Спою

Наполеон спал и видел десятый сон. Ну и что, что это верх непрофессионализма. Но должен же Большевик, наконец, справляться сам. Да, в этот раз всё немного не так, как обычно. Главное действующие лицо – Габи. Под видом девочки студентки постигала основы химии, чтобы добраться до безумного учёного. И организация встреч несколько затруднительная – в университете комендантский час. Но не зря же они - лучшие. Вот и пошёл Илья, под видом аспиранта из другого университета и тайного любовного интереса мисс Теллер. Сначала должен был пойти Соло, но Илья, что-то фыркнув про котов и миску сливок без присмотра, отправился сам. Коль на то пошло, эти сливки для него слишком маленькой выдержки. Да и к тому же, эти нынешние студенточки такие прям принципиальные. Так что зря этот образец морали напрягался. Зато, Соло на полевой квартире смог побыть в тишине. Жаль недолго. Его бессовестным образом разбудил телефонный звонок. - Алло? – голос мужчины звучал сипло со сна. - Соло, одевайся и мухой сюда! – чуть ли не прокричала немка. - Что там у вас? Большевик решил всех посвятить в коммунисты? – Наполеон усмехнулся про себя, представив себе этого лектора. - Увидишь! Приезжай к общежитию и стой у западных ворот, я проведу тебя, – прошипела в ответ Габи. – У тебя 10 минут. «Так, надо бы объяснить большевику, что с женщиной ночью надо немного другие нормы ГТО выполнять», - подумал американец, торопливо собираясь.– «Ну, уж не строевой подготовкой же заниматься, в самом деле!» Представление этих уроков «сексуального воспитания» неплохо развлекло Наполеона по пути к общежитию. Хорошо, что можно дойти пешком. Искать такси ночью было довольно глупо. А вот Теллер почему-то было совсем не до смеха. - Скорей! – она чуть ли не волоком потащила его в свой кампус. - Да что случилось? – Наполеона восхитило такое наличие силы в маленькой, хрупкой девочке. - Я, идиотка, забыла, что сегодня у «моей» старосты день рождения. Передать ничего не вышло – натолкнулись на «вечеринку века». - Только не говори, что он кого-то побил. Русские солдаты женщин и детей не обижают, - Наполеон представил себе на секунду, что Илья мог сделать с этими детишками. - Господи, нет конечно! – Теллер тихонько провела его на свой этаж. – Он хотел уйти, но трезвым его отпустить никто не соглашался. Тот согласился на один стакан. В общем, если сказать поэтично, то нельзя судить о людях по стереотипам об их нации. - Что ты имеешь в виду? – Соло нравилось изображать простачка. Ещё Уайльд учил, что так можно узнать много чего интересного. А в этом случае ещё и забавно наблюдать, как эта малютка медленно, но верно звереет. - Да вот что! – она открыла дверь в свою комнату. Илья мирно спал, спасибо, что не храпел по-богатырски, прижимая к себе подушку. На лице у него красовались милейшие кошачьи усики, нарисованные дамским карандашом. Ну, хоть вприсядку перед тем, как отключиться, он сплясал? – поинтересовался Соло, пряча приступ смеха за кашлем. - Если бы, – та устало фыркнула, – Он взял себе пива. А ему в него подлили текилы. Три глотка – я отвлеклась на секунду… И слышу от нашей старосты: Ой, какой же Алекс милый. Поворачиваюсь – а наш Илюша, обняв за талию мою соседку, на её коленках отключился. В этот момент раздался пьяный смех и шипение. - Я смотрю, вечеринка ещё в разгаре, - Наполеон рассматривал спящего большевика с неподдельным интересом. А усики почему-то были смазаны. - Уже скоро закончится, будет обход. А у меня тут это тело! Нельзя, чтобы меня сегодня так спалили. А до утра я, к сожалению, нашего «малыша» не спрячу. - Почему усы смазаны? - Воду лила на него, пыталась разбудить… И по щекам хлестала, и за уши дёргала. Бесполезно. - Есть куда более гуманный способ разбудить мужчину, детка. Был в моде во Франции в 18 веке. - Сам его так буди, модник, – фыркнула на это Габи. – Ну, Соло, помоги. - Да даже не знаю, - Наполеон демонстративно сделал вид, что проверяет реакцию «больного» на свет, – Что тут ещё можно сделать. - Наполеон, не ломай комедию. Не придумаем что-то — Уэйверли нас четвертует. - Ладно-ладно, есть идея, – Наполеон пересел Илье в ноги и прокашлялся, превращая свой баритон в бас. – Ryadovoj Kuryakin, Vstat’! Серые глаза ошалело распахнулись и тот сел на кровати, благо, что не честь пытался отдать: - Es’t’! - Так, первая проблема решена. Тело вышло из комы, - Наполеон мило улыбнулся. – Илюша, ку-ку, – он пощёлкал перед его лицом пальцами, привлекая внимание. Пьяный, чуть раскосый взгляд русского проследил за рукой, – Себя помним? - С трудом, – тот зарылся в светлые волосы.- Меня враги отравили. Это диверсия. - А знаешь, что это за враги? – заговорчески прошептал Наполеон. - Кто? – тот оторвался от своих ладоней. - Продукты брожения хмеля, - с усмешкой ответил Соло. - Вот это да…, - Илья хлопнул глазами. Едва ли тот понял хотя бы слово. - Сможешь его увести? – девушка нервно закусила губу. - Смогу-смогу, - поспешил успокоить её Соло. Вот только легче сказать, чем сделать. Илюша хоть и волочил ножки сам, но каждые полторы минуты почти безвольно повисал на Наполеоне. - Да чем вас там, в КГБ, кормят? – просипел Наполеон, встряхивая его, - Большевик, ты весишь тонну. - Ничем нас там таким не кормят, – пожаловался на судьбу Курякин, снова стараясь взять свою массу под законы своей гравитации. – Нам даже молоко за вредность не положено. - Бедненький какой, - «посочувствовал» Наполеон. - И вообще, меня последние полгода кормишь ты, ковбой! «Выкормил, блять, птенчика на свою голову!» - подумал Соло. Ещё каких-то два квартала и они будут дома. Ну, большевик, ты завтра получишь. Не надо было об этом думать. Ох, как не надо, потому что вдруг: - А on mne nravitsya, nravitsya, nravitsya, – затянул большевик, совершенно некстати вспомнив о своих корнях, - I dlya menya na svete druga luchshe net! - О нет, – простонал Соло. - А on mne nravitsya, nravitsya, nravitsya, – не унимался Илья, - I ehto vse, chto ya mogu skazat v otvet. - Молодец, пошлём тебя на слёт молодёжи. Для тех, кому под тридцать, - Наполеон понадеялся, что это всё. Но он не знал ещё на тот момент, насколько разгульна русская душа. Особенно в хмелю: - Oj, cvetet kalina v pole u ruchya. - Да, бля! – крепко выругался Соло, встряхивая Илью, надеясь, что это его заткнёт. - Нет, - тот на секунду перешёл на английский – Вот бля, там так не такого. Parnya molodogo polyubila ya, parnya polyubila na svoyu bedu. - У-у-у, – Наполеон уже не знал, что сказать на это песнопение. - He mogu otkrytsya, slov ya ne najdu! Kak zhe mne reshitsya, rasskazat o nej, – снова тишина. Но только до тех пор, пока они перешли улицу, - Ya hozhu, ne smeya volyu dat slovam, - тот взял паузу и даже сменил немного тембр. Ну, просто эстет пьяного вокала, - Milyj moj, horoshij, dogadajsya sam! – Да ещё и кокетка. - Так всё, – Соло поставил его на углу, чтобы отдышаться и поправить свой плащ, – Зафиксируйся. И не блевать. - У меня вестибулярный аппарат такой, что в лётное училище мог идти, – обиженно пробурчал Курякин. - Что ж не взяли? – поспешил спросить Наполеон. Этот сеанс пьяного Диснея пора прекращать. - Большой слишком, – тот шмыгнул носом, – Поэтому и в почётный караул служить не взяли. - Не повезло тебе, - Соло с тоской посмотрел на дорогу. Ни одной машины. Зря он отвлёкся от Ильи. Потому что тот вдруг шлёпнул себя по груди, чуть разведя руки в стороны. Кто знает, если бы того так не шатало, то американец, может, получил бы ещё и присядку. - А ya milogo uznayu po pohodke, – просипел тот, явно собираясь разодрать себе связки, - Оn nosit-nosit bryuki galife. - И не надоело тебе? – Наполеон попытался поймать этого петрушку. - А shlyapu on nosit na panamu, - Курякин покрутился вокруг себя, не желая мириться с тем, что координация его сейчас не способствует танцам, - Botinochki on nosit nariman! - Что ж ты такой активный, Илюша, – Наполеон вздохнул, решив дать ребёнку побеситься. Уснёт быстрее. - Zachem ya vas, moj rodnenkij, uznala? – тот ещё и расстегнул свою куртку, спуская её, хорошо, что не скидывая, снова вертясь. - Zachem-zachem ya polyubila vas? - Какой голос для Бродвея пропадает, - усмехнулся Соло. В довершение всего, Илья повернулся к нему лицом, продолжая идти: - A ranshe ya ved’ ehtogo ne znala. - Что б Габи тебе ещё хоть раз наливала…, – Наполеон поспешил его поймать. - Teper’ zhe ya stpadayu kazhdyj chas, - Илья послушно повис на нём, умолкая. - Кто ж так контору палит, Илья? – отчитывал его Соло, надеясь, что репертуар иссяк. Хорошо бы, потому что вот их дом с полевой квартирой. - Да, ты прав…,- со вздохом согласился Курякин.- Wise men say only fools rush in… - Ну, это ближе к делу, – Наполеон завёл его в дом. Хорошо, что не орал на всю лестничную клетку. - But I can't help falling in love with you, – голос стал тише. Кто-то, наконец, выдыхается. - Ну, я понял-понял, любовь у тебя к кому-то безответная, – открыв дверь, Наполеон настойчиво пихнул того внутрь. - Ни хрена ты не понял, - в какой-то момент глаза Ильи стали почти трезвы. Тяжело вздохнув, тот сбросил куртку в коридоре и поплёлся к себе. Перед этим исполнив последний номер на бис - взяв Соло в охапку, он коротко поцеловал его и отправился в свою комнату. Ну как, поцеловал. По губам слегка мазанул. Наполеону только и оставалось, что в шоке стоять в коридоре, хлопая глазами, как кокетка. Придя в себя, он принял следующее решение – когда Курякин проспится ему не поздоровится: ну кто, скажите на милость, так целуется?!