***
Следующие несколько дней проходят для Кенсу как в тумане. Юный, только выпустившийся из престижного университета, он не успевает воспринимать даже половину той информации, что пытаются в него запихнуть в компании. Практика, которая казалась ему такой невыносимой, сейчас видится просто раем по сравнению с теми условиями и требованиями, которые ему выдвигают здесь. За последнюю неделю он даже не присел толком — постоянно носился по этажам, собирая нужные бумаги для срочных заказов и общаясь с важными для фирмы клиентами. С Ким Чонином — человеком, который разговаривал с ним в день приема на работу и который, как выяснилось, был сыном владельца этой фирмы, временно замещая его на посту начальства — он больше так и не пересекался. Блондин предпочитал безвылазно сидеть в своем кабинете, лишь изредка вызывая к себе дизайнеров или провинившихся работников, и со стороны могло показаться, что он вовсе ничего не делает для фирмы. — Он дохера делает на самом деле, — усмехнулся Бэкхен, покачиваясь на стуле и провожая тоскливым взглядом местного курьера — высокого ушастого «кретина», как прозвал его Кенсу, в кожаной куртке и непременно со шлемом подмышкой. Краткий момент передышки в работе, обеденный перерыв, Кенсу проводит с главной сплетницей этого офиса. — Работает больше, чем все мы тут вместе взятые. Иногда даже засыпает прямо за столом, мне Чанни рассказывал, — еще один тоскливый взгляд в сторону курьера, беззастенчиво флиртующего с буфетчицей. — Он его и домой увозит время от времени… — тяжелый вздох и Кенсу не выдерживает. — Эй, Чанель! — громко зовет он, и Бэкхен рядом давится своим какао, чуть не проливая все на себя. — Ты, блять, ополоумел, дебила кусок! — шипит он вполголоса, лихорадочно поправляя растрепавшиеся пережженные волосы, пока курьер направляется прямо к их столику. Широкая улыбка, ладонь, запутавшаяся в черных волосах и Кенсу надеется, что Бэкхена не придется увозить отсюда на скорой. — Привет, — Пак Чанель выдвигает стул и приземляется напротив парней, аккуратно положив свой драгоценный шлем на стол. — Очаровательно выглядите, мальчики, — говорит он, удерживая свой взгляд чуть дольше положенного на вырезе тоненькой рубашки. Бэкхен краснеет так сильно, что Кенсу начинает действительно бояться за его здоровье. — Ты тоже… Как всегда, — лепечет в ответ эта стерва, моментально теряя всю свою спесь. Кто бы мог подумать. Такой шумный на работе и такой тихий рядом с этим чертовым Пак Чанелем. — Ладно, приятно было повидаться, — Кенсу едва не тошнит от этих милостей, а еще больше от слишком приторного Чанеля, которого он недолюбливает, и он спешит подняться, одергивая полы пиджака. — Ох, Кенсу, чуть не забыл, — внезапно останавливает его голос Пака. — Чонин просил тебя зайти к нему, пока перерыв не кончился. Не думаю, что что-то срочное, но лучше не тяни, — он снова широко улыбается, и стажер растерянно кивает, наблюдая за тем, как Чанель тут же теряет к нему всякий интерес, завязывая разговор с Бэкхеном. Эти двое точно друг друга стоят, думает Кенсу, забирая со стола свой стаканчик с кофе.***
— Не собираюсь я искать. Да. Нет. Черт возьми, да, он прекрасно справляется, — Ким раздражен сильнее обычного. Отец отчаянно трахает ему мозги второй час — как будто и без того проблем не хватает. — Давай обсудим это позже, у меня куча работы, — он не дожидается ответа, сбрасывая звонок, и со злостью швыряет дорогой смартфон в кучу документов. Чонин не может отдохнуть вот уже несколько недель — ответственность, которую на него возложил отец, оставив один на один с фирмой, была слишком велика для молодого предпринимателя, коим он являлся. Ким был счастлив идти по стопам родителя, и он действительно любил работать, но даже такой трудолюбивый человек как он иногда нуждался в отдыхе. — Заходите, — отзывается он на робкий стук в дверь, потирая виски. – Ох, привет, Кенсу, — он на мгновение улыбается, увидев на пороге приглянувшегося ему стажера. — Проходи. У меня есть к тебе пара вопросов организационного характера. Ничего особенного, просто кое-где возникли недоразумения…. — он шуршит бумагами, краем глаза наблюдая за тем, как До садится в кресло напротив. — Надеюсь, никакие важные документы не были испорчены? — взволнованно спрашивает Кенсу, и Чонин замечает, как он кусает губы, слишком сильно нервничая. Чертовы губы. Нижняя уже припухла и покраснела всего за несколько секунд, и мужчина невольно задумался о том, что же произойдет с ней спустя минуты поцелуев. Стоило бы проверить это… — Знаешь, — он хлопнул ладонями по коленям, заставив Кенсу подскочить на месте. — Я думаю, мы можем разобраться с этим потом. В общем-то, ничего такого уж серьезного. Пара опечаток, их ты можешь исправить и завтра, — он поднимается с места, и подходит к одному из шкафов в его кабинете. Матовые стеклянные дверцы оставляют простор для фантазии, но на деле все оказывается довольно банально — несколько стопок и нераспечатанная бутылка виски. Кенсу едва заметно улыбается, расслабляясь. Пусть Ким пьет сколько угодно, главное, что он не потеряет работу. — Выпьешь со мной? — внезапно спрашивает Чонин, впрочем, не дожидаясь согласия, и Кенсу не успевает удивиться, увидев перед собой стопку с янтарной жидкостью. — Работа… Рабочий день еще не закончился, не могу ведь я… — Не волнуйся. От пары глотков ничего страшного не случится, — обезоруживающе улыбается Чонин, поднимая в воздух свою стопку. – Ну, за то, чтобы твоя стажировка завершилась успешно? — До принимает решение в доли секунды. В конце концов, он и правда не будет пить слишком много, да и хорошие отношения с шефом — это важно. Если так он сумеет завоевать его расположение, значит, оно того стоит. — Да, за успех, — подтверждает он негромко, одним глотком осушая свою рюмку. Хмель ударяет в голову буквально через пару минут после того, как спиртное обжигает горло. То ли виски оказывается неожиданно крепким, то ли Кенсу недостаточно опытен в распитии алкоголя, но даже такая маленькая доза заставляет его расслабиться. Руки, сжавшиеся до этого в кулаки, разжимаются, вдохи становятся глубже, и он откидывается на спинку кресла, наконец, позволяя себе отдохнуть. Даже если всего лишь несколько минут. — Как проходит твоя стажировка? — спрашивает Чонин через какое-то время, бросив быстрый взгляд на часы. У него есть еще около двадцати минут до конца обеденного перерыва и безумное желание трахнуть Кенсу. Вот черт. Он трясет головой, в попытке прояснить мысли. Удается не слишком хорошо. -..и Бэкхен замечательный. Он во многом мне помогает, - До, кажется, уже целую речь произнес, пока Чонин мысленно раскладывал его прямо на этом столе. — Когда не отвлекается на Чанеля, конечно, — он тихо смеется, заставляя начальника невольно улыбнуться в ответ. О странных отношениях этих двоих, кажется, судачит весь коллектив. Они могли бы быть идеальной парой, будь хоть один из них чуть смелее, чтобы пригласить другого на свидание. — Не понимаю, что он нашел в этом Паке… — вздыхает Кенсу и Ким с интересом смотрит на него, откидывая челку со лба. — Тебе не нравится Чанель? Мне казалось, каждый в этом офисе буквально горит желанием получить хоть толику внимания этого засранца, — с усмешкой отзывается он, удивленный тем, что нашелся человек, не заинтересованный в темноволосом красавчике. Пак был рядом с ним со школьной скамьи и Чонин, сам того не осознавая, зачастую оказывался лишь его тенью, всегда теряясь на фоне широкоплечего, высокого друга. — Вы мне куда более симпатичны, господин Ким, — слова вырываются из уст Кенсу прежде, чем он успевает сообразить, что именно он собирается сказать. – Ох, я… Простите, господин Ким, я… — стажер мгновенно теряется, опуская взгляд. — Я даже не думал… Чонин в не меньшей растерянности смотрит на смущенного парня, удивленно приподняв брови. — Ты… серьезно? — ошарашенно уточняет он. – Я? Щеки Кенсу постепенно окрашиваются в ярко-розовый оттенок, пока он комкает пальцами воротник темно-синей рубашки, едва не отрывая пуговицы. — Я не хотел, простите, мое поведение неприемлемо, я понимаю, — бормочет стажер, и Чонин завороженно наблюдает за тем, как острый язычок проходится по пухлым губам, увлажняя их. И все же, черт бы тебя побрал, До Кенсу. Ким поднимается с места, опираясь одной рукой на стол, и наклоняется вперед, свободной ладонью хватая чужой галстук и резко притягивая мальчишку к себе. Они неловко сталкиваются губами, и деловой этикет летит к чертям. Чонин медленно цепляет Кенсу в поцелуй, а тот все еще машинально пытается сопротивляться, не отвечая взаимностью на провокационные действия босса. Впрочем, сопротивления надолго не хватает. У Чонина теплые губы и ловкий, словно змея, язык и До не может противостоять искусителю, как не смогла в свое время Ева в райском саду. Слишком сладок запретный плод, слишком мизерное расстояние между ними, слишком сильно накрывает от чужого дыхания на губах. И Кенсу поддается, тут же тонет в жадном поцелуе, а плечи босса, в которые он впивается мертвой хваткой, служат своеобразной спасительной соломинкой в этом цунами. Они целуются вязко, долго и глубоко, пока у Кима хватает терпения сжимать в ладони кончик чужого галстука. Но как только он чувствует, что До отстраняться не собирается, руки сами соскальзывают по груди вниз. Рабочий стол не дает парню тактильно ощутить близость объекта воздыхания и это, блять, совсем не круто. Чонина мажет от невозможности прижаться к Кенсу, и поцелуй прерывается недовольным шипением с едва различимыми отголосками мата. А До Кенсу в прострации. В своем личном космосе, где все в одно мгновение заполняется Чонином. Мать его, Ким Чонином, который такой недоступный строгий начальник, да еще и красивый до мурашек. Он не замечает, как босс отстраняется, как обходит ненавистный стол и как появляется ровно за спиной. Кенсу не может ничего сказать — не успевает сообразить, но когда чужие пальцы проскальзывают под рубашку, стажер плавится, как масло под горячим лезвием ножа. Чонину же хватает несколько секунд, чтобы понять, насколько далеко все может зайти. И эта перспектива является для него самой сладкой на данный момент. Он прижимается губами к шее и языком ведет влажную дорожку до загривка, а потом прикусывает кожу так, что Кенсу дергается в его руках и как-то совершенно случайно прижимается задницей к паху. Блять, это финиш. Серьезно. У До в теле происходит настоящий хаос: бабочки в животе, тараканы в голове и ладонь Ким Чонина под тканью брюк. Он выгибается под ласками и кусает губы в вырывающихся тихих стонах, едва ли удерживаясь на подкосившихся ногах. Все слишком походит на абсурдную постановку дешевого порно-фильма, но Киму сейчас так на это плевать. У него в глазах кометы разрываются на куски от податливости Кенсу, и хочется горы сворачивать. Чонин даже мимолетно вспоминает, что не запер дверь кабинета, но, почему-то от этого факта ему ничуть не стыдно. А вот стажеру как раз наоборот, и потому лицо заливается смущенной краской еще сильнее. Но смущение длится ровно до того момента, пока чониновские пальцы не начинают пошло играться с головкой члена. До кажется, что руки Чонина везде: во всем теле, под кожей, в каждой клетке организма. А Чонину, кажется, что этого ничтожно мало. Свободной рукой он расстегивает чужие брюки и рывками спускает их вниз за штанины. Кенсу бы и рад помочь, но руки не слушаются и единственное, что он может делать — цепляться за край стола, не давая себе рухнуть на пол. Слишком горячо, слишком близко. Киму все еще недостаточно и следом за брюками с подчиненного слетает и белье. Вид, мягко говоря, крышесносный. Он ведет губами по выпирающим верхним позвонкам, вжимается стояком в задницу, а потом срывается и запускает пальцы в волосы стажера, заставляя откинуть голову. В широко распахнутых глазах напротив Чонин видит полное согласие и едва уловимую нотку обреченности — все именно так, как он себе и представлял. А еще в них немой призыв продолжать, а хороший босс ведь должен прислушиваться к подчиненным, не так ли? Он давит на затылок и Кенсу подчиняется, укладываясь грудью на стол. Приподнятая рубашка не защищает кожу живота от холодной деревянной поверхности и этот контраст на фоне горячего чониновского дыхания сводит стажера с ума. Чонин же рехнулся уже давно и как же нарочито пошло он просит До приоткрыть рот. Парень неумело, но старательно вылизывает тонкие пальцы, а Ким думает, что непременно должен ощутить эти до одури пухлые губы на своем члене. Но не сейчас. Сегодня он и так получит гораздо больше, чем намеревался. Чонин ведет ладонью по ягодицам, скользит пальцами между ними и на фалангу проталкивает внутрь, массируя, другой рукой в то же время накрывая истекающий смазкой член Кенсу. Перед взглядом До в этот момент демоны пляшут румбу и становится жарко до состояния невозврата. Он едва поддается навстречу, но Кима подгонять не нужно — сам все прекрасно знает. Из-за одновременного желания пальцы входят до предела, и Кенсу взвизгивает от боли. Чонин осознает — он первый. Самый первый. Потому растягивает парня осторожно, то и дело увеличивая скорость движений по члену, чтобы хоть как-то сгладить неприятные ощущения. И снова мало. Мало стонов, мало дрожи, мало Кенсу. Чонин расстегивает брюки и едва приспускает их вместе с бельем. А потом толкается в стажера и чуть не теряется в собственных ощущениях. Теснота чужого тела срывает башню напрочь, и он перестает контролировать себя — терпение ему несвойственно. Кенсу же немного страшно и сильно многого хочется, что ну никак не вяжется в одно целое. Его раздирает боль, но вместе с этим от пяток и до макушки захватывает трепетное удовольствие. Удовольствие от понимания того, что все это время Чонину было не все равно, что все это было взаимно. Дикий коктейль эмоций вынуждает парня выгибаться до хруста позвоночника на каждом толчке, громко царапать короткими ногтями одной руки стол, а второй зажимать себе рот. Выходит слабо, стоны все же вырываются и Кенсу так стыдно, но слишком хорошо, чтобы сдержаться. Да и Чонину прекрасно. Его мажет от того, как мальчишка пытается делать все, словно он опытный, умеющий и взрослый, хотя Ким прекрасно знает, что это не так. И от этого только круче. Он делает толчки более размашистыми и глубокими, проезжается по простате и сам позволяет себе гортанное рычание, стиснув зубы. Кенсу кончает быстро просто с непривычки. Просто от того, что ему дрочит сам Ким, мать его, Чонин. Просто от того, что сын главы компании имеет его на столе своего отца. С самым ярким оргазмом в своей жизни, разрывающим грудную клетку, он чувствует себя какой-то гребаной элитной шлюхой, которая дает богатеньким «папикам», но мысль улетучивается буквально в ту же секунду, когда Чонин выдает тягучий и низкий стон на последних толчках. Абсолютно искренний, громкий до того, что сводит барабанные перепонки, если это вообще возможно. Ким наклоняется и целует Кенсу где-то в районе поясницы, как бы делая своего рода комплимент. И обычному стажеру этого более чем достаточно. — Теперь мы точно испортили документы, — как-то грустно выдыхает он, с сожалением оглядывая бардак, который они устроили. — Неважно, — Ким скользит губами по спине мальчишки, останавливаясь около уха. — Ты все же был прав, Кенсу, — шепчет Чонин, и мурашки бегут по коже, заставляя До вздрогнуть. — В чем, господин Ким? — Я не пожалел.***
Чанель отлепляется от двери, потирая покрасневшее ухо, и с недовольным видом достает из заднего кармана джинсов купюру, протягивая Бэкхену. — Я же тебе говорил, — тихо хихикает Бен, обмахиваясь деньгами на манер веера. — Ну что, господин Пак, подвезете меня домой? Думаю, Ким сегодня уже не будет озабочен фактом присутствия работников в офисе. — Думаю, да, — курьер приобнимает менеджера за талию, увлекая прочь от двери в кабинет босса. — Скорее, он будет озабочен чем-то другим. — Я бы сказал кем-то, — уточняет Бэкхен и они смеются, скрываясь в конце коридора.