Арбузное дыхание

      Маринетт сидела на черном стуле, изредка покачиваясь туда-сюда, грызла колпачок от ручки и нервно отводила взгляд в сторону. Что может быть хуже, чем физика? Самый её нелюбимый предмет. Дюпэн-Чэн старалась изо всех сил заучивать формулы, понимать их, но, к сожалению, тараторить их без умолку, как стихотворение, у нее получалось намного лучше.       Спящая квами лежала на учебниках девушки, бормоча что-то во сне. Голубоглазая изредка поглядывала на неё, улыбалась и вновь приступала к заучиванию очередного правила, постукивая концом ручки по столу.       Она поглядывала в окно, смотря на заходящее солнце, которое пряталось за крышами и дарило последние лучики тепла, освещая светлое лицо темноволосой, отчего та невольно жмурилась. Дело близилось к вечеру, а домашняя работа всё еще не была готова.       Окончательно смирившись со своим непониманием, Маринетт аккуратно взяла в руки Тикки, переложив её на подушку. Так, пожалуй, ей будет удобнее.       Хотелось заняться чем-нибудь… Даже побыть той же ЛедиБаг, бездумно бродя по городу, вдыхая пряный запах булочек с корицей и свежего мятного чая, забраться на Эйфелеву Башню и наблюдать за людьми, за ночной жизнью столицы, вслушиваясь в творения чудесных Парижских музыкантов.       Но завораживающие мысли девушки прервал стук в окно. Она вздрогнула, обернувшись, увидела свисающего сверху её крыши Кота. Дюпэн-Чэн устало выдохнула. Только его здесь не хватало!       Вообще, нельзя сказать, что голубоглазой не нравился Кот, нет. Наоборот, он был еще тем ловеласом, заигрывал с ней, и, как казалось Маринетт, вообще с каждой. Веселый, смелый, добрый, да. Но не для неё.       Леди казалось, что он слишком самовлюбленный и нахальный, судя по тому, как он вел себя с девушкой, когда она становилась супер-героиней. Тут и самому глупому было бы понятно, что она ему нравится, однако, взаимностью темноволосая отвечать не спешила.       Она нехотя подошла к окну и отворила его, сложив руки на груди, глянула на улыбающегося Нуара.       Кстати, Нуару нравилась Маринетт. Довольно. Она нравилась ему, когда он был Котом. Лишь тогда она вела себя открыто, не стеснялась его, шутила и даже порой упрекала за что-то. Но он не обижался. Парень готов был выслушивать каждое её слово, букву, все равно, что она говорила. И это чувство напоминало ему его отношение к Леди. В нем затаилось некоторое подозрение и таилось оно уже довольно долго. — Чего тебе? — от него тянуло этим самым Парижским вечером, отчего девушка блаженно вдохнула. Пожалуй, Кот и есть одна из частичек вечерней столицы. — Да так, решил заглянуть к моей принцессе, — он мимолетно прошмыгнул в её комнату, по привычке оглянувшись, — А ты разве против? — он обнажил сверкающие белые зубы.       Маринетт вздохнула, улыбнувшись. Почему он такой обаятельный? — Нет, не против, — она уселась на стул, глядя на парня и легонько постукивая кончиками ноготков по столу. Блондин потер затылок и присел на её кровать. Повисло молчание. Прошло буквально несколько минут, а казалось, оно длилось вечность. Но зеленоглазый всё же решил его нарушить. — Как… На личном фронте? — девушка глянула на него, словно не услышала вопроса. Для неё он был столь неожиданным, что она постаралась убедить себя, что ослышалась, однако, вполне серьезный взгляд Кота дал ей понять обратное. — Всё… нормально, — его принцесса тихо вздохнула и поднялась наверх к балкону. Нуар, озадаченный ситуацией, поднялся следом. Мари скрестила руки на груди, глядя куда-то в центр Парижа, как казалось парню, но на самом деле, в её голове слонялась ни одна тысяча мыслей и не было желания рассматривать столицу. — Ты в порядке? — его сильные руки плавно прикоснулись к её хрупким плечам, отчего девушка вздрогнула, но отойдя в сторону, присела на находящееся неподалеку кресло, поджав под себя ноги. — По правде говоря… — блондин присел к ней, не сводя с её губ глаз, а Маринетт в свою очередь глянула в его изумрудные очи, - Кот, как понравиться парню, который тебя практически не замечает? — он дернул ухом, наклонив голову набок. Его никогда не интересовал такой вопрос, даже подобный, но помочь девушке хотелось, — Поговори с ним на прямую. Скажи всё, как оно есть, — он мягко улыбнулся, без насмешки или ухмылки. Так, от сердца, и плавно взял её за руку, притянув к себе.       Маринетт раскраснелась и попыталась оттолкнуть от себя Кота своей хрупкой ручонкой, но его сильная грудь наоборот, казалось, неподвижно застыла, представляя собой некую стену. В сердце ёкнуло и весь её испуг, как думала она, сейчас передается Коту. Но тот чувствовал себя намного увереннее. Ему не впервые быть так близко с девушкой. — Нервничаешь? — она едва заметно кивнула, а на его лице промелькнула такая знакомая ей кошачья улыбка, — Не бойся, я ведь не кусаюсь, — он подвинулся к её губам, а темноволосая застыла, не в силах вымолвить и слова. Нуар провел ладонями по её лицу, надвигаясь всё ближе. Его арбузное дыхание заставляло сердце буквально трепетать. Это будет слишком, она же не может поцеловать своего напарника? На его лице уже появилась самодовольная ухмылка. Он думает, что победил. Но нет.       Резко приложив ладони к его лицу, Маринетт скорчила недовольную гримасу, отодвигая нахального Кота от себя. — Отстань, — она еле слышно хихикнула, а парень, по всей видимости, не ожидавший такого, непонимающе смотрел на неё, но все же, решил хоть как-то сгладить ситуацию. Его кольцо уже не впервые надоедливо пищало, но расставаться с его принцессой, блондину, кажется, не очень-то хотелось.       Он плавно приподнял её, обхватывая хрупкую талию Дюпэн-Чэн. Та вновь попыталась его оттолкнуть, но из-за сильной близости не смогла сопротивляться. — Потанцуй со мной, — И всё? - Да, и я уйду, — ей не очень-то хотелось танцевать с Котом, но избавиться от него — еще как. Она мимолетно положила хрупкие ладони на его сильные плечи, а зеленоглазый закружил её в воздушном танце. В воздухе витало спелыми нотками апельсинов. Неужели от Нуара? Маринетт усмехнулась. У него, все-таки, неплохой парфюм.       Адриан вглядывался в её глубокие голубые глаза, глаза цвета моря, океана, и буквально тонул в них. Ощущение, будто там, в её радужной оболочке, отражалась ни одна тысяча звезд с неба, а внутри Агреста будто таяли тысячи ледников. Тепло. И это чувство не отпускало его.       Маринетт рассматривала его большие зеленые глаза, цвета сочной травы. Она не замечала в них раньше той заботы, любви, которую он испытывал сейчас, и именно она же появлялась, когда девушка становилась защитницей Парижа. Он любит и её, и даже второе эго. Всей душой. Если бы только этот глупый Кот знал, с кем сейчас танцует...       Парень настойчиво прижимался к голубоглазой, и, казалось, она уже не пытается оттолкнуть его. Ей даже нравилось. Он плавно закружил её, а она так звонко рассмеялась. Жаль, что он не видит её такой в повседневной жизни.       Кольцо вновь предательски запищало, и Адриан, нервно поджав губы, отстранился от Маринетт и осторожно перелез через перила. Ему очень сильно хотелось продлить этот момент. Когда же еще случиться что-нибудь подобное между ними? — Уже уходишь? — она подошла к парню, опираясь руками на перила, - Да, принцесса моя, - фух, облегчение, — Позволь, однако, своему рыцарю, сделать еще кое-что, - он бы все равно сделал это. Даже если бы она ударила его. Все равно, - Да, конечно, — всё, что угодно, лишь бы он уже оставил её одну.       И блондин вновь потянулся к ней, на этот раз не так плавно, одним рывком, и коснулся её мягких податливых губ, отдающих лавандой и даже печеньями. Дюпэн-Чэн, только было начала сопротивляться, но настойчивость парня быстро убрала это чувство, да к тому же… Господи, от него блаженно пахнет. И она поддалась, лишь бы вновь почувствовать этот прекрасный вкус апельсинов.       Агрест буквально переминал каждую клеточку её губ, часто целуя их. Он просто не мог остановится. Блондин закрыл глаза, плавно перебирая рукой её темные волосы, наслаждаясь её сладкими поцелуями.       Кольцо вновь пискнуло, Плагг уже не мог сдерживаться. Адриан отстранился, довольно разглядывая смущенную девушку, которая в ответ лишь отводила взгляд и прикрывала лицо ладонями. — До завтра, принцесса, — он ушел, растворяясь в темноте Парижской ночи, и, оставляя Маринетт с растопленным сердцем, вновь ждать её прекрасного рыцаря, упиваясь в красоту вечерней столицы.