Нарисуй мне волка

— Нарисуй мне волка. Доктор поднял затуманенный взгляд. Перед ним была только пустыня — бесконечная и невозможная, давящая своей монотонностью и одновременно зачаровывающая блеском своих частиц под лучами палящего солнца. Пустыня одиночества, простирающаяся дальше горизонта и вихрем золотого песка взлетающая вверх, заволакивая собой светло-голубое небо. Перед Доктором стоял маленький мальчик. Его недлинный золотистый шарф развевался под дуновениями сухого ветра. Мальчик по-детски хмурился, сосредоточенно сведя брови, и смотрел на Доктора очень серьезным взглядом. Складывалось ощущение, что он не замечает этой пустыни вокруг, а если и замечает, то ему явно нет до нее никакого дела. Он никак не реагировал на летящие в глаза песчинки и протягивал Доктору маленькую белую бумажку и зеленый карандаш. — Ну, нарисуй мне волка. Доктор облизнул сухие губы, с интересом склонив голову на бок. — Какого волка? — его голос звучал хрипло, свидетельствуя о долгом молчании. Мальчик сделал шаг ближе, продолжая тянуть вперед руку с листком и карандашом. — Большого злого волка, — услышав этот ответ, Доктор сухо усмехнулся, но в его мимолетной улыбке не было ни намека на радость. Только горькая ирония, адресованная самому себе. — Нарисуй мне большого злого волка. По спине пробежали мурашки. Доктору показалось, будто он слышит голос мальчика у себя в голове. Кристально чистый, но, почему-то, не настоящий. В такой песчаной буре было трудно разговаривать так, чтобы слова выходили настолько четкими и понятными, поэтому в какой-то момент Доктор даже допустил мысль, что мальчик молчит. «Конечно, молчит. Это ведь просто мираж». — Зачем тебе большой злой волк? — и тут Доктора передернуло. Кажется, он не должен был это спрашивать, не должен был произносить эти слова вслух. Слишком много воспоминаний они поднимали из самых дальних уголков сознания, и слишком сильно эти воспоминания били одновременно в оба сердца, заставляя их биться быстрее и быстрее. Мальчик мягко улыбнулся. — Чтобы он охранял мою Розу, — он сделал еще один шаг ближе и оказался на расстоянии меньше вытянутой руки от сидящего в песке Доктора, смотря на него сверху вниз. — Мне кажется, что я не достаточно хорошо слежу за ней. И я боюсь, что в случае опасности не смогу ее защитить. А волк сможет, только он обязательно должен быть большим и злым. Доктор молчал. Песок бешено мотался из стороны в сторону, но, казалось, будто мальчика он специально обходит стороной, оставляя в неприкосновенности, словно вокруг него было какое-то невидимое защитное поле, спасающее его от любых невзгод. Только его шарфик продолжал подрагивать под порывами ветра. — А твой злой волк хорошо охраняет твою розу? — неожиданно спросил мальчик. Доктор стиснул зубы. Слишком много смысла было в этом наивном детском вопросе. — Я… — Доктор прикусил губу, почувствовав во рту горький привкус песка. — Я потерял ее. — Ужас, — мальчик взмахнул руками и уселся в позе Лотоса перед Доктором. — Тебе, наверное, очень грустно. Доктор не знал точно, почему по его щеке потекла слезинка — от песка, который летел прямо в глаза, или от внутренних переживаний и вывернутой наизнанку души одним упоминанием ee имени. — И как ты ее потерял? — продолжал мальчик, подавшись вперед. Казалось, ему это было действительно интересно и важно. — Твой большой злой волк не смог за ней уследить? — Можно и так сказать, — Доктор выдавил что-то наподобие улыбки. — Он оказался слишком большим и слишком злым. Мальчик покачал головой и нахмурился, смотря куда-то вбок. Его кристально-чистые глаза потемнели, когда их обладатель углубился в какие-то свои раздумья. Только сейчас Доктор задумался о том, как этот малыш оказался в пустыне и почему он один. Как давно он здесь? Откуда он? И, в конце концов, какого черта он просит что-то нарисовать? «Ах, да, точно. Мираж». — Тогда нарисуй мне маленького доброго волчонка, — мальчик опять перевел взгляд на Доктора и лучисто улыбнулся, протягивая ему листочек и карандаш. — Я научу его охранять свою Розу, а большим и злым он станет по собственному желанию. Доктор с подозрением посмотрел на листок бумаги. — Я не умею рисовать, — сухо отозвался он и протер рукавом глаз, в котором, казалось, собрался уже весь песок мира. — Нет, ты умеешь, — мальчик встал на четвереньки и приблизился к Доктору, заставляя его съежиться. — Все взрослые умеют, я знаю. Ты просто боишься большого злого волка. Доктор хмуро покачал головой. Может он был уже слишком взрослым для этого? А может он просто не любит повторения? Однажды все это уже было. С кем-то другим. «По-моему, это был летчик…» — Нарисуй мне волчонка. Мальчик улыбался, протягивая клочок бумаги. Пара невесомых песчинок примостилась на его длинных ресницах, и он часто-часто заморгал, пытаясь их стряхнуть. — Почему ты один? — Доктор нерешительно взял бумажку. Все это казалось ему каким-то дурным сном, не смотря на то, что бумажка была абсолютно настоящей. — Я не один, — мальчик почесал затылок. — Я живу на маленьком астероиде с барашком и моей Розой. — Уверен, твой астероид куда больше, чем кажется, — Доктор улыбнулся уголками губ, дотронувшись грифелем карандаша до бумаги. — Нет, нет, он действительно очень маленький. Это, наверное, твой дом больше внутри, чем снаружи. Доктор помрачнел. Мелкие мурашки озноба закрадывались под кожу и быстро неслись вверх, заставляя своего носителя вздрагивать. Сухой горячий ветер, казалось, пах уже не только отупляющей жарой, но и чьими-то горькими слезами. Если это какая-то злая шутка его сознания, то с каждой секундой она становилась все более и более пугающей. — Где твоя роза сейчас? — мальчик, склонив голову на бок, наблюдал за аккуратными линиями, появляющимися на бумажке от легкого прикосновения карандаша. — Очень далеко отсюда, — карандаш оторвался от листа и замер вместе со своим владельцем, который опять облизнул пересохшие губы. — Совсем одна? — Нет. Со своей семьей. — Я как-то оставил свою Розу совсем одну, — мальчик поджал губы, нахмурившись. — И отправился путешествовать. Тогда я думал, что уже к ней не вернусь. Доктор слабо улыбнулся и продолжил что-то аккуратно выводить на листочке бумаги. — Держи, — Доктор протянул ему бумажку и карандаш. Мальчик с искренним нетерпением выхватил листик и нахмурился, рассматривая аккуратно выведенные штрихи. Весь рисунок был нарисован академично, будто рисующий уже не раз это проделывал и просто повторил давно закрепленный опыт. Идеальные линии, настолько тонкие, выведенные с небывалой точностью… Мальчик медленно покачал головой из стороны в сторону, сжав рисунок в белой ладошке. — Почему ты нарисовал розу? — наконец спросил он, подняв задумчивый взгляд на Доктора. — Я… я не знаю. — А как же мой волк? — расстроенно прикусив губу, спросил мальчик, с мольбой глядя на Доктора. Еще чуть-чуть и он бы заплакал. — Кто же теперь будет защищать мою Розу? — Ты, — Доктор уже давно перестал замечать кружащегося вокруг него песка, но сейчас, почему-то, мелкие песчинки, беспардонно клеющиеся к губам, начинали его напрягать. — Твою Розу не убережет никакой волк, если этого не сделаешь ты сам. — Ты так говоришь, потому что твой волк не смог уберечь твою розу? Доктор молча смотрел на мальчика, чувствуя застрявший в горле ком. Нет, не его волк не смог уберечь его Розу, а он сам. И от осознания этого становилось невероятно холодно, несмотря на адскую температуру вокруг. — Я просто знаю это, — наконец ответил Доктор, опустив голову на руки. — Ты прав, — мальчик снисходительно улыбнулся и встал, стряхивая с себя песчинки, продолжая сжимать в руке рисунок розы. — Это ведь моя Роза. Кто сможет ее защитить, если не я? Тем более, мне нечем кормить маленького волчонка. Я об этом, честно говоря, не подумал…, а он ведь мог съесть моего барашка! Это было бы не хорошо. Доктор поднял голову, смотря на мальчика, и улыбнулся. По его щекам быстро скатывались мелкие слезинки. — Знаешь, моя Роза — самая удивительная роза во Вселенной, — в голове, подобно вспышке молнии, появилось осознание того, что мальчик не открывает рот во время разговора. Его прозрачный голос сам звучит в голове Доктора. И это было настолько гармонично, в сложившейся ситуации, что казалось чем-то само собой разумеющимся. — Но я уверен, что твоя роза тоже самая удивительная. У каждого должна быть своя самая-удивительная-роза-во-Вселенной. Доктор эхом повторил его последнее предложение, с прищуром глядя куда-то вдаль. Его Роза действительно была самой удивительной во всей Вселенной. Она была неожиданным подарком судьбы после всего, что натворил Доктор, но потом все встало на свои места. Конечно, уничтожив свой дом и свой народ, не раз нарушив законы самого мироздания, разве после этого можно было рассчитывать на подарки? Найти свой смысл жизни в ней и потерять ее вместе со своей душой, оставив запертой в параллельной Вселенной, — вот что на самом деле получил Доктор. И он знал это. Только не мог понять за что ей такое испытание. — Мне пора идти, — мальчик поднял голову к небу. Впервые за все это время, ветер всколыхнул его волосы. — Меня уже заждалась моя Роза, — он опять посмотрел на Доктора и протянул ему скомканную бумажку. — Я думаю, ты тоже еще встретишь свою Розу. Ведь это совсем неправильно, когда розы не с нами. Доктор взял бумажку и кивнул. — И, знаешь… не стоит бояться большого злого волка, Доктор, — мальчик опять лучисто улыбнулся. Доктор напрягся и хотел было что-то спросить, но во рту неожиданно пересохло и возникло то самое ощущение кошмарного сна, в котором хочется кричать, но не получается выдавить ни звука. Мальчик, развернувшись, медленно двинулся вперед, расставив руки в стороны, словно он боялся потерять равновесие, шагая по тонкой ниточке. И, в какой-то момент, ветер настолько быстро закружился вокруг его стройного силуэта, что мальчик, казалось, просто исчез, рассыпавшись на песчинки и взмыв в воздух вместе с ветром. Доктор хрипло выдохнул и вскочил на ноги, бросаясь следом, но ноги утопали в песке, а ветер безжалостно хлестал по его лицу, с каждым новым порывом разбрасывая не только песчинки, но и мысли в голове, которые тут же разбегались, как трусливые мыши. Доктор обессилено рухнул на четвереньки, тяжело дыша. Было во всем происходящем что-то неправильное и страшное, предательским холодком бегающее по спине. И только когда знакомый свистящий звук стал громче завывающего ветра, а тень от ТАРДИС ласково накрыла Повелителя времени, Доктор вспомнил о сжатом в руке клочке бумаги. Он раскрыл бумажку, разгладив ее дрожащими пальцами, и нервно сглотнул, боясь посмотреть на рисунок. Однако, никакого рисунка там не было. Там больше ничего не было, кроме двух слов, старательно выведенных детским подчерком.

Злой Волк.