Чёрно-белый

«Дорогой дневник, я снова сижу в своей комнате и слушаю странные звуки за стеной. Это мой брат и его новая девушка. Я живу у них на время, пока мама не вернется из Техаса. Моего брата, кстати, зовут Джон, а его "девушку" Мэри. Сколько секретов отдала тебе, а имена родственников и друзей никогда не мелькали между строк.» —Ты что, Грейс же дома!—слышу я за стенкой. Это на время отвлекает меня от описания всей моей дерьмовой жизни дневнику. Слышится грохот и тихое хихиканье Мэри. Вдруг, дверь в мою комнату открывается. В дверном проёме я вижу Джона. На нем нет футболки, его недо-пресс открывается передо мной как книга. —Грей, милая, не хочешь прогуляться? Я слышал, тебя вчера Алекс звал.—говорит братец и, мило улыбнувшись, подмигивает мне. Я только смирно киваю головой и, взяв с собой косметику, направилась в ванную комнату. —Ух, боже.—сказала я, посмотрев на своё отражение. Для своих семнадцати лет я выгляжу довольно странно. Большие серые глаза, тонкие брови, широкий лоб. А вместо губ мне, так сказать, досталась лишь тоненькая полоска, напоминающая шнурок. Волосы неоднократно были перекрашены в лиловый, фиолетовый, красный, зелёный. Но сейчас моё "воронье гнездо" до поясницы уже как год чёрное. Лицо у меня не то чтобы овальное, не то чтобы и круглое. Никогда не понимала и не принимала таких тонкостей. К слову сказать, и с ростом мне не повезло. От генетики мне достался маленький 163. Хотя, это не так уж и плохо. Можно смело носить туфли с огромной шпилькой. Моё тело-это мешок с костями. Вес совершенно не совпадает с пропорциями тела. Иногда мне кажется, что я вот-вот выйду за порог анорексии. Достав карандаш для глаз, я рисую громоздкие стрелки, закрепив дело тушью, я наношу на щёки тональный крем. Да, так уж вышло, что всё моё тело бледное, а вот на щёки будто демон плюнул. Такое чувство, что я вечно смущаюсь, поэтому они у меня розоватого оттенка. Получив "цвет трупа" на лице, я направилась в гостиную. Не успела я взять телефон, как в дверь позвонили. Странно, неужели, это Алекс. Это было бы довольно круто, ведь я-бомж, у которого не пополнен счёт. Открыв дверь, я приятно удивилась. Да, это действительно он. —Хей, видно, ты знала, что я зайду, —Алекс указал пальцем на мои накрашенные, как у путаны, глаза.— но не надейся, мы с Максом снова вместе! Друг переступил порог моего дома и обнял меня. Да, для гомосексуалиста он выглядит довольно мужественно. Русые взъерошенные волосы сексуально смотрятся в комплекте с ясной улыбкой, из-за которой на его щёчках выступают огромных размеров ямочки. Алекс на голову выше меня, но это не даёт мне "брутальности" и статуса его "мамочки". Вдруг, на втором этаже послышались стоны. —Джон.—всё, что сказала я. Друг, без всяких объяснений, понял про что я. Только через несколько секунд до меня дошло, что я-сама Грейс Гейден, стою перед Алексом в чёрных трусах и такого же цвета майке. Но это ничуть не смущает моего лучшего друга. Он садится на диван и включает плазменный телевизор. И он даже не думает на меня посмотреть с похотливостью либо насмешкой. Я тихо иду в свою комнату, чтобы не смущать Джона и Мэри. Быстро взяв вещи со шкафа, я спустилась вниз. Это оказались узкие тёмные джинсы и серая футболка, с надписью "I love alcohol". —Гейд,—обратился ко мне парень. —мне кажется, твой гардероб просто нуждается в светлых тонах. Ну например, хотя бы в платьях. Я отрицательно машу головой. Так как я и юбка-это начало третьей мировой. —Идём уже.—говорит Алекс, выключая телевизор. Я открываю дверь и пропускаю друга вперёд. Затем, громко закрыв её, я даю понять Джону, что дом и Мэри в его распоряжении. Кстати, Мэри. Совсем забыла про эту "тихоню". Честно сказать, вижу я её второй раз в своей жизни. Первый раз в рекламе зубной пасты, второй-сегодня. Мама ещё не знает, что Мэр вовсе не пришла помогать Джону следить за мной. И это не в первый раз. Не знаю, как этому двадцатилетнему все сходит с рук и как мама продолжает ему доверять. Мы подходим к заброшенному зданию. Никто не знает, что это было. Может школа, может садик или больница. И это наше место. Об этом месте знают абсолютно все в округе, только самые смелые приходят сюда и "строят свои порядки". К слову, всем этим смельчакам до тринадцати лет. Все остальные просто смирились и оставили это место. Вдруг, зайдя в здание, я слышу разговоры. Это явно не малолетки. У Алекса стали играть скулы. Он всё также стоял как выкопанный, пока я не пошла на звук. Хотите знать, почему не каждый в силе сюда пойти? Всё это благодаря парню Алекса. Это он, мягко говоря, объяснил всем, что это место только для троих. Я, Алекс, Макс. Непобедимая тройка. Друзья. Аккуратно поднявшись на второй этаж, я слышу только обыденные говоры про школу и поступление в приличный колледж. Вдруг, моя нога, будто сама по себе, наступает на маленькое стеклышко, которое, под моим весом, начинает противно скрипеть, соприкасаясь с бетонным полом. —Ой, посмотри-ка, Роберт, это же Грейс Гейден, —говорит высокий брюнет, поставив бутылку спиртного на подоконник.—а ты знаешь, Грей, мы тебя ждали. Мы не боимся тебя и двух твоих геев. Да, Роберт? —Да!—еле-еле поднявшись, говорит друг этого сосунка. Меня сильно задели его слова по поводу ребят, но я молчу. —А ты чего молчишь? Травма у тебя детская? "По нужде" говоришь?—начал на больное давить мне незнакомец. Я продолжаю молчать, облокотившись о стену здания. Парня, наверное, вывело моё молчание и он подходит ко мне, слишком близко. Когда я чувствую его дыхание, которое отдаёт абсентом, то в мыслях начинаю паниковать. Подняв правую бровь, я смотрю на него снизу вверх. Тот, присев на корточки начинает меня специально выводить. —Послушай меня сюда, —его речь неразборчива. Я понимаю, что он говорит, через слово.—да я, Саймон Гарсиа, устрою революцию! Что вы тут прячете? Почему вы агрессивно относитесь к другим? Почему мы должны вас бояться? Его вопросы, что будто огромный ливень на голову, застали меня врасплох. А и правда. Почему весь город боится нас троих? Больше могу сказать, даже когда мы по отдельности, каждого бросает в дрожь, когда я, Алекс или Макс с кем-то начинаем разговаривать. Теперь я уже смотрю сверху вниз на алкаша. Роберт, его друг, уже давно заснул в собственной рвоте. Я брезгливо поставила одну ногу на макушку Саймона. Тот начинает медленно падать и под действием алкоголя засыпать. —Ну вот.—всё, что я смогла сказать в этой ситуации. К этому времени ко мне поднимается Алекс вместе с Максом. По этим двоим никак не скажешь, что они любят друг друга. Хочется закрыть глаза и представить Алекса с шикарной блондинкой, а рядом Макса, с харизматичной брюнеткой. Я же в их отношениях-это звено, которое то и делает, что сводит их после очередной ссоры. Но если забыть их отношения, то втроём мы отлично смотримся, как друзья. —О, Грейс, это ты так этих двоих?—спрашивает у меня Макс, показывая пальцем на Роберта и Саймона. —В принципе, можно и так сказать.—говорю я и хватаю двоих "за шкирку". Спустившись в повал, я боюсь, что на меня броситься огромная крыса. Бросив там алкашню, я поднимаюсь к друзьям. —Они нашли?—серьёзно спрашивает у меня Алекс. Я понимаю, чём он и молчу.—Гресс, ты перепрятала? Снова вопрос, но в этот раз я знаю на него ответ. Я достаю из кармана три пакетика с белым порошком. —Слишком много мелкотни бегает, лучше пусть каждый носит свою дозу с собой или хотя бы нужно прятать их по отдельности... Объясняюсь я и даю друзьям по пакетику. Достав из кармана бумажку, каждый насыпает в неё немного героина и, сворачивая её, получает, так называемый "косяк". Мы садимся на бетонный пол и, поднеся язычок пламени от зажигалки к сигарете, делаем один затяг. Не знаю, как у парней, а у меня появляется приятная боль в голове, мне нравится. Алекс и Макс говорят о дилеммах этого мира, затрагивая вопрос, где найти экстази и амфетамин. Меня эти вопросы ни чуть не интересуют. Как мы докатились до такого? Как я могла так низко пасть перед родными, перед мамой, Джоном. А самое главное перед папой. Его нет с нами уже три года. Три года, а я никак не могу забыть этот день. Тогда я сказала ему, что он самый плохой отец во вселенной, он же ответил мне, что из меня не выйдет художница или поэтесса. Я громко хлопнула дверью. Тогда мой организм максимум, что пробовал-это пиво. Я напилась, пока он умирал. Тихо, ярко умирал. Мама тогда была в Мексике, она у нас певица. Джон с очередной проституткой. Никто и не мог подумать, как страдает папа. Я возвращалась домой, свой дом я, сказать к слову, заметила только зайдя в квартал. Он горел, а вместе с ним и моя душа. По версии пожарников, отец закурил и в это время ему кто-то позвонил, он уронил сигарету и, совсем позабыв о ней, пошёл себе, куда душа пускала. Пока второй этаж горел, отец успел поесть и заснуть в своём кабинете на первом. Так он и умер, в пламени. С тех пор я дала сама себе клятву, что никогда не причиню боль кому-то своими словами. Из транса меня выводит голос Алекса. —Ээй, Гейдушка,—я подняла на него голову.— пойдём, пойдём на море, а? Прямо сейчас! Я задумалась. Сделав длинный затяг, я начала сравнивать все "за" и "против". А что, нужно же хоть как-то выбить из себя депрессию и действие героина? Нужно. Почему нет? —Да, я не против. С этими словами я резко встаю. Перед глазами сразу же всё плывет, я кое-как держу себя на ногах. Представляю, как это выглядело со стороны. На месте парней я бы залилась смехом и чуть ли не порвала живот. Наконец, мысленно собрав своё тело в порядок, я поворачиваю голову в сторону Алекса и Макса. Пока я еле держалась на ногах и чуть ли не теряла сознание, эти двое... Целовались. Не знаю почему, но мне стало мерзко и обидно. Нет, я не ревную, просто больно осознавать, что эти двое нашли друг друга, а я всё это время сидела в своей комнате и писала записи в личный дневник. От одной такой мысли, мне становится дурно. Наконец, парни разделили свои тела и прекратили обмен ДНК. Я смотрю на них и мне хочется плакать. Они такие счастливые. Такие... Мои. —Я люблю вас.—сказала я. Алекс и Макс не до конца поняли меня. Тогда я накидываюсь на них и крепко обнимаю. Один гладит меня по волосам, другой хлопает мне по спине. Выйдя из заброшки, мы направились в сторону моря, несмотря на декабрь. Все люди подозрительно оглядываются на нас. Естественно, два парня держатся за руки, а сзади них девушка, которая еле-еле перебирает ногами. Перед нами огромный склон, больше напоминающий гору. Дальше следует море. Издалека оно довольно синее, но стоит подойти ближе, как можно заметить все его секреты. Пена, немного зеленоватая вода, жёлтый песок. Это характерный вид моря для моего города. Те, кто живут у его подножья, подписались на великолепную романтику и почти ежедневные штормы и торнадо, особенно зимой. Мы берём друг друга за руки и бежим вниз, по склону. Алекс безудержно заливается смехом, Макс пытается не отставать, а что я? А я на пол пути падаю из-за какого-то камня. Действие героина почему-то резко проходит, я прихожу в себя. Я качусь вниз, оставляя автограф кровью на всех ветках, камнях и траве. Я закрываю лицо руками. Оно-единственное, что во мне хоть немного устраивает меня. Я "долетаю" к ближайшему дому, что стоит у меня на пути и всем телом врезаюсь в него. Кое-как успокоившись и остановив слёзы, я поднимаю глаза. И знаете, что я вижу? Я вижу, как Алекс пытается бежать ко мне быстрее ветра, но под действием наркотика это выглядит довольно нелепо и... Смешно? А Макс всё это время стоит на одном месте. Теперь ясно, кто мне друг, а кто мне враг. Мы втроём не раз попадали в передряги, которые в сто раз хуже, чем моё падение. Но когда нужно было спасать Макса, спасали его я и Алекс. Когда Алекса-я, ну а мне на встречу в неприятностях всегда идёт только Алекс. Иногда такое чувство, что Макс делает одолжение, общаясь с нами. Складывается впечатление, что всё это сон. Я закрываю глаза и падаю в бездну. *** Просыпаюсь я ни пойми из-за чего. Без причины. Почему-то я на диване в гостиной, из некоторых ран до сих пор сочится кровь, а где-то наоборот: она запеклась и её приходится отдирать ногтями. Я встаю с дивана и иду в ванную. Боковым зрением я замечаю, что на улице уже темно. Но как я попала домой? Дошла сама, меня принёс Алекс?! Тогда почему я ничего не помню и он не остался со мной...? Всё это довольно странно. На календаре воскресенье, отлично. Завтра в школу, а у меня всё тело до сих пор ломит после героина и падения. Я смотрю на себя в зеркало. На мне нет живого места, если мне перебинтовать раны, то я ничем не буду отличаться от мумии. Открыв прохладную воду, я становлюсь под душ. Мне совсем не больно, может всё-таки героин продолжает действие, ведь ещё не прошло и пяти часов после употребления. Тогда почему моя речь не как у бомжа, который с рождения вошел в запой? Всё это очень странно. Смыв с себя кровь и куски грязи, я слышу звонок в дверь. Накинув на себя халат, я смотрю в глазок. Это Джон и мама, как я могла забыть? Братец поехал встречать её, а мне ещё вчера сказал, чтобы в восемь часов я была дома и от меня не тянуло сигаретами. Я открываю дверь, мама накидывается на меня и крепко обнимает, я отвечаю ей взаимностью, зарывшись носом в её пахучие волосы. На её лице результат поездки в Техас, видимо, она рада вернутся в Саванну (штат Джорджия). Джон начинает расспрашивать маму про климат Техаса и его население, тем временем моргая мне, чтоб я быстро убрала на втором этаже. Я послушно слушаю старшего брата и направляюсь в его комнату. —О. Боже. Мой...— всё, что я смогла выдавить из себя. В комнате Джона царит полный хаос, будто он встретил Сашу Грей и они уединились на пару часиков. Создаётся впечатление, что тут проходили съёмки дешёвого артхауса... Всё, что остаётся мне-это смирно убрать за Джоном и Мэри. Не знаю как, но я ставлю шкаф на место, поднимаю телевизор. Складываю вещи и статуэтки по местам, влажными салфетками вытираю непонятного цвета субстанцию на стене и на полу, кстати, это "нечто" воняет рвотой, так что приходится ещё и брызгать его одеколоном всю комнату. Когда я привела комнату в порядок, моё внимание привлекла копна волос под кроватью брата. Я заглядываю под неё и в моё тело будто вонзаются миллионы иголок... Сидя в своей комнате, я думаю. Как же хочется выговориться кому-то про сегодняшний ужасный день. Я достаю дневник и ручку: «Дорогой дневник, я уже и не знаю, сколько у меня, Джона, Алекса и Макса родилось проблем и уголовных статей. Несмотря на то, что мой брат-это моя кровинушка, я не могу понять, почему. Джонатан снова взялся за своё. Я увидела в его комнате труп. Может он снова напился? А может, она его не устроила... Ладно, это его проблемы. Нас связывает только родство. А ещё я хочу покончить с дружбой между мной, Алексом и Максом. Я чувствую, что сегодня была последняя капля моего терпения. Я даю себе тридцать дней раздумий. Через тридцать дней я покончу с этим. Алекс, Джон и Макс будут гнить в тюрьме. Что касается меня... Думаю, на тридцать первый день меня уже не станет. Моё терпение лопнуло. Довольно.» Я прячу дневник под подоконник и ложусь спать, не дождавшись ужина.