Темнее всего перед рассветом

Боль несоизмерима. Она поняла это слишком давно, чтобы пытаться хоть как-то избавиться от нее. Время не лечит. Она поняла это слишком давно, ведь ночами до сих пор снятся лица людей, у которых отняли жизни. Она отняла. Бесконечная агония внутри обволакивает клетки, въедается ядом в вены, заставляя ловить ртом воздух, лишь бы не сдохнуть. Когда ей было десять, отец привел к смотровому окну, показывая величественную, могущественную, разрушенную человечеством Землю. Она была так прекрасна, что у маленькой девочки не хватало слов, но говорить было незачем, ее искреннее восхищение и интерес в глазах говорили все. Белокурая малышка слушала рассказы папы, внимая каждому слову, и умоляя каждые последующие дни о новых и новых историях. Сейчас от той наивной, верящей в сказки маленькой принцессы ни осталось и следа. Теперь она состоит из сломанной души и разрывающегося на куски тела. Тонкие ниточки сдерживающие мысли и чувства вот-вот разорвутся, оставив после себя лишь пепел. Кларк запирается в туалете космического корабля Элигий, склоняется над унитазом и блюет. Живот скручивает от страха, невыносимой боли и желания пустить пулю в лоб. Она всех потеряла. В с е х Отца, друзей, возможность жить в мире. И она справлялась с этим когда-то. Но не теперь. Теперь под кожей острые лезвия, продирающие путь наружу, выпускающие черную кровь, словно показывая: смотрите — Кларк Гриффин особенная, смогла выжить после второго апокалипсиса, находясь снаружи, поглощая радиацию, но вновь и вновь исцеляясь. Только вот ничерта. Обычная. Красная кровь, видоизменившаяся искусственным путем. Волосы, лицо, тело, мысли, все как у людей. Кларк никогда не хотела быть особенной. Она никогда не хотела быть спасительницей мира, вместе с тем получая жуткое прозвище — командующая смертью. Голова разрывается на части. Сегодня она потеряла мать. А женщина, завладевшая телом Эбби, расхаживает перед дочерью, словно и не произошло ничего. Словно и не видит жгучих слез в глазах, не слышит безмолвного крика. Выбросись нахрен, Кларк. Станет легче. Она различает в потоке мыслей голос Мэди. Грубый, злой, не ее. Понимает, что должна держаться, только вот в черепной коробке змеи, нашептывающие о самом правильном выходе — в космос. — Джози. Ее передергивает. Рассел Лайтборн тихо стучит в железную дверь, обеспокоенный состоянием дочери, не подозревающий, что настоящей Джозефины больше нет. — Минуту, папочка. Укачало. Кларк выходит ко всем, внезапно натыкаясь на внимательный взгляд Симоны. Протягивающей ей пистолет. — Убей девчонку. От нее больше никакой пользы. Гриффин хочется, чтобы ее спасли. Вытащили из грязного, поглощающего, беспросветного дна, куда она падала так долго. — Нет. — Я же сказала, — голос женщины звучит так знакомо, — Это не наша дочь, Рассел, не знаю каким образом, но они вернули Ванхэду. — Кто это сделал? — яростно выкрикивает мужчина, наставляя пистолет на Мэди, — Габриэль? Вы убили Джози? Где ее разум? — Она мертва, ублюдок. Ее больше нет. Когда звучит выстрел, когда звук падающего тела и громкий крик разрывает тишину, Гриффин теряет сознание. В ее сне о н. Протягивает руки, зовет за собой. Улыбается счастливо, кивая куда-то позади себя, чуть сдвигаясь вбок, позволяя увидеть. Кларк замечает стол, длинный, окруженный стульями, на нем так много еды, Гриффин никогда столько не видела. Она удивленно моргает, пытаясь разглядеть активно машущего парня. Уэллс. Ей так хочется подбежать, но ноги словно приросли к месту, не позволяя сдвинуться, не пуская дальше. Друг улыбается внезапно сбитый другим парнем, хохочущим так громко, что блондинка узнает лишь по одному этому звуку. — Финн. А потом картина становится такой яркой и ослепляющей, что теперь перед ней предстают все. Джаспер, Майя, Монти и Харпер, Джаха, Кейн. Мама и папа. Мэди. Слезы льются из глаз непрерывным потоком, обжигая кожу, заставляя задыхаться, падая на колени. Они все выглядят такими счастливыми, такими умиротворенными, что Кларк невольно ощущает в груди покой. За них. Но… Она не успевает спросить, что в этом Раю делает Беллами, чувствуя хлесткие удары по лицу. — Вставай! Возьми пистолет в руки, приставь к башке и умри окончательно. Луч света поглощает непроглядная тьма, когда Кларк видит бездыханное тело своей маленькой малышки. И уже ничто ее не останавливает. — Последние слова? — Рассел на всякий случай держит блондинку на прицеле, внимательно следя за рукой, обхватывающей пистолет. Гриффин лихорадит, она ничего не видит из-за потока соленой воды, ничего не чувствует, окруженная лишь адовым огнем боли. Зачем им ее последние слова. Дайте просто сдохнуть. — Я потеряла мою маму сегодня, — руки трясутся, но дуло прямо у виска, как и приказано, Кларк задыхается, но все же говорит, ощущая такую усталость, предвкушая долгожданную свободу, но сначала… — Сегодня ты убил и мою дочь, Рассел Лайтборн, я не уйду, не отомстив. Пуля разрывает ее внутренности, проходя через все органы, застревая где-то в позвоночнике. Тело матери, украденное другой женщиной, на полу, постепенно окрашиваемым черной кровью. У мужчины больше нет поддержки, больше нет козырей в рукаве, теперь он стоит под прицелом винтовки, сжимая пальцами волосы на голове, открывая и закрывая рот в рычащем крике. — Мы мирно жили столетиями, но пришли вы. И все испортили. Вы все уничтожили. Вы снова сожгли мир дотла. Кларк не может ответить. Изо рта вытекает кровь, дышать становится труднее, и она роняет голову назад, но чьи-то руки не позволяют ей столкнуться с окровавленной поверхностью. — Хэй! Кларк. Дыши. Пожалуйста. — Беллами. — Я только тебя вернул, пожалуйста. Ну, пожалуйста, Гриффин. Не смей уходить! Она проводит ладонью по его щеке, поднимается выше, зарываясь пальцами в отросшие волосы, и резко опускает руку, прикладывая ее к широкой груди. Туда, где сердце. — Я прямо здесь, Беллами Блейк. Пообещай, что останусь там навсегда. И отпусти. — Нет! Все будет хорошо, Кларк. У нас получится. Мы справимся со всем вместе. На бледнеющих щеках слезы. Ее и его. Их обволакивает такая тишина, кажется, что они совсем одни, только вот вокруг люди, стоят молча, не зная, что делать. Не зная как помочь. А помощь уже и не нужна. — Я буду свободна и счастлива. Я видела это. Ты мне показал. Я буду там, ждать тебя, но ты не спеши, пожалуйста, проживи долгую, прекрасную жизнь. А потом возвращайся ко мне. — Нет… — Я так устала, Беллами. Сжимая ее пальцы, соскальзывающие вниз по запачканной куртке, Блейк стискивает зубы, лишь бы не заорать. На его плечо ложится чья-то рука, сжимая, но он не чувствует. Он больше ничего не чувствует. Он исчезает вместе с ней.