The Sharpest Lives

«Вдох, выдох, повторить. Вдох, выдох, повторить…» — говорил про себя Майки, перебирая засаленные волосы брата, лежащего на его коленях, периодически опускаясь пальцами на лоб, разглаживая морщинку между бровей, и возвращаясь обратно. «Вдох, выдох, повторить. Я не злюсь, я спокоен. Я спокоен. Вдох, выдох, повторить». If I crash on the couch Если я плюхнусь на диван, Can I sleep in my clothes? Можно я буду спать одетым? «Я часто думаю, что в детстве было проще. Ты приходил домой после школы, ненавидя ее всем своим сердцем, ложился на мою кровать, подтирая платком кровь из разбитого носа, и говорил мне, как ты ненавидишь этих сраных больных мудаков, которые приносили тебе столько боли и страданий. Я ненавидел их вместе с тобой, проклинал от всего сердца, и мы грозились, что когда-нибудь станем настолько крутыми, что сами надерем им зад. Многое изменилось. Но ты все также лежишь рядом, а я все также не могу тебе помочь. Только вот раньше нам было кого обвинить в этом. Но кого винить сейчас, когда ты сам себя убиваешь? Кого ненавидеть, если корень зла — ты сам?». 'Cause I've spent the night dancing Потому что я ночь напролёт танцевал, I'm drunk, I suppose Думаю, я пьян. If it looks like I'm laughing Если со стороны кажется, что я прикалываюсь, I'm really just asking to leave То на самом деле я просто хочу уйти. — Я пьян, Майки, так пьян… — Бормотал, поскуливая, Джерард. «Ты действительно считаешь, что это можно не заметить?!» — мысленно продолжал диалог Майки, стараясь не сбиться с ритма. Злость разрывала его на части, принуждая чертыхать брата изо всех сил и, казалось, заполняя парня до краев, но брошенный вниз взгляд, пробегающий по этому содрогающемуся телу возвращал все на свои места. Злость уступала место мгновенно накатывавшей всепоглощающей нежности, и он больно прикусывал язык, будто извиняясь за невысказанные слова. А затем он снова вспоминал, сколько раз Джерард клялся никогда больше не пить, и все повторялось по кругу. Джерард же в это время занимался только одним: самокопанием. Он пытался осмыслить всю свою жизнь, начиная с первых сознательных лет и заканчивая сегодняшним днем. В чем его проблема? Неужели он не может просто быть счастлив? Почему он вызывает отвращение даже у самого себя?.. Время в комнате текло медленно, казалось, что еще немного, и оно вовсе остановит свой тихий ход, навсегда заключая две души в крепких оковах мгновения. Луч лунного света падал на небольшой столик у стены и пересекал узкий диван в тщетных попытках создать подобие уюта, но претерпевал поражение перед опостылевшей скудной обстановкой задней комнатки концертного автобуса и затхлостью воздуха. Не помогал помещению и запах перегара, исходящий от Джерарда и заполнявший без того ничтожно маленькое пространство. У Майки затекли колени, распространяя неприятно гудящую вибрацию от бедер до кончиков пальцев ног, заставляя его ерзать на месте и начинать задумываться, а не попросить ли брата перелечь. Джерард же, казалось, начинал трезветь и проваливаться в сон, и Майки, тяжело вздыхая, лишь монотонно продолжал гладить его голову. Вдруг до чуткого слуха младшего Уэя донеслись тихие шаги кого-то из ребят, пробирающегося на ощупь по автобусу. Человек остановился на входе, и створка медленно отъехала в сторону, осветив взволнованное лицо Фрэнка. Он обвел взглядом фигуры на узком диванчике, посмотрел в глаза Майки, повернувшему голову навстречу другу, и тихо вздохнул, а затем моргнул и отвел взгляд в сторону. Джерард приподнял голову, и стало ясно, что спать он и не собирался. Его движения начинали становиться более точными, тело явно оживало и приходило в себя. Но в зрачках плескалась такая боль, что при виде этого зрелища сердце разрывалось на мелкие лоскуточки, разлетаясь в застывшем воздухе. This alone, you're in time for the show Так одиноко… Ты как раз подоспел к представлению. Майки пытался сообразить, что ему делать. В конце концов, Джи изо всех сил сейчас борется со своими чувствами, и уйти сейчас, оставив их с Фрэнком — значит самолично снести все барьеры, так тщательно, по крупице выстраиваемые Джерардом. Да. Он обязан остаться. Должен ведь быть хоть какой-то смысл во всем этом, во всех бессонных ночах, проведенных на этом ненавистном диване?! Уэй собирался было мотнуть головой другу, чтобы тот уходил. Но губы Фрэнка зашевелились, и Майки скорее почувствовал, чем увидел, как они складываются в тихое «пожалуйста». Черт. Черт. Фрэнк, ну зачем ты все так усложняешь? Он метался еще пару секунд, за которые в голове пронеслись мириады мыслей, а затем что-то решил, встал, аккуратно приподнял брата, поцеловал его в макушку и на негнущихся от длительного сидения ногах вышел, слегка проведя ладонью по плечу парня, сделавшего шаг внутрь, в ободрительном жесте. Если больше и дольше всех на свете Джерарда ненавидел сам Джерард, то любил, безусловно, Майки. You're the one that I need Ты тот, кто мне нужен, I'm the one that you loathe Но я тот, кого ты ненавидишь. You can watch me corrode like a beast in repose Ты видишь, что я ослаблен, как зверь во время сна, 'Cause I love all the poison Потому что я обожаю спиртное, Away with the boys in the band И плевать на ребят из группы. Фрэнк прикрыл дверь и повернулся. Джерард смотрел прямо на него. Он сидел абсолютно неподвижно, являя собой каменную статую, мраморное изваяние, кажется, читая друга как раскрытую книгу. Фрэнк на минуту залюбовался им, словно тот на самом деле был не живым человеком, а произведением искусства. Джерард нравился ему в любом состоянии, в любом виде, он покорил его с первого раза, тогда, когда Фрэнк еще не был в составе группы, когда он лишь мельком увидел его, жутковатого комиксового паренька, на какой-то вечеринке в родном Нью-Джерси. Он ничуть не изменился, может только стал выглядеть чуть старше, да Фрэнк полюбил его еще сильней. Сбросив оцепенение, он сделал еще несколько осторожных, но решительных шагов и опустился на колени прямо перед мужчиной, не решаясь прикоснуться, ощутив кожей через дырки джинсов холодный пол, а макушкой горячее дыхание. Они оставались в этой позе еще с пару минут, слушая ритмичное, успокаивающее дыхание друг друга, пока Джерард не прохрипел: — Ты ненавидишь меня, — и Фрэнк вскинул голову, пораженный. — Ты ненавидишь меня, я приношу только боль, — продолжил Джерард, постепенно возвращая охрипший голос к нормальному состоянию. — Джи! — воскликнул Фрэнк, готовя гневную тираду, но Уэй махнул головой, обжигая лицо парня отросшими волосами, и перебил его, прошептав: — Но ты нужен мне. Если бы я только мог забыть тебя, Фрэнки. Фрэнк думал, почему он, лидер их группы, спаситель разбитых, покалеченных и проклятых, так уверенно ведущий своих друзей и целую толпу сохраненных жизней за ними по единственно правильному пути, не может принять себя таким, каким он является, не может найти этот же путь для себя, шагая самыми сложными извилистыми дорогами? Фрэнк не понимал. Фрэнк не хотел понимать, сколько противоречивых начал боролось в этом одновременно хрупком и могущественном существе, перетягивая в разные стороны, медленно убивая. I've really been on a bender and it shows Я действительно был на попойке — это трудно не заметить. So why don't you blow me a kiss before she goes? Так почему ты не пошлёшь мне воздушный поцелуй, пока она не ушла? — Давай же, Фрэнки, пока я еще не могу противостоять самому себе в полной мере. Пока я еще смогу притупить раскаяние. Give me a shot to remember Сделай мне инъекцию, чтобы освежить память, And you can take all the pain away from me И ты сможешь забрать мою боль. — Забери мою боль, сделай все таким правильным хоть на несколько секунд, давай, напомни, как бывало раньше. A kiss and I will surrender Один поцелуй — и я сдамся. The sharpest lives are the deadliest to lead Самый заманчивый образ жизни страшно губителен. — Фрэнки, один поцелуй и я сдамся. Всего лишь один поцелуй. Фрэнк мечется, он чувствует, что не должен этого делать, уговаривает себя, что Джерард пьян, что Джерард не соображает, что будет только хуже, когда он протрезвеет. Но он шепчет так убедительно, его губы такие манящие, парня даже не смущает, что Джерард ужасно, блин, воняет, и Фрэнк, наверное, просто надышался этими градусами, составляющими пространство вокруг, потому что он сдается первым. Он чуть привстает и впивается в губы Джерарда, выплескивая все, что сводит с ума так долго, хватается руками за плечи любимого, крепко сцепляя их на спине, а Джи падает в пропасть ореховых глаз, глядящих на него с такой нежностью. Яростью. Заботой. Страстью. Мольбой. Уверенностью. И они оба отдаются ощущениям, забывая где они, кто они, зачем они. A light to burn all the empires Свет, способный выжечь дотла всё живое, So bright the sun is ashamed to rise and be Свет такой яркий, что солнцу стыдно восходить и In love with all of these vampires Любить всех этих вампиров. So you can leave like the sane abandoned me Поэтому уходи, как и рассудок, покинувший меня. Джерард тянет на себя с непонятно откуда взявшейся силой, поднимая Фрэнка, и тот подается вперед, залезая на колени и впиваясь в губы в два раза яростней, проводя пальцами, стертыми струнами, по спине, пропуская сквозь них волосы, оглаживая заднюю часть шеи мужчины, прижимается изо всех сил, растворяясь в нем целиком. There's a place in the dark where the animals go Во мраке есть место, где эти животные спариваются, You can take off your skin in the cannibal glow Ты можешь содрать с себя кожу в приступе каннибализма. Juliet loves the beat and the lust it commands Джульетте нравится заданный ритм, и похоть управляет им. Drop the dagger and lather the blood on your hands, Romeo Выбрось кинжал и смой кровь со своих рук, Ромео. Джерард думает о том, что лучше он задохнется, чем оторвется от этих сладких губ, с таким упоением высасывающих из него хмель, кружащих голову похлеще любых веществ, сжигающих его дотла и возвращающих к жизни. Фрэнк такой теплый, родной, желанный сводит с ума. И Уэй не может понять, как он вообще мог столько терпеть, не касаясь его? Его длинные пальцы мягко проходились по телу друга, вспоминая давно забытые ощущения, оглаживая выученные наизусть татуировки, пересчитывая позвонки и цепляясь за лопатки, где, как, по крайней мере, казалось Джерарду, прятались маленькие крылышки. I've really been on a bender and it shows Я действительно был на попойке — это трудно не заметить. So why don't you blow me? Так почему бы тебе не отсосать мне? Джерард запускает руки под майку Фрэнка, и тот подается вперед, хотя ближе уже некуда, на секунду отрываясь от желанных губ и выдыхая мужчине в рот, сумасшедше улыбаясь, слегка отстраняется, смотрит, сияя, своими сумасшедшими горящими глазами прямо в его, Джерарда, подернутые дымкой возбуждения, улыбается еще сильнее и, клюнув в губы, переключается на шею. Он целует кадык, засасывает кожу за ухом, выводит языком немыслимые узоры, зацепляется губами за мочку уха, пока Джи млеет от удовольствия, а затем резко прикусывает, заставляя того неожиданно вскрикнуть. Они оба слышали, как Майки дошел до противоположного конца автобуса, а через некоторое время оттуда донесся шум включающейся приставки, и уже минут двадцать раздавались азартные выкрики Боба и Рэя да редкие, но колкие комментарии Майки, и они в который раз убедились, что их друзья — самые лучшие и понимающие во всем мире. Фрэнк слезает с Джерарда на пол, расстегивает его брюки и обнаруживает, а точнее не обнаруживает там трусов и вопросительно смотрит на Джерарда, приподнимая бровь, а тот смущенно улыбается в ответ. И Фрэнк делает это — отсасывает, полностью сосредотачиваясь на члене Джерарда, чувствует, как тот набухает и в какой-то момент становится чуть ли не каменным, обводит языком головку, слушая тихие стоны и шипение любимого, отстраняется в самый неподходящий момент, неожиданно переключаясь на внутреннюю сторону бедра, доводя до исступления, не оставляя в голове Джерарда ни одной достойной мысли. Он чувствует, что уже и сам не может терпеть, расстегивает ремень и наконец-то запускает руку в джинсы, продолжая работать ртом, удовлетворенно стонет, посылая вибрации. Чувствует, как Джи вздрагивает, и кончает ему в рот, и Фрэнк глотает все, до последней капли, и через несколько движений кончает сам, пачкая белье и кулак. Джерард, уже приходящий в себя, втягивает его обратно на диван, благодарно целует, и упирается ему в грудь, тяжело дыша. Фрэнк протягивает руку, берет со стола салфетки, вытирается и кидает их на пол. Give me a shot to remember Сделай мне инъекцию, чтобы освежить память, And you can take all the pain away from me И ты сможешь забрать мою боль. A kiss and I will surrender Один поцелуй — и я сдамся. The sharpest lives are the deadliest to lead Самый заманчивый образ жизни страшно губителен. A light to burn all the empires Свет, способный выжечь дотла всё живое, So bright the sun is ashamed to rise and be Свет такой яркий, что солнцу стыдно восходить и In love with all of these vampires Любить всех этих вампиров. So you can leave like the sane abandoned me Поэтому уходи, как и рассудок, покинувший меня. Джерард поднял взгляд, обхватил руками голову Фрэнка, запутавшись в волосах, и невесомо прикоснулся губами ко лбу, опускаясь вниз, к губам. Они лениво целовались, прижавшись друг к другу, пока внешний мир потихоньку пробирался обратно в их сознание, принося шум фильма, сменившего у ребят игру, мерный гул улицы за окном, шепот ветра и шелест редких деревьев. Они устали от вечных препятствий на их пути, устали от невозможности быть рядом, от ожидания очередного удара из-за угла, так что Фрэнк, почувствовав очередной приступ самобичевания, накатывающий на Джерарда, схватил его за руку, и прошипел, разделяя слоги: — Хватит. Сдавайся, черт возьми, ты обещал. И Джерард, смущенно улыбаясь, прошептал: — Ладно.