Истина в вине

Кларк смеется, грозя перебудить половину лагеря, заливается пьяным смехом, валясь на Блейка. Её лицо все мокрое, с черными потеками боевой раскраски, сквозь которую проглядывает светлая кожа давно забытой принцессы. Её колени трясутся, она нетвердо стоит на ногах. Как только умудрилась дойти до его комнаты? От неё пахнет спиртом и травами. Кажется, Кларк выпила чертовски много. Такая правильная, она знала, что уход от проблем на дно стакана ей вовсе не поможет, но желание получить облегчение от собственных страданий перевешивало разумные доводы. Беллами мог лишь наблюдать, как она по ночам напивается под открытым небом. Не на глазах у всех. Нет. Кларк прекрасно понимает, что сейчас люди не допустят даже намека на слабость. Просто Блейк слишком хорошо знает её, знает её места, где она позволяет себе набраться до беспамятства. Монти и Миллер тоже знают. Монти оттого, что сам варит ей травяные настойки. Он присматривает за ней, когда Блейк или бывший вор не могут. Миллера обычно просит Беллами, если не может сам следить за ней, а место где она напивается близко к опасной зоне. Поэтому он немного теряется, когда она вваливается к нему, распевая непристойную песенку. Блейк опускает голову и смотрит на неё. Кларк не видит чётко его лицо в пьяном угаре, только понимает, что его губы она хочет сейчас поцеловать, что его запах врезается в её память, пуская свои корни в её подсознании. Она хихикает, закидывает свои руки на плечи Блейка, жмётся к нему, как домашняя кошка, трется всем телом. Вжимается своими бёдрами в его. И, кажется, даже мурлычет от собственной раскованности. А Беллами чертыхается: — Как ты умудрилась так набраться? — он отстраняет её, перекидывает её руку на свое плечо, поддерживая, и тащит её к своей постели. В таком состоянии ей лучше сильно не высовываться. Пусть отоспится у него. Он ей это еще припомнит. Боже, когда он, Беллами Блейк, умудрился стать таким порядочным… — П-пила, — как маленькому объясняет, так закатывая глаза, что Беллами удивляется, как её ещё не вырвало от таких кульбитов. Кларк почти не сопротивляется, когда он укладывает её. Только что-то бормочет себе под нос, кусает губы и усмехается сама над собой. Но когда Блейк пытается отстраниться, с неожиданной силой тянет его на себя. Он ввалится на неё, обрушиваясь всем своим весом, а она лишь выгибается под ним, мимолетно целуя шею. Смеётся, заливается колокольчиком. И не понятно, почему слёзы все еще струятся по её лицу. Они лежат на одной кровати. Она движется под ним, так как никогда не двигалась. Как будто умрет без их соприкосновений. От выпитого у нее кружится голова. Но, Боже, как хорошо не думать ни о чём. Как хорошо, что можно просто чувствовать чужое тело рядом, подпитываться его теплом. А последствия на хрен… На хрен. — Кларк, ты слишком пьяная. Перестань, — шепчет Беллами, перестав дышать. Он напрягается, почувствовав настойчивую пульсацию в паху. Блейк чувствует хрупкость её тела, лежащего под ним. Он ощущает потребность смять его под собой, обездвижить, чтобы иметь возможность прикасаться к нему, где пожелает, иметь возможность изучать его своими руками и языком. Беллами хочет поцеловать её, вобрать её в свой рот, чтобы попробовать её на вкус и ощутить, как она ласкает его в ответ. Ему становиться слишком жарко и тесно в своей одежде. Он не гребаный святой. У него есть свои пределы. И он не собирается рушить свой мир. — Нет, — выдыхает, осознав, что его губы отдаляются от неё, — мне это нужно. Блейк почти ей верит. — Это не выход. Ты сама знаешь это, Кларк. Принцесса рычит, скалится по-звериному, зная, что за этим последует. Под градусом она ведет себя, как дикий зверь, но опыт не отнять вместе с разумом. — Не важно, кто убил её. Она сама во всем виновата. — Не смей — шепчет она. — Это был её выбор. — Заткнись. Отчаянно тянет его на себя. Впивается в упрямый рот с такой силой, что это причиняет боль. Её язык нагло проникает сквозь его губы, ласкает его, пытается отвлечь от ненужного разговора. Заставляет его вернуться к тому, чем хотела заняться она. Он распахивает губы, всё еще пытаясь мягко оттолкнуть её. Она, снова пытаясь сломить его, нежно целует, облизывая и словно уговаривая, пока его голова не начинает кружиться от испытываемого ощущения. А Беллами обхватывает её лицо руками и сильнее прижимается к маленькому рту. Он сминает её, прикусывая и лаская своим языком, пытаясь отыскать её вкус за удушливым спиртом и солью. Это минутная слабость. Защитная реакция. — Тебе не за что винить себя, — сказал ей или себе? Кларк хнычет, извиваться под ним, уже пытаясь скинуть с себя. — Прекрати! — Не двигайся, — шипит он, испытывая новую волну нестерпимой боли от ее прикосновений к его телу, — успокойся… Слезы льются бурным потоком. Задыхаясь, Кларк захлебывается в своих мыслях, от которых ей так хотелось избавиться. Она прижата к его груди, лицом уткнулась в его футболку, но больше не пытается вырваться. Сорвалась. Ей уже не до соблазнений, не до удовольствия, лишь бы сердце перестало так ныть, разворачивая грудную клетку. Её колотит, она рассыпается прямо на глазах. Вот тебе и Ванхеда. Вот тебе и страшная сказка перед сном… Беллами обнимает её, перекатывается на бок, выводит успокаивающие круги по содрогающейся спине. Не позволяет себе большего. Выдыхает неистово: — Все будет хорошо, поверь. Все будет нормально, — убеждает её и себя. Хрупкое тело обмякает, ища поддержки в нем. Он лишь снова становится для неё этой опорой, несгибаемым стальным стержнем. Облегчение вырывается из него вместе с выдохом, и он сильнее прижимается к ней. Беллами гладит её, качает на руках, как маленького ребёнка и шепчет, шепчет, шепчет… Пока её тело совсем не расслабляется, а дыхание не выравнивается. Блейк стонет от бессилия и бешенства. Его шея все еще горит от её легких поцелуев. Её вкус на его губах. С горечью приходит осознание, что Кларк Гриффин сладкая. Руки не хотят выпускать её из объятий. Зарычав, он заставляет себя разжать их. Когда-то они выбрали других, и он не собирается менять своего решения из-за того, что может запросто влюбится в неё. Под утро Беллами будит тихий плач. Он оглядывается и видит, как она, свернувшись на краю постели, плачет. — Кларк? — зовет в тишине. Аккуратно положив руку ей на плечо, он легонько сжимает пальцы. Она замирает на месте, не дыша на грани сна и яви. Почти панически распахивая глаза, Кларк несколько мгновений не может прийти в себя. Она не помнит, что именно ей снилось, но подушка под её головой мокрая, а во рту солоноватый привкус её собственных слез и алкоголя. Неужели опять? Поправляет светлые волосы, облизывает припухшие губы и вытирает остатки размазанной дымки. Что она забыла в отсеке Блейка? — Беллами, что я тут делаю? — Тебе тоже доброе утро. Блейк не может не смеяться. Несколько секунд, и её колючки и шипы вернулись. Даже проведя всю ночь в его кровати, и ничего не помня, Кларк Гриффин умудряется командовать. Беллами сидит напротив солнечной принцессы, от которой по-королевски несет похмельем и провалом в памяти. В ней теперь одна только сталь, никакого пуха. Эта Кларк не позволит себя утешать, эта Кларк не захочет его целовать. Но это её губы дрожали и складывались в чужое имя, пока она всю ночь металась в его объятиях. *** Она всё ещё завывает » Оборотней Лондона», когда Блейк заносит её прямо в отсек. Он тащит её на закорках, они смеются и переругиваются между собой. Им обоим давно не было так спокойно. Ну и что, что они оба пьяны в стельку? Мёрфи становился совершенно безумным после нескольких стаканов самогона. И он действительно встал на стол и начал петь эту песню. Вдобавок, проспорив Миллеру, он умудрился напоить Беллами. Как итог: невменяемые Гриффин и Блейк. И еще пол-лагеря. Теперь Беллами не помнит, кого он обидел, тем, что унес её с всеобщей попойки. Не помнит, кто заглядывал ему в лицо, когда он поднимал принцессу. Знает лишь, что этот человек ему действительно дорог. Но не настолько, чтобы просто оставить Кларк. — Принцесса, мы почти добрались. Она хихикает и попытается поцеловать Беллами. Попадает в ухо и звонко смеётся, когда он бурчит ей что-то в ответ. — О, не будь таким букой. Кларк гладит его волосы, игриво растрепывает завивающиеся пряди. Приятные ощущения. Его голова, которую он никогда не считал эрогенной зоной, ноет, требуя её прикосновений. Гриффин тяжёлая, но Беллами замедляется, продлевая этот миг. Он не в себе, значит можно позволить себе небольшую слабость. А она думает о том, что хочет еще сильней прижаться к нему. Вдыхать его запах. Пробовать его губы на вкус. Быть как раньше живой и сильной в его объятиях. Он стал её наваждением и поддержкой. Последней нитью, связывающей её с этим миром. — Пора в кровать, Кларк. Гриффин чувствует себя трёхлетней девочкой. Поправка: капризной трёхлетней девочкой. — А что если я не хочу спать? В ответ Блейк сваливает цепляющееся и визжащее тело на её постель. Ухмыляется: — Не заставляй меня привязывать тебя к кровати. — Ммм… Вот это мне нравится. Звучит заманчиво, — она приподнимается на локтях, её глаза блестят, загораются ещё сильней. Безумный голубой огонь, сводящий с ума, тех, кто согревается в его пламени. Он замирает на вдохе. Давится своей насмешкой. Кларк пробегает глазами по мышцам его груди и живота, различая под майкой контур линии, спускающейся куда-то за кромку его потертых джинсов, и задерживается взглядом на его поясе. Поднимает глаза и встречается с ним взглядом. И вожделение, что дремало в ней все это время, наконец, закипает. Блейк видит этот огонь. Он ощущает его всем своим телом, и это приносит боль. Его окатывает дрожью с головы до ног. Он хочет, чтобы Кларк смотрела на него, разглядывала именно так, как сейчас. Хочет её, сидящую на постели с алеющими щеками и влажными губами, которые призывают впиться в них поцелуем. Он хочет, чтобы она смотрела на него вот так, как сейчас, и раздевалась… — Если ты ходишь во сне, и хочешь, таким образом, себя обезопасить. Ты только попроси, — его глаза остаются серьезными, несмотря на шутливый тон. Часть его, еще не опьяневшая от выпивки, контролирует тело. Кларк не обращает внимания за его слова. Она встает и обнимает ладонями его лицо, даруя ему нежный, уговаривающий поцелуй, как и в прошлый раз, когда она приходила к нему. Уже предвидя, как он отталкивает её от себя и встряхивает, пытаясь привести в чувства. Беллами держится по одному ему известным причинам. Когда она целует его таким образом, сопротивление тает. Он отвечает. Сначала робко и неуверенно, держась за её запястья, сжимая их, не то от страха, не то от гнева, а потом все больше и больше теряя контроль над собой. Так нежно. Совсем не в его стиле. Мурашки по коже. Беллами запускает руки в её дикие косы, целуя, и внезапно становиться совершенно не важно, что он крадет эти поцелуи, которыми она пытается забыться. Не важно, что нельзя было влюбляться в Кларк Гриффин. Кларк важен лишь его язык, ласкающий её рот, и то, что она при этом чувствует. Весь мир не может сравниться с этим. Медленные глубокие поцелуи, чувственные покусывания, скольжение, прикосновение его рта. Он ловит её нижнюю губу и лениво тянет её, выпускает, снова ловит, склоняется к ее губам и набрасывается на её рот. Он покусывает, посасывает, поглощает. Ласково вырывает у нее инициативу, полностью доминируя Скользит по шее всё ниже и ниже. Спустившись руками по её спине вниз, и охватывает пальцами её бедра, сжав их в своих ладонях. Она льнет к нему, настолько близко, что чувствует, как её собственное тело вминается в него. Как нужно. Почти правильно. В её голове танцуют чертята, ноги Блейка упираются в кровать. Кларк толкает его, хихикая на его ругань. Седлает его бедра, с нежностью целуя его хмельные губы. Беллами думает, что никогда не видел, чтобы Кларк так много смеялась, не будучи пьяной. Она становится такой же тёмной, как Роан. Слишком часто люди называют её Ванхедой, редко, кто вспоминает её оставленное прозвище. — Принцесса, — шепчет, отрываясь на миг, и вновь припадая к её маленькому рту, сжимая её бедра и притягивая к себе, к своему возбуждению. Кларк с силой смыкает руки на его спине, и это прикосновение отзывается во всем его теле мгновенной судорогой. Когда она снова меняет положение, он хватает её за талию, чтобы его эрекция соприкасалась с её естеством. Она покачивает бедрами, задыхаясь в его рот, и он дергается под ней от этого ощущения. Он хочет оттолкнуть её, потому что всё слишком быстро и слишком много, но в то же самое время хочет, чтобы она прикасалась к нему, целовала, трахнула, сделала всё, что угодно. Разрывая поцелуй, она наклоняется, чтобы задрать майку и провести губами по его груди, её светлые волосы скользят по его смуглой коже. Прижимается губами. Его мышцы напрягаются под её прикосновениями. Так тепло. Беллами не может оторвать взгляда от её движений. Даёт ей полную свободу. Кларк достигает одного соска, чуть-чуть задерживается, позволяя ему почувствовать тепло её дыхания перед тем, как её губы смыкаются на нем. Его бедра неосознанно качаются. — Мне снилось это, — выдыхает она. — И это тебе тоже снилось? — низко и лукаво тянет Блейк, касаясь её груди, ещё скрытой одеждой. Она облизывает другой сосок, мурлыча около него: — Ммм… А ещё? — Снилось тебе. Беллами стягивает с неё куртку, берется за края футболки, медленно поднимая её, обнажая сантиметр за сантиметром дразнящее тело… её грудь набухает. Выше и выше, чтобы открыть напрягшиеся соски. Тени ложатся на её тело языческим узором. Когда Кларк предстает перед ним обнаженной, он рычит сквозь зубы. Дикие, свободные золотые волосы, струящиеся по плечам, бледная, свойственная большинству скайкру, кожа, поцелованная солнцем на руках, шее и лице с проступившими веснушками, по пояс обнаженная, такая беззащитная, но сидящая с видом истинной принцессы на его бедрах. То, что началось как пьяные посиделки, устроенные грёбанным Джоном Мёрфи, сейчас полностью выходит из-под контроля. Беллами смотрит на неё так, будто хочет съесть её. На мгновенье его разум становится блаженно пустым. Сердце боевым барабаном стучит в груди. Её глаза вызывающе блестят, будто она сражается с кем-то. С собой. Она ещё не готова. Его собственные демоны (или погребённая совесть?) не к месту поднимают свои морды, просыпаются. Открывают рты. Кто ты, Блейк? В объятиях Кларк, целующий её, пока твоя женщина плачет. Беллами яростно борется. С совестью. С надвигающимся жаром. Со своим телом. И Кларк впервые не помогает ему поступать правильно. Кларк теряет контроль. Двумя руками она приподнимает свои локоны к затылку, выгибается, чувственно скользя по его безумию. Мысли сразу становятся туманными. Нет! Он же был чем-то встревожен, хотел по-другому. — Надо останови… — слова обрываются. Потому что в этот момент она начинает двигаться. Гриффин чувствует настоящую власть. Они оба невменяемы. Это её мозг еще в состоянии понять. Но она никак не ожидала, что пьяный Беллами Блейк будет так покорен, так притягательно смирён и нежен. Когда она двигается, её соски трутся о его разгорячённую кожу. Кларк еле слышно усмехается, чувствуя, как дёргается от этого движения кадык под её губами. Это до безумия трогательно. Подернутые наслаждением глаза, всклоченные её рукой волосы. Сильные смуглые руки у неё на жаждущем теле. Его голова запрокинута, взгляд замер, в то время как у него на коленях Кларк медленно движет бёдрами вперёд и назад, чувственно проводя промежностью по его набухшему члену. И Беллами не может удержаться, чтобы не двинуться ей навстречу. Кларк хрипло стонет, пытается сдержаться, но не выходит. Он, наконец, прикасается к её обнаженной груди. Когда Беллами ощущает, как напряжённо её соски упираются в его ладони, он уже практически готов кончить. Путаюсь с принцессой? Плевать. Это ненормально. Слишком приятно. Кларк так хорошо, так жарко. Сладко до кислого привкуса во рту. А она уже думала, что никогда не ощутит подобного вновь. После произошедшего… Становится больно дышать. Блаженный шум в голове затих. Её глаза невольно наполняются слезами, и соленая вода течёт по щекам. Его горящий взгляд прикован к её лицу. Беллами отчаянно целует Кларк. Сплетает языки. Пылко ласкает её обнаженную кожу. Все пытается вернуть её себе. Заставить забыть. Она вырывается. Кларк тяжело дышит, раздувая ноздри, кровь прилила к её высоким скулам, окрашивая её шею и спускаясь ниже к груди и напряжённым соскам. Совершенство с утренней росой на щеках. — Не могу, — шепчет, продолжая нависать над ним. — И ты не можешь. Всхлипнув, Кларк наклоняется к нему, пряча лицо у его шеи. Это выше их сил. Обхватив её руками за талию, Блейк прижимает её к себе, заглядывает в глаза. Сердце кольнуло. Эта смерть стала для неё последней каплей. А он слишком к ней привязан, чтобы смотреть, как она разрушает себя. Их оплетает паутина взаимных обязанностей, вины, горя, разочарования и уважения. Они нужны друг другу. Их связь намного больше и крепче, чем связь двух возлюбленных. Даже разочаровавшись в ней, он никогда не видел своего будущего без её участия в нём. Любого. Блейк крепко прижимает к себе дрожащее тело. Почему он выпил меньше Кларк? … Его зубы касаются её нижней губы и цепляются за нее, утаскивая в свой рот и сминая, лаская, обнимая своими губами. Его пальцы слабнут и зарываются в её волосы, поглаживая кожу и еще сильнее притягивая к себе. Кларк размыкает губы, дразнящее проводит языком по ряду зубов. Погладив шершавую поверхность его языка, она сама вторгается в его рот. И он не хочет её отпускать. Руки Кларк касаются его лица и тянутся к волосам. Они запутываются в ворохе густых темных прядей и сжимают его голову с той силой, на которую способны сейчас. Он приник к ней всем телом, и не понятно стало, кто из них двоих хотел начать это первым. Беллами склоняется над ней, продолжает дразнить. «Нет, нет, нет, нельзя», — Кларк мысленно повторяет свою бесконечную мантру. Эти сны её уже достали. Поэтому она чувствует что-то близкое к панике, когда чувствует знакомый запах. Беллами крепко обнимает её, она почти полностью лежит на нем. Что. На. Хрен. Происходит?! Его дыхание меняется, кончики пальцев подрагивают на её груди, через несколько секунд он совсем проснётся. Следовало успокоиться. Так, ладно. Она в постели с Блейком. Заснула и проснулась. Ничего страшного. Второй раз за неделю! Кларк уже второй раз за неделю с ним в одной чертовой кровати. Она должна перестать пить. Он убирает руку с её груди и переворачивается. Подавив неуместное желание погладить его по голове, она неуклюже выбирается из кровати. В комнате все ещё темно, свет раннего утра просачивается из-за края импровизированных штор. Её кожа покрывается мурашками. Она надеется, что не успела ничего натворить. Потому что в итоге, Кларк намеревается снова сбежать. На этот раз из собственной комнаты. * * * Кто-то целует его. Скользит по его груди. Так, как ему всегда нравилось. Теплыми пальцами. Влажными губами. И смеётся. Знакомо так смеётся. Блейк открывает глаза и моментально просыпается. Не сон. И ему совсем не кажется. Во мраке комнаты он смотрит на вечную Кларк Гриффин. Прожигает её взглядом, его зрачки расширяются, крылья носа трепещут. Знакомый запах алкоголя. Обреченно вздыхает: — Ты опять пьяна. — Как ты смеешь обвинять меня в таких вещах! — Кларк пытается принять серьезное выражение лица, но все усилия пропадают впустую, когда она начинает смеяться. — Ну точно, пьяна. Она смеется, прикасаясь к нему руками и поглаживая своими пальцами. Тело от её манипуляций горит. Он должен оттолкнуть её, должен. Но у него не находится сил и аргументов, чтобы сделать это. -Что ты, на хрен, делаешь? Кларк, упершись рукой ему в живот, придавливает его к матрацу и поудобней устраивается сверху. Блейк шипит, сдвигая её в сторону. — В-вчера я как раз думала кое о чём, — шепотом делиться она. Блейку становиться смешно. Такая серьезная, а язык заплетается. — О чём же? — усмехается с долей ехидства. Её пальцы спускаются по его телу к выпуклости между ног, лаская. — О том, чтобы поцеловать тебя. Его голос хрипит: — Неужели? — Поцеловать тебя…- она скользит большим пальцем по головке -… здесь. Беллами громко выдыхает, когда её язык обводит контуры его мышц на животе. Она скользит к бедрам. — Я никогда не делала этого раньше, — замечает она рассеянно. В голове становиться пусто. Пришла к нему, чтобы… — Я не анатомическая модель, — рычит. Кларк наклоняется к его животу, и проводит по нему своим языком, поцеловав пупок. Его тело честнее слов. Всё ещё не может оттолкнуть её. Беллами кажется, что он тонет. Он лежит на кровати и думает о том, что злится не из-за этой ситуации и не из-за слов, злится потому, что любил её все это время и верил, что не имеет права на это. Потому что Кларк ещё не готова. Но когда она так смотрит на него, приходит каждый раз, у него не остается выбора. Они должны с этим разобраться. — У тебя была любимая, — мускул дёргается на лице Беллами. Он обязан это сделать. — Она умерла. Ты не спасла её, и чувствуешь за это вину. Кларк вздрагивает, как от удара, но он ещё не закончил. — Я думал, надеялся, что ты уже достаточно себя наказывала. Однако, очевидно, тебе никогда не будет достаточно. По её щекам катятся слёзы, разбиваются о его живот. Молчит. Беллами не знает, слышит ли она его вообще. — Неважно, что ты сделала. Что не сделала. Поднимает голову, медленно сползает с него. — Значение имеет только то, кем ты являешься сегодня, кем будешь завтра, — хочет обнять её, но не позволяет себе. — Ты заслуживаешь счастья. — Хватит! Бьёт его. По лицу. Хлопок повисает в воздухе. Блейк усмехается. Била ладонью, не кулаком как в прошлый раз. Кларк становится лучше. Пора приходить в себя. Слишком долго он жалел её. — Я не виноват, что ты напилась. Не виноват, что трезвой, ты не хочешь говорить об этом. Она не хочет слышать его. — Отлично, — рявкает, переставая сдерживаться, — Свалишь, когда протрезвеешь. — Ну и мудак же ты — наконец, реагирует. — Продолжай жалеть себя до конца жизни. Счастливо оставаться! Беллами вскакивает и натягивает футболку. Направляется к двери, оставляя её содрогаться от рыданий на его кровати. Утром Кларк уйдет сама. Без единого воспоминания, как и в прошлый раз. — Больше не приходи. Чувствует странную решимость. Для себя он все решил. Война окончена. Он проиграл. Ха! Как будто бы он может бороться с мёртвой женщиной. Эта битва была проиграна ещё до её начала. *** Кларк сидит на водительском сидении и пытается заставить себя уехать. Машина готова к отправлению уже давно. А вот Кларк нет. Беллами бросил её. (Не совсем так. Она сама дала ему выбор.) Решил остаться в лагере рядом с девушкой, в которую влюблён. Оставил её справляться со всем в одиночку. Становится горько. Когда-то Кларк тоже так его покинула. Так больно. Мучительно больно. Слишком быстро привыкла к его поддержке. — Чего ждешь? Газуй! Кларк медленно поворачивает голову и смотрит на Блейка. Он залазит на соседнее сидение и так же внимательно смотрит на неё. — Вылезай сейчас же! — шипит Кларк и сжимает руки в кулаки. — Хорошо, поменяемся местами, и я сам поведу, — как ни в чем не бывало, отвечает Беллами. — Ты слышал, что я тебе сказала? Блейк молча поднимается с кресла и хлопает дверцей, указав Кларк рукой на освободившееся место. Её место. — Дерьмо, — шепчет Кларк себе под нос и поднимается, чтобы поменяться с ним местами. — Согласен, — кивает Беллами и тянется к приборной панели. — Я справлюсь сама, — огрызается она, в странном отчаянии, пихает его к дверце. Это ему совсем не нужно. — Ты не обязан. — Заткнись и успокойся! Кларк пытается оттолкнуть его от себя подальше. Он же перехватывает её руки и разводит их в стороны. Затем наклоняется и замирает напротив её лица. — Не делай этого, — старается быть правильной, не такой сломанной какой она чувствует себя на самом деле, — у тебя… — Ты ревнуешь к живой женщине, — перебивает Беллами. — А я к мертвой. Так что, мы с тобой практически квиты. Он наклоняется ближе, и Кларк закрывает глаза. Дыхание перехватывает. Грудь ноет. Кларк ждёт, когда же он к ней прикоснется, но ничего не происходит. В конце концов, Кларк вынуждена открыть свои глаза. Его лицо все ещё напротив, слишком близко к ней и, в то же время, довольно далеко… — Хотела, чтобы я тебя поцеловал? — шепчет. — Это жестоко, — так же тихо отвечает Кларк. — А когда в пьяном угаре трешься своей задницей о мой напряженный член — это не жестоко? — Что? .. — Кларк теряет дар речи, не в силах что-либо ответить. — Сказать по правде, на утро я был разочарован тем, что ты обо всем забыла. — Я… я… — Потом ты опять напилась. И блестяще повторила свой подвиг. — Я? — Был и третий раз, когда после очередной распитой бутылки ты ввалилась в мою каюту с твердым намерением узнать, как правильно делать минет. — Этого не было! Ты врешь! — За последнюю неделю ты напилась дважды и оба раза проснулась в моем отсеке! — И я? Что я де… — Ложилась на мою постель, рыдала и засыпала. Вот, что ты делала. Я понимаю, что тебе тяжело. Понимаю, как никто другой. Но искать утешение на дне бутылки ты больше не будешь. Пора слезть со стакана, Кларк. Хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Я поцелую. Хочешь, чтобы трахнул тебя — я трахну. Потому что сам этого хочу. Но при этом ты будешь трезвой, Кларк. Трезвой и здравомыслящей. В противном случае, все закончится плохо. И для тебя, и для меня. Он прижимается к её губам, проводит по ним языком и медленно отстраняется. — Ты ведь пожалеешь об этом… — выдавливает, наконец, из себя Кларк, пряча глаза. — Не отстраняйся от меня, — просит Беллами и бережно поворачивает её лицом к себе. — Я люблю тебя. Её молчание не ранит. Беллами никогда в жизни не слышал более громкого признания в любви. Было странно видеть, как она ревнует. Он всё понял на следующий день, когда Кларк пыталась помочь ему (с её точки зрения) сделать верный выбор. Ведь Беллами Блейк, кто угодно, но не дурак. И всегда знает, чего хочет. — В какой сектор едем? — спрашивает, пытаясь сменить тему разговора. Со временем она привыкнет к нему в этой роли. — В пятый. Для начала. — Хорошо, — кивает Блейк, трогаясь с места. Кларк позволяет себе откинуться на кресло. Это вероятно последняя возможность перевести дух рядом с любимым человеком. Снаружи их ждет совершенно дикий мир.