зельем, так и притягивало его взгляд. Судя по манере письма, эта уже довольно не юная особа действительно обладала кое-какими знаниями. Ей был нужен только намёк. Одно слово, и тогда её уже никто не остановит! Остальным его поклонницам намёк был не нужен вовсе. Они рвались в бой уже сейчас. В своих посланиях дамы клятвенно заверяли его, что если написанное в статье — правда, то они завтра же повесятся, утопятся, умрут от горя, сломают палочку и уйдут жить к маглам. Но перед этим они вырвут все волосы этой (о-очень нехорошей женщине), плеснут ей в лицо кислоту, натравят дракона/семейное приведение/знакомого упыря и сделают ещё целую массу весьма неприятных вещей, которые нормальному человеку даже не придут в голову. От всех этих красочных (и порой даже слишком красочных) описаний того, что сделают со Скитер, у Локхарта голова шла кругом и безумно хотелось прочесть, за что, собственно, должны быть приняты ТАКИЕ не сильно гуманные меры. Однако при первой же попытке прочтения он снова напарывался на ненавистную фотографию. Где, надо признать, довольно-таки успешно улыбался — как ему казалось на момент, когда было сделано фото — улыбкой довольного жизнью победителя чудовищ. Лишь волею судьбы и обстоятельств танцующего с одним из них. Проблема была в том, что фотограф "Пророка" не зря считался лучшим среди всех своих собратьев по ремеслу. Его мастерство, верный ракурс и ещё Мерлин знает что дали эффект. На фото специального корреспондента "Пророка" кружил в танце, сияя улыбкой умалишённого, зачарованно глядящий только на неё одну Гилдерой Локхарт. Единственная причина, почему Гилдерой Локхарт в данный момент относительно спокойно сидел за столом, а не бился головой о стену и не пытался повеситься, как ему в этот момент нестерпимо хотелось, заключалась в том, что это дало бы Скитер ещё один повод позлорадствовать. Среди всей этой груды пришедших писем особо выделялись три послания. Письмо Чарльза, в котором тот похвалил его за находчивость в плане привлечения внимания к своей персоне. Попутно, вскользь, как бы невзначай упомянув, что делают с теми, кто водит шашни с врагами. Письмо от вице-президента его фан-клуба, в котором та осторожно высказала мысль о том, что если Гилдерою понадобится её поддержка, то она как истинная фанатка окажет её в полном размере: не будет истерично голосить и, смиренно приняв выбор своего кумира, сделает всё, чтоб утихомирить возжелавшую крови толпу. Пришло письмо и от Миранды, в котором агент примерно через две страницы нелестных эпитетов в адрес его и его сумасшедших фанаток, чьи совы основательно удобрили крышу, окна и территорию возле снимаемого ими с Мэтью дома, чем вызвали бурное недовольство хозяйки, настоятельно посоветовала ему сидеть в своей комнате, пока она не разрешит её покинуть. Во избежание. Словом, в тот и в последующие дни он получил письма от всех, кого знал, не знал и видел только один раз за всю свою жизнь. Только президент фан-клуба хранила молчание. Его вынужденное уединение было решено нарушить только через две недели. Когда пришло срочное требование явиться в Хогсмид. Причина, по которой ему разрешили явиться в уже отмытый от совиного нападения домик, была проста. Второе задание перестало быть тайной. — И что они придумали? — уже с порога осведомился Гилдерой. — У чемпионов будет украдено нечто для них ценное и помещено на дно озера. Собственно, именно в том, чтоб это ценное достать, и заключается всё испытание. — А что с правилами? Опять куча ограничений? — Нет. Тут можно всё. Хоть магловское оборудование заказывай. Цель испытания — проверить сумеешь ли ты, узнав задачу, профессионально подготовиться к её решению. Ну и к тому же залезть в озеро — это только половина задания, подводных камней там не счесть, — натолкнувшись на его удивлённый взгляд, пояснила Миранда. — Ты знаешь, что живёт в озере? — Кальмар? — И он тоже. — Что значит «и он тоже»?! — А ты подумай. Кто может жить на дне морском и подпадать под программу «международного магического сотрудничества»? — постаравшись передразнить восторженный голос директора Хогвартса, сказала агент. — Вы шутите? — Если бы. Гилдерой судорожно сглотнул, вспомнив все свои немногочисленные стычки с представителями подводного народа — в количестве двух штук — и то, что писал о них Грюм. Да, это задание определённо подпадало под категорию «опасно, как вообще до такого додумались!» А значит, информация Мэтью была верна. — Но у них же должно быть какое-то соглашение о ненападении с Хогвартсом? — Оно есть. Заключено ещё основателями. Вот только оно подразумевает, что русалки не трогают школьников на поверхности воды и если те погружаются на глубину не более трёх метров. Исключение — первое сентября. В этот день по традиции переправляются первокурсники, и именно в него и был заключён в своё время договор о ненападении. Что, кстати, и породило эту милую традицию с обязательным переправлением в замок через озеро на лодках. — Традиции традициями, но сейчас разговор не о них, а о том, будут они нападать на участников в рамках испытания, или нет, — подал голос Уэлш. — О том, придумает ли Гарри, как с этим заданием справиться вообще, — скептически поправила агент. — Придумает, — уверенно сказал Локхарт. — Главное, чтоб его друзья напоминали ему почаще, что в озере живёт. Особой секретностью после разгадывания чемпионами загадки яйца задание не страдало, а значит, теоретически чемпион имел полное право просить о помощи всех и вся. Не напрямую, конечно, но посещение библиотеки, болтовня с друзьями, где между делом можно задать невинный вопрос «как дышать под водой?», — всё это не возбранялось. Собственно, на этих друзей и решено было сделать ставку, поскольку Гилдерой сказал, что в этот раз лично он ни во что вмешиваться не будет, и вообще, ну не верит он, что Гарри не справится. К счастью, Мэтью принял его сторону, сумев убедить Миранду в том, что вторая победа подряд с уверенным отрывом от более взрослых и, как следствие, более опытных конкурентов может натолкнуть судей на некие подозрения. Подозрения могут перерасти в дисквалификацию, против которой контракт с кубком уже ничем не поможет. А дисквалификация — это… Когда Локхарт услышал сумму, которая, по словам Уэлша, сделает «им ручкой», он сам тяжело опёрся на ручку кресла. Откуда у двух хороших, но далеко не самых богатых журналистов такие деньги, он даже постеснялся подумать, не то что спросить.***
— Ни черта же не видно! — обиженно заявила агент спустя примерно минут двадцать бесполезного созерцания воды. — Зачем вообще здесь трибуны? — Чтобы первыми увидеть победителя. Ну или всплывшее тело проигравшего, — сказал Уэлш, давно бросивший попытки разглядеть хоть что-то в зеленовато-чёрной воде. — Вот последнего не надо. — А последнего и не будет. Зная Гарри, тут, скорее, всплывёт мёртвым кальмар, чем он сам, — пробурчал Локхарт, которого совсем не радовала перспектива сидеть в течение полутора часов, созерцая чуть колышущуюся поверхность озера. Он понимал смысл задания, его опасность, но вот зрелищности происходящему это не добавляло ни на грамм. — И-и-и… Первый — Диггори! — разнёсся голос Людо Бегмена на всё озеро, заставив толпу радостно подскочить. Что именно заставило всех чуть ли не танцевать на трибунах, радость за чемпиона или за то, что нудное ожидание, которое министр магического спорта как мог скрашивал весёлыми историями из своей спортивной карьеры, наконец окончилось, было, правда, не совсем понятно. Толпа ревела столь громко, что за её шумом практически не было слышно раздавшегося всего пару минут спустя: — Второй — Крам! — Он, что, издевается?! Где Поттер?! — взвыла агент, схватив Уэлша за грудки. Расправу над журналистом она, правда, свершить так и не успела. Громоподобный, дополнительно усиленный магией голос возвестил: — Поттер! — всего парой минут спустя. Гарри был в своём репертуаре и бессменном амплуа человека, от которого ты ждёшь какого-то выкидона, но всё равно бываешь к нему не готов. Поттер тащил на себе не только Рона Уизли, но и младшую сестру Делакур. Холёная француженка сошла с дистанции ещё в самом начале и на очки не претендовала. Тем не менее это ничуть не скрашивало ситуацию в глазах Миранды. — Это называется «у нас всё под контролем»?! Это называется «да что, он сам не справится»?! — Запустив пальцы в свои светло-каштановые волосы, в ужасе шептала агент, не спуская глаз с приближающегося к помосту Гарри в окружении целой толпы озёрных жителей. — Ну… Он же справился, — осторожно пробурчал Мэтью, на всякий случай отодвигаясь подальше. — Можешь не переживать. Это же Гарри. Я имею в виду, что ему всё равно дадут максимум очков, — как мог утешал девушку Локхарт. Результатов, по счастью, долго ждать не пришлось. Как и предполагал Гилдерой, проявление гриффиндорского идиотизма Дамблдор назвал беспримерной храбростью, а желание спасти всех, даже тех, кого, в принципе, спасать не надо, в миг обернулось очередным примером международного сотрудничества. В итоге, Поттер, как всегда, получил максимальные из возможных отметки. Которые были высокими, даже несмотря на все упорствования Каркарова. К слову, победу в тот день праздновал Поттер не один. Весть о том, что Гарри съел одну из экспериментальных конфет братьев Уизли, мигом облетела всю школу и благодаря прессе благополучно вышла за её приделы. Чудо-конфета, которая помогла Гарри с лёгкостью победить, по словам её создателей, помимо того, что давала съевшему её дышать под водой около часа, так ещё и отличалась удивительным вкусом. Что это был за удивительный вкус, Поттер, правда, не спешил рассказывать. Так же, как и близнецы не спешили озвучить состав, называя его коммерческой тайной, оберегая которую, они не могут назвать секретный ингредиент. Однако, судя по разъярённому взгляду профессора Снейпа, он мало того, что знал название этого ингредиента, он ещё и был в курсе, на какой из его полок он раньше лежал. Правда, воспитательные меры с его стороны закончились очередным наказанием братьев и новыми придирками для Поттера. Подавать жалобы зельевар всё же не рискнул. Оно и понятно, задание пройдено и ничего уже не вернуть. К тому же, кто его знает, может, Поттеру по устоявшейся традиции снова накинут очков?