Говорят, у Петербуржцев по венам течёт дождь (с)

Я люблю дождь. Любой нормальный ненормальный скажет то же самое, но поймет ли он истинный смысл своих слов? Спросите, например, о солнце. Даже не так, о СОЛНЦЕ. Любой здравомыслящий человек восторженно представит себе пляж, безделие на берегу, скажем, Средиземного моря. Или Красного, для особо среднеклассовых. В Египтурции же ездит только средний класс, не правда ли? Выходцы из тех, чьи отцы и матери горбатились на заводах, стирали в кровь пальцы на печатных машинках , на худой конец пытались втемяшить знания маленьким взрослым, или выросшим детям. Но сейчас не о них, сейчас о море. Точнее, солнце. Итак, лучи нежно касаются белых, пока что, плеч. О том, что на следующее утро к ним нельзя будет притронуться все почему-то забывают. Ну и правильно, лишняя это информация, ненужная. Не в те ворота сейчас играем. Так вот тепло от этих лучей ласкает кожу, тушка "Хомо Сапиенса Разумного" мерно возлеживает на теплом (почему-то не обжигающе-горячем) песке, мыслей нет, либо они устремлены в очередной сопливый роман, где Хуан Карлос, записной Казанова, в очередной раз отбивает сногсшибательную девушку у какого-нибудь тощего очкарика и вдруг, по мановению Гарри Поттера, не иначе, влюбляется до конца жизни. Идиллия, не правда ли? Так вот не правда, господа. Фуфло это, а не правда. Повеситься недолго от скуки неописуемой. Ревнивый любитель солнца не сдается - начинает описывать, например, дачу в семидесяти КэМэ от Питера. Топлес, в изъеденных временем и молью шортах, копаешься ты в своих шести сотках. Загораешь. Да и время вполне себе так с пользой проводишь, чай, мышцу накачаешь от лопатной работы, лепота. Добавляют про фоновое радио "Ваня" и голос из прошлого, старательно выводящий "Белые розы". В доме ждет холодное молоко, купленное утром рядом с ЖэДэ станцией, вкусный борщ из собственновзращенных овощей и два часа здорового богатырского сна. А вечером банька, задушевные разговоры или игра в нарды, кому как больше нравится, березовый веничек и отец/дедушка/дядя (нужное подчеркнуть), активно им размахивающий. И ехидно так ухмыляется еще оппонент мой, солнцеман, мол, что ты на это скажешь? А вот найду, недаром карманы широкие, слов много там затеряно, структурировано и собрано в вполне удобоваримые и смысловые конструкции. Это, конечно, хорошо, говорю возлюбленному ближнему своему, да только ожоги потом никто не отменял, да и до солнечного удара так, как до туалета бегом, если припрет. Не устраивает ответ мой солнцемана, и последний, вечно работающий аргумент выставляет он перед моим носом. Говорит, мол, чего ты критикуешь только, расскажи давай, как там с дождем дела обстоят? Не-е-т, я судья пристрастный, меня нельзя спрашивать. Я такого понаплету, самому карта понадобится. Поэтому третьего зовем, того, кто якобы тоже дождю, как манне небесной рад. И спрашиваем, чтобы, стало быть, чин чином все было, по правилам. Тут, главное на поэта не наткнуться - он начнет лапшу на уши в таком количестве наматывать, что всех детей в Африке прокормить можно. И про музу, которая, якобы, в дождь на чашечку чая заглядывает, и про настроение особое, и... В общем, хоть стой, хоть прямо сейчас Пушкиным становись, лишь бы дождь был. А если ему, поэту то бишь, еще и накатить, совсем плох станет - в стихах всю эту муть нести начнет. Мы его, конечно, выслушаем - поэтов надо любить, кормить и никогда не бросать, эту формулу счастья вывели давно и не мы; вежливо покиваем головой, пожелаем творческих успехов, да и уберемся восвояси - не наша это птица, тут другой подход нужен. Можно, конечно, наткнуться на простого романтика, не поэта даже, так, мыслителя на пол ставки. Тот начнет рассказывать про подоконник, чашку кофе и плеер в ушах. Знаем, проходили. В больнице только так дни мотать и можно, в перерывах между капельницами, вежливыми и не очень медсестричками и настойчивыми друзьями, радеющие за здоровье пациента. Да вот только от романтика мы еще дальше убежим, даже до конца не дослушаем. Романтики в душе то сильные, все вынесут, даже бегство от пламенных речей. Подумает, что мы черви, какие, земляные, да и успокоится, на подоконник пойдет. Само собой, устанем мы бегать по людям возвышенным, и обратимся к людям ярким. Те в один голос начнут расписывать маленькие радости прыгания под дождем, радость сушки и "сугреву" опосля. Ну и еще о мелочах, о которых даже упоминать не стоит. С этими мы даже поспорим, на три стороны, я-то тоже против буду. Против всех, такая уж у меня позиция. И тут оппонент мой не выдержит и ультиматийно потребует ответа, почему дождь. А я просто улыбнусь и скажу: - Говорят, у Петербуржцев по венам течёт дождь.