Мы могли быть богами.

Я помню, когда я увидела его, — я безвозвратно погрязла в грязном безумии.

Мое мнение, что в нас уже все заложила природа, мы можем лишь только раскрыть ее дар. К примеру, если человек слаб, то всевозможные трудности, горести, несчастья, беды и прочие превратности судьбы не сделают из него героя. Они его сломают. Или если в человеке заложены хоть малейшие крохи безумия — они прорастут. Нужно будет лишь только тщательно поливать и не дать свету попадать на будущий цветок зла. Но это так. Только мнение. Вообще я люблю пофилософствовать. О жизни там порассуждать и всякое такое дерьмо, о чем беседуют богатенькие твари в своем элитном обществе. Всегда ненавидела несправедливуюсукужизнь, что родилась в самом низу человеческой цепочки. Все восемнадцать лет я только видела грязь и  нищету. Это порядком меня все достало. И еще ребенком я загорелась выбраться из этой клоаки. Но хрен. В колледж я не поступила. Чуть-чуть не хватило, а платить — денег нет. Так я и опустилась толком не полетав. Мои мысли прервали стоны моей мачехи, точнее это были крики. Я выкинула бычок в окно и пошла закрывать дверь, что бы ее «друг» после всего ко мне не зашел. Меган, так зовут это старую шлюху, после секса обычно отрубалась, а ее дружкам всегда было мало, или она хреново удовлетворяла. Я не знаю. Я закрыла дверь на защелку, подперев ее еще стулом. Я уже научена опытом. Мне было четырнадцать, когда изнасиловали меня. После такого я неделю не выходила из комнаты. Меган тогда забеспокоилась, спрашивала, что случилось, приносила мне еду в комнату и божилась, что больше никогда себя так вести не будет. Что в конечном итоге оказалось враньем. Тогда до меня дошло, что если со мной что-то случится, эта сука останется без средств к существованию.    Ну, я думаю, что вы поняли, что я  немного ебнулась головой после этого инцидента. Но знаете, мне понравилось, как он орал. Его крик, прямо как у свиньи, был таким сладким для моих ушей, что позже я пожалела, что не сняла видео. А могла бы на досуге пересматривать. В пятнадцать лет я впервые убила человека. И, знаете, странное чувство было, не смотря на то, что он обесчестил меня, и что мне понравилась эта холодная месть, которую я планировала два года. Был легкий осадок того, что в тот теплый летний вечер во мне окончательно умер свет. Позже я убеждала себя, что это бред. Это реально бред. Воспоминания навеяли на меня какую грусть, а когда я грущу, я танцую. Я врубила на всю музыку и принялась танцевать. Плавно покачивая бедрами, разводя руки в стороны, запрокидывая голову — я забывалась. Помогает лучше всяких наркотиков и совсем не вредно. В дверь постучали. Но что за блядомудак. -Полиция, немедленно откройте дверь — прокричал мужской бас. Я как остановилась в расстегнутой рубашке, так и стояла, когда эту жалкую дверь выбили просто к херам собачим. Мужчину в форме, видимо, удивил мой вид. Наверно не каждый день перед ним предстает девушка в расстегнутой рубашке и в одних трусиках. Музыка все также громко играла, отбивая уже раздражающий мотив. -У вас есть право хранить молчание — наконец произнес он – все, что вы скажете будет или может использоваться против вас. -Блять, что? — я даже не спешила прикрыться, мне все время было плевать одета я или нет — Какого черта вы тут делаете?! — я уже стала искать, чем бы защититься, потому что тут и идиоту было понятно, что они не чай пришли пить. Только я сделала шаг, как полицейский набросился на меня, заломив мне руки за спину, заключая мои руки в холодную сталь. Я даже сообразить не успела, как быстро это произошло. -Да, что происходит? — это получилось громче, чем я ожидала, и невольно присутствовали нотки истерии. Я действительно не понимала, что происходит и мне обалдеть как хотелось узнать. — Донна Коулман вы обвиняетесь в убийстве двоих человек -Каких, нахуй, двоих человек?! — я уже выпрямилась и стала напротив полицейского. Он был не молодой и не старый, глаза были блеклыми и какого-то непонятного серо—голубого — зеленого цвета. Мешки под глазами и не здоровой цвет лица показывал, что не спал несколько суток. Он смотрел на меня и в этих глаза было такое отвращение, что мне захотелось плюнуть прямо в лицо, только бы отвернулся. -Мишель Коулман и Девида Хоггарта. Уводите ее. Вам когда-нибудь выливали на голову ведро ледяной воды? Примерно такое же ощущение. Я не понимала, что происходит. Естественно, это было супермегастранно, что кто-то вломился мне в комнату, обвиняет меня в убийстве и уводит меня из дома почти в чем мать родила. Но видимо тогда мне было плевать. Когда меня, толкая, уводили из дома, я посмотрела на спальню Меган. Вся комната была залита кровью, тел же я не увидела. Они серьезно думают, что это я? Нет, Донна, очнись. Они просто хотят повесить все на глупую девочку, у которой не хрена никого нет и нахуй она никому не нужна. И от этой мысли, от этого осознания во мне вскипела такая ярость. Горячая, сжигающая, уничтожающая. Улицы Готэма многому учат, если ты пройдешь его школу, считай в жизни не пропадешь. Я развернулась и хорошенько вдарила головой, идущему сзади полицейскому, а потом еще ногой в пах. Я понимала, что от этого ничего не изменится, но блять, пусть хоть кому-то из них от меня подарочек останется. Позже, я поняла, что зря сделала, потому что, видимо, меня ударили по голове сзади, так как я провалилась во тьму.