Чёрно-белое

Город пропитан жизнью. «Время, время, кому время, свободное время», - бубнит под нос засаленный продавец, навалившись на пропитанный пивом прилавок. «Час, день, неделя, сколько желаете, оптом и в розницу, пенсионерам по пятницам скидки, месяц, год, девушка, не проходите мимо…». Мухи, тяжело тарахтя, переваливаются по его толстой шее, слизывают горькое пиво с гнилых досок. У мух же нет денег на хорошее пиво. Впрочем, им всЁ равно. Даже хуже – смертельно лень. В маленьких безучастных мушиных глазах-матрицах отражается великий город. Башни, высотки, подвалы, гаражи, бараки, особняки, храмы, панели, асфальт под ногами, гудрон над крышами. В великом городе живЁт великий народ. Загадка, достойная сфинкса – как из тысяч маленьких людей в мушином глазу складывается этот великий народ? Они мудры, дальновидны и добродетельны. Вон там, смотрите – девочка в серебряном пальто, гордо подняв подбородок, идЁт, печатая шаг, в церковь, и затхлый ветер красиво колышет еЁ платиновые волосы. За собой она тащит свою куклу. Голова куклы тихо бьЁтся о ступени храма, а пыль ложится на чЁрный латекс миниатюрной одежды. Ничего. Придя домой, девочка протрЁт еЁ мягкой тряпочкой. Сейчас она спешит. На самом деле, город прекрасен под тЁмным светом благородных серых облаков. В их свете ярко блистают шлемы людей в мотоциклетной броне, мягко серебрится металлическая пыль на спальных бараках. Пауки там плетут блестящую алюминиевую паутину и ловят в неЁ сверкающих жирных мух. Красиво, не правда ли? «Время, время, свободное время…» - сыплется над площадью. Младенец в коляске, тяжело вздохнув, пристегнул ремень безопасности и смотрит на свою маму в солнечных очках. А на крыше высотки сидит человек, привалившись к горячей трубе, и лениво натачивает пулемЁт. В то же самое время под окном дома №6661488228 сквозь трещину из одного мицелия выросли две поганки и кривая чернушка, и теперь они тихо скалят друг на друга крохотные зубки, споря, чья же реально эта грибница. В окне над ними сидит, не шевелясь, старичок – рЁбра в косухе, волосы в серебре. Он улыбается, все белые зубы в улыбке. У него катаракта, и он ничего не видит, но помнит былые скорости и свист в ушах. Хотя, наверное, старость – не самое интересное в этом городе, к тому же старичок не двигается уже неделю. Мужчина вернулся домой с завода, снял кеды, завалился на диван и включил телевизионный ящик. Он не знает, что человек на крыше задел антенну, и смотрит мелькающее чЁрно-белое шипение, уставившись в одну точку. На перекрЁстке стоит мальчик, ест мыло и пускает из носа радужные пузыри. Конкретно сейчас выдувается особенно большой. Вот он оторвался от кончика носа и порхнул на свободу, переливаясь всеми фибрами души. Внезапно, видимо, почувствовав магнетизм свежего асфальта, он беззвучно завопил и рухнул вниз, разбившись насмерть. Его кровь попала в глаз мальчишке, он закричал, и его мать, зажав ему рот ладонью, увела его. Вдруг кто услышит. ПрошЁл, гремя пулями в револьверах, отряд тех, кто обеспечивает мир, покой и уют этому чУдному городу. Их лиц никто не знает, ведь никто никогда на них не смотрел – мало ли что. Никто и так не сомневается, что лица у них светлые и добрые. Проще опустить глаза, упереть взгляд в ботинки, изображая покорность закону. Все разумные люди так делают, ведь так? Человек на крыше отложил точильный камень, повЁл затЁкшими плечами и вскинул пулемЁт. Пуля, стоящая в очереди первой, чертовски боится, хотя не знает, чего именно. Через 1,038 секунды она это узнала, вонзившись в плотную сырую плоть. Бедняжка, еЁ чуть не вырвало свинцом, даром, что она из урана. Один из отряда беззвучно упал, лишь звякнули об асфальт висевшие на поясе наручники. Отряд синхронно шагнул вправо, чтобы не наступить на труп, и всЁ так же безупречно в ногу продолжил путь. Служители закона не должны пачкать шипы сапог кровью, не должны оставлять алых следов. Кровь слишком ярка для глаз жителей, она может их смутить. Человек на крыше расстроился, это видно по его рукам. Некоторое время он сидел горгульей над великим городом, смотря сверху на счастливых его жителей. «Время, время, оптом и в розницу, месяц, неделя, любой срок, время, время…» Через два часа он окажется перед торговцем, выльет на прилавок пол-литра честно украденного неплохого пива и уйдЁт. Одна из мух улыбнЁтся ему, когда он перестанет отражаться в еЁ сетчатых глазах.