Пепел

Чувствуешь себя маленьким наивным ребенком, который думает, что на любой вопрос ему ответят. Ответят и объяснят. Но это не так. И ты уже давно не ребенок. И уже давно не наивный. Но меньше вопросов, которые терзают тебя, не становится. Их прибавляется с каждым прожитым днем все больше и больше. Хоть ты и находишь ответы, пусть и не на все вопросы, а лишь на малую их часть, оставшееся количество заставляет по ночам плохо засыпать. Лежишь и думаешь. Занимаешься повседневными делами или ешь, забегая в Таверну, поглядывая на ее завсегдатаев, спускаешься ли вниз под разрушенный фонтан, или остаешься в Штабе, вдыхая запахи пыльных книг или свитков- все равно мысли не покидают тебя. Не помогает и работа, которой загружают тебя все или ты сам. Как только я попала сюда, у меня было всего лишь два вопроса. Всего лишь два: где я и кто я? А сейчас? На часах второй час ночи, а мне, Де Вер, не спиться. Сон словно невидимой рукой смахнуло после кошмара, что привиделся, заставив с криком проснуться - и долго приходить в себя, успокаивая учащенное биение сердца. После моего первого знакомства с неизвестным человеком в подземелье после первого "шепота лозы" мне начали сниться странные сновидения. Говорят, что сны - это переплетения того, что ты узнала за день и твоих мыслей, эмоций и переживаний. Сначала я пыталась понять и расшифровать их, а потом махнула рукой. Мне часто снился такой знакомый и одновременно не знакомый город. Величественные дома в необычно утонченном стиле простоты и надежности. Уходящие в небо трех - или четырехэтажные здания стремились ввысь, а не вширь. Богатые декоративные витражи горели на солнце разнообразными рисунками или причудливыми линиями. Повсюду строгость и пропорциональность линий. Дома богатых и знатных людей бросались в глаза, но при этом великолепно вписывались в атмосферу самого города, а их обитатели любили стоя с резных балконов наблюдать за царящей суетой сверху. И цветы. Вьющиеся или нет, они были простыми, но очень яркими и украшали практически любой балкон или окно. Вода в канале мерцала загадочными бликами и заменяла горожанам улицу, а попадавшиеся участки твердой земли становились площадями, нарядно украшенные плитками. Я узнавала улицы, узнавала дома и мостовую, по которой так часто ходила в реальности. Видела лица людей и понимала, что никого из них не знаю. Да и не очень, если честно, и хотелось. Люди в городе жили своей жизнью. Торговали и покупали, гуляли по улицам или шли на работу. На балконе на верхних этажах магазина с резной вывеской мелькали силуэты девушек, а внизу возле таверны толпились молодые парни, о чем- то громко споря. По каналу плыла неизменная лодка с острым носом - гондола, вот только мужчина, что правил ей, казался намного моложе, чем сейчас и каким - то более жизнерадостным. Он часто смотрел на проходящих по площади людей, катал веселые парочки влюбленных и хмыкал, встречаясь взглядом с веселыми прачками. В общем, нормальный город с нормальными жителями. И фонтан на площади абсолютно целый. А потом... Словно тень накрыла город, стирая улыбки и задорный смех толпы. Паника и непонимание. И многие исчезли. Уехали. Остались лишь те, кому некуда было уезжать. Некогда богатый город с хорошо развитой торговлей нищал и приходил в упадок. А пришли на их место вечно хмурые и грубые солдаты. Сторожевые псы. Именно они, а точнее грубая речь и боль от обидных слов разбудили меня среди ночи, заставив дрожать всем телом, кутаться в одеяло и лихорадочно вспоминать, кто я и где нахожусь. Только поняв, что я по прежнему в своей комнате и мне не угрожает опасность от неизвестной солдатни, смотрящей на меня с презрением и жестокостью. Будто я виновата в том, что их прислали именно сюда и именно ради "нас". Вслед слышится только злобное "проклятая кровь". И ведь не только они одни такие. Оставшиеся в городе люди тоже не видят в нас людей. Лишь проклятых. Только под утро я смогла заснуть и, хоть и плохо выспалась, была благодарна хоть за этот краткий отдых. В Штабе, как обычно, царила суета, и стоял невообразимый гомон. Да в Таверне и то потише будет. Все что - то без умолку тараторили. Слышался лязг металлических деталей и причитания механика о том, что тащат все, что видят. - Я же говорил, мне нужны детали механизмов, а не мусор. Если не разбираетесь, то хоть пните и если это зажужжит, то несите. А вот этот ржавый кусок старой лопаты заберите себе. А вот это отнесите старьевщику, может, и даст он мелочь, какую. А мне этот хлам ни к чему. На него никто всерьез не обижается. Знают, что не со зла и скорее ворчит по привычке, а не в обиду. Но все равно тащат всё, что найдут. Как говорится, авось эта железяка - самое то! Возле архивариуса практически никого нет. Стол, заваленный свитками, и уставшие глаза. Может ее тоже беспокоят пугающие сны. Хотя, скорее всего, нет. Разбирать мелкие буквы, которые с трудом читаются, и собирать практически по кусочкам то, что и прочесть- то невозможно, отнимает много времени и сил. А наш архивариус свою работу любит. Так что готова сидеть над этими кусочками истории ночи и дни напролет. Наверное, только голод и сон могут оторвать ее хоть на время от бумаги. История. - Де Вер я хочу узнать нашу историю, наше прошлое, что бы понять будущее. Почему мы именно такие? Почему забываем, кто мы и начинаем жизнь заново так, словно рождаемся во второй раз? И ответ можно найти здесь - она обводит взглядом и руками пространство. - А еще можно найти кучу неприятностей. Ты должна быть особенно осторожной. Даже больше, чем я. И это говорит тот, кто собирает и изучает свитки бумаги и документы, которые могут оказаться "плохими" для Храма и ей может сильно не поздоровиться за их хранение. А уж если решат, что она их еще и изучает, то могут решить что распространяет "страшную ересь". А вот за это по головке не погладят. Даже если и Стейн, присматривающий за проклятыми с маниакальностью клушки-наседки за цыплятами, вмешается, помочь не сможет. А ведь Стейн будет защищать, даже если это будет стоить ему должности. А может и жизни. Он всех пытается опекать. Наверное, все эмоции, которые я в этот момент испытывала, отобразились на моем лице, раз Николет рассмеялась. - Глупенькая. Посмотри на меня. Я аристократка. К тому же единственная в семье. И мои родители достаточно приближены ко двору Императора, чтобы вытащить меня практически из всех неприятностей. Бог - Император, и как я только не заметила то, что бросалось в глаза с самого начала? Платье из дорогой ткани. Вышитый атлас и белоснежный шелк. Утонченные манеры и облик светской дамы! Даже отсутствие украшений скорее подчеркивает ее естественную красоту. Как я могла не заметить! Вот что значит уйти в себя! Уже что под носом не вижу. Вот только почему же сквозь смех слышится горечь? А ведь она никогда не рассказывала, как её родители восприняли известие, что их единственное дитя - проклятая кровь. - Так что скоро при дворе будут вынуждены терпеть придворную даму с меткой проклятой крови. Снова невеселая улыбка. Да уж, проклятая кровь при дворе - это несколько странновато. И страшновато. Для проклятого. Тут не только косые взгляды в спину будут, но и может что похуже. Улыбаюсь, стараясь приободрить. Получается, правда, плохо, но и этого оказывается достаточно, чтобы Николет улыбнулась уже своей веселой улыбкой. - Хорошо. Я постараюсь. - Да, и это сказал человек, который видит "знаменитого" Ворона чаще, чем служителя Храма. - Вот и отлично. А теперь давай попьем чая и я немного отдохну. Все равно никто ничего не принес сегодня. - Да, зато у Фабрицио сегодня праздник. - У него такой праздник каждый день. Действительно, напиток бодрит и поднимает настроение, снимая усталость. То, что мне нужно было. Особенно после беспокойного сна. - О а вот и Стейн. Что- то он сегодня пасмурней, чем вчера. - Удивилась я. Обычно просто хмурый начальник Штаба сейчас действительно напоминал грозовую тучу. От него шарахнулись все встреченные им копатели по разным углам, а механик удивленно приподнял бровь, о чем- то размышляя. Потом что- то сложил в уме и кивнул самому себе. - Я и забыл что скоро день Отчета. - Который я еще не начинал писать. - Буркнул тот, откапывая место на своем столе среди бумаг, куч янтаря и прочих нужных и не очень вещей. - Что ж, пора и мне идти.- Я уже дошла до двери, когда услышала - В подземелье осторожней будь. Недавно одного из копателей крыса тяпнула. - Ладно. Все- таки как хорошо, что они у меня есть. Друзья. Без них я бы не смогла. Уже спускаясь по ступеням, я задумалась. А ведь та же Николет могла бы смотреть на меня, так же как и наши "уважаемые" Сплетницы - ведь они тоже из благородных при дворе Императора. Придворные дамы, для которых их собственное положение - всё. Смотрящие пренебрежительно на тех, кто титулов и положения в обществе не имеет, такие, к сожалению, не исключение. А вот девушка, которая станет изучать прошлое, интересуясь чем- то большим, чем красивые наряды и богатые женихи, которая "не задирает нос", проста в общении и может достойно ответить как вельможе, так и простолюдину - нонсенс. И проклятая кровь здесь ни при чем. Порядочность не зависит от положения или богатств. А может все же и от воспитания зависит. Николет воспитывали как будущую придворную даму и заботились больше о ее знаниях о мире, отсюда и склонность к наукам. Её родители, должно быть,сами умные и ученые люди, раз своему ребенку действительно дали достойное образование. Ведь, насколько я знаю, "образованной" девушкой в обществе в основном называют тех, кто более или менее умеет петь, танцевать и принимать ухаживания кавалеров, то есть флирт. А еще она должна знать наизусть несколько возвышенных стихов о красоте и изречений великих людей, даже если она сама не понимает их смысла. Вот и всё образование. К тому же Николет видела и познала на себе, что бывает с теми, кто не такой, как другие, будучи подростком. Еще не взрослая, но уже и не ребенок. Если бы она не была проклятой кровью, ее считали бы, скорее, всего зазнайкой и приписывали бы всякие глупые небылицы, строя козни за спиной в страхе, что "уведет" всех красивых и знатных кавалеров. Мне кажется, ей самой не хочется отсюда уезжать. Для нее дом там, где знания. Книги. Древние летописи, которые умеют говорить, если их уметь слушать. Даже Стейн. Суровый мужчина, который не расстается с ружьем, кажется грубым и резким, не забыл предупредить об опасности мимоходом. Даже не осознав, а ведь его мысли витали намного дальше, чем подземелье, его обитатели и те, кто туда спускается. За такими мыслями я не заметила, как дошла до Оси, хоть обычно дорога вниз кажется мне бесконечно долгой, и огляделась. Здесь внизу все кажется таким мистическим и неземным! Особенно если забыть, что над твоей головой тонны камня и вода окружает со всех сторон эти пещеры. Многим горожанам не суждено здесь побывать. И не только из- за губительной лозы, но и страха, который может помешать спуститься. Ступени ведут так глубоко, что, спускаясь, теряешь чувство времени, словно камень над головой замедляет его для тех, кто внизу. Кажется, здесь я видела разбросанные части одного механизма, который ищет Фабрицио. Здесь и на Сфере. Не знаю, зачем, но я подошла ближе к краю. Посмотрела вниз. Зачем - то представила себе, что будет, если упасть вниз. Испугалась и поскорее отошла. Оглядев такой уже родной вид, я вдруг поняла, что совершено, не знаю, куда ведут от оси разветвления "навесных" дорог. Истертые ступени и брусчатка как на площадях покрыты пылью такой, будто ни одна нога человека на них не ступала. Провалы и места с поврежденными участками зияли рваными ранами, которые не успели или не стали "латать". А значит все дороги давно заброшены. Тут не обойдешься обычным символом чутья, а нужен намного мощнее. Даже вездесущие копатели не сворачивают с избранного ими пути и следуют только одной дорогой. Наверное, тут можно быстро заблудиться. Множество ответвлений, множество неизученных проемов арок, за которыми скрываются настоящие сокровища древних - их история, жизнь. Здесь раньше ходили, приводили в порядок механизмы, следили и ухаживали за самой лозой. Следили, чтобы она росла. Собирали плоды, ныряя за ними вглубь вод, и просто жили, радуясь каждому дню. И волновались. Я прочла в дневнике, что землетрясения были нередким явлением, но все равно они выжили даже в таких условиях. Но пришло время, и они поднялись наверх. К солнцу и звездам. У них были на то веские причины, и Хранитель их отпустил, хорошо понимая, что жить, как предки, нынешнее поколение уже не сможет. "Слабая кровь"- этим было все сказано. Но вот не думаю, что он знал, что найдутся те, кто превратит все это в страшную сказку, а его самого назовет Подземным Дьяволом. Несколько шестеренок я все же нашла среди мусора и лозы и отправилась уже к Сфере. Тут явственнее пахло водой. Воронка под самой сферой крутилась, как и прежде засасывая в себя мелкие предметы. Интересно, для чего она нужна была древним? Или воронка появилась в результате работы самой Сферы? Если отключить её, воронка исчезнет? Наверное, я не одна задавалась таким вопросом, стоя возле оплетенного лозой шарообразного "нечто". Фабрицио был прав. Сфера была нужна для изготовления предметов и механизмов. Древние с ее помощью творили свои аппараты, чертя знаки, о которых даже мы не знаем. Хотя все же о некоторых нам известно. На ладонь падают из раскрывшихся "лепестков" крошечные механизмы. Да, такие мелкие детали очень сложно создать вручную. Не знаю, зачем это все нашему механику, но если ему они нужны, я обязательно выполню его просьбу и принесу. Теперь главное, не поскользнувшись, спуститься вниз. Мокрая лоза, оплетающая Сферу, скользит под ногами, но я держусь теперь за неё обеими руками, осторожно спрятав своё "сокровище" в кармашек поясной сумки. Я уже тут искупалась, "проворонив" амулет. Ой, как мне тогда от Вороны, извините Ворона, прилетело! Чуть клювом не заклевал. Стало самой смешно от моего же каламбура. Вот ведь и не расскажешь никому о таком новом изречении. Представив себе радость механика, который уйдет с головой тут же в собирание механизма, я улыбнулась. Мне ведь самой интересно, что же это будет. И если он согласится, я хотела бы помочь ему его собирать. Хотя если он не захочет, я буду стоять рядом и подсматривать. Теперь, когда у меня хорошее настроение, Сфера заиграла цветными красками. Пробежавшая по стене ящерица удивлено замерла на полпути к щели и кажется, посмотрела на меня, а в заводи квакнуло и булькнуло. Наверное, в каждом из таких "волшебных" мест есть такие вот "волшебные зверушки". В Штабе есть ворон. Древняя и умная птица. В Таверне обитает шкодливый кот и проворная крыса. Я ее своими глазами видела. А кот, видимо, нет. Или у них перемирие или дружба. Тем более, что еду у зазевавшихся посетителей они тырят одинаково бойко. В Амфитеатре - змея любящая прятаться в лозе и Чеви. У меня не раз возникло чувство, что механический арфист живой, хоть и металлический. Даже в Храме под куполом летает воробей. Хотелось бы знать, кто его подкармливает. Ну не чующий все таки. Представив Рейнарда, кормящего с руки маленькую птичку, я прыснула со смеху. Как хорошо, что меня сейчас никто не видит. Не поняли бы. А если вместо напыжившегося воробья представить Ворона? Вот только какого из двух? В таком приподнятом настроении я и ввалилась в Штаб. Заглянула в уголок к Николет. Она с головой погрузилась в изучение очередного свитка недавно попавшего ей в руки, но еще не изученного. Она хмурилась, пытаясь прочесть в выцветших от времени буквах смысл. Чернила, некогда черные, стали светлее и, кажется, потекли. Их что, из воды вытащили? Захотелось, чтобы она улыбнулась. - Николет, отгадай загадку. Девушка вздрогнула и перевела на меня взгляд. Увидя через несколько секунд, что она обратила – таки на меня внимание, я произнесла: - С когтями, но не птица. Летит и матерится. Николет задумалась, пытаясь вспомнить или понять что же это за диковинка. Потом вздохнула и сдалась, видимо так и не припомнив такого зверя. - Не знаю. - Ворон, упавший с лестницы. Когда до неё дошел смысл ответа на "загадку", она засмеялась. Как все- таки ей идет улыбка. Отсмеявшись, я пошла ловить Фабрицио, дабы вручить ему найденные и изготовленные "сокровища Сферы". Он будет очень рад. ********************* ************************************************** Злость. Бушующая, как океан, злость в душе. Плечи болят. Спину сложно разогнуть. Хочется только одного - упасть, вытянувшись во весь рост, укрыться куцым нечто, именуемым одеялом, и уснуть. А когда проснутся не увидеть больше гнусные рожи "надсмотрщиков", не знать, что за тобой следят десятки глаз, видящих все, что их не касается. А еще хочется есть. Хочется домашнего, вкусного и горячего, а не остывшей склизкой каши. Хочется улететь и не возвращаться. Но это невозможно. Тяжелый физический труд изматывает. В подземелье еще много работы. Нужно еще очень много чего сделать. Перетаскать кучи камней с очищенных завалов, поднять наверх то что нашли и что может предоставлять ценность. А усталость берет свое. Днем, когда идешь по улице, на тебя смотрят, кажется, все и от этого становится тоскливо. Моего возраста тут очень мало подростков. А из проклятой крови - единицы. Каннареджо не похож на другие города. Все- таки это уже не город, а тюрьма. Каторга не для провинившихся злодеев, а для нас. Вот скажите, что плохого могла сделать женщина, у которой седина в висках начала проявляться? Чем навредить? Украсть или убить? Да она даже мышей боится. В чем её вина? В чем вина всех нас? Нас и не так уж много, чтобы считать армией или бандой бандитов. В основном мужчины, которые никогда не держали в руках оружие. Молоток или шило. Кожу или ткань. И женщины. Хлеб или пирожки. Метлу или бусы. И подростки, которые еще толком не помнят, кто они сами. Проявление проклятой крови лишило их возможности вспомнить свою семью и друзей. И уж тем более, чем они жили до этого. Хочется кричать, но нельзя. Иногда на меня смотрят такие же ребята. Мои сверстники. Не проклятые. Смотрят и молчат, будто думают, что заразятся, если будут с нами дружить. Ну, к Подземному Дьяволу их. Мы не больные и не прокаженные. И если им так любопытно, пусть смотрят дальше. Захотелось тут же нарисовать знак и, послав в толпу, посмотреть, как они разбегутся. Да, знаками можно убить. Но таких ни я, ни другие из мой сотни не знают. Да и остальные проклятые, думаю, тоже. Свет, поиск, чутьё и еще много знаков, которые я теперь знаю, не подойдут под боевые. Вздох. Злость должна уйти. Да и толку кидается знаками? Стража накажет, а от пики или арбалетного болта не убежишь. Но, видимо, у меня было такое страшное выражение лица в тот момент, что они сами отшатнулись и большинство поспешили заняться своими делами. Рыжий парнишка, оперевшись на рукоять метлы, так и остался смотреть. Не испугался и не убежал, только любопытно прищурился. Из таверны вышел мужчина и что-то сказал ему. Он кивнул и исчез, выполняя поручение. Наверное, это его отец. Не все из города уехали, спасаясь от участи быть съеденным проклятыми. Те, кто боялись нас, переехали, кому некуда было податься, остались, но смотрели на нас косо и недружелюбно. Наверное, если бы я не был проклятым, смотрел бы также, а это как - то отрезвляет. Мой десяток достал достаточно янтаря, чтобы нас отпустили пораньше, но все равно мы задержались. В одной из групп были несколько женщин, а им очень сложно таскать тяжести, да и устают они быстрее мужчин, а значит, янтаря меньше добывают. Мы им помогали. Ведь если не помогать нам друг другу, то, как же мы выживем? Несколько человек умерло здесь только за этот месяц. Пятеро. О них стража тут же забыла, тела исчезли, словно их и не было. Хочется думать, что я не окончу так же, как один из наших, погибший при обвале. Перед тем, как идти ужинать, пришлось ползти в Штаб и отчитываться. Сколько нашли, сколько расчистили и еще кучу ненужной ерунды. В последнее время именно я хожу к начальнику, потому что, наверное, я единственный, у кого не возникает желания придушить этого самовлюбленного придурка. В дверях я поскользнулся, и чуть было не растянулся на ступеньках, но был вовремя схвачен за локоть. Тот самый рыжий парнишка удивлено смотрел на свою руку так, будто она вдруг сама начала что - то делать без его ведома. А мне стало смешно. Он тоже улыбнулся и прошел мимо, выполнив поручение отца, отнеся заказанную бутыль с лучшим вином их постоянному клиенту. Что ж, видимо, не так уж все плохо, как мне кажется, и вниз меня как -то перестало тянуть с такой пугающей силой. Да и нужен я здесь наверху больше. Стоит, думаю, остаться хотя бы ради тех, кто уйти не может и по мере своих сил защищать. От всех. От Храма и храмовых прихвостней, от Герцога и солдатни. Вот буду начальником Штаба, я им всем покажу, что мы, проклятая кровь, тоже можем быть гордыми и независимыми... Свет бил прямо в глаза. Наступило утро и солнечные лучи проникли сквозь витраж окна, разгоняя полумрак. Глаза были влажные. Плакать во сне разве можно? Видимо, да. Щемило сердце, постепенно отпуская грусть от сна. Ну не проснулась с криком и ужасом - и на том спасибо. Сегодня я не пойду вниз. Сегодня я буду помогать Фабрицио со сложным механизмом. Он будет командовать, а я выполнять. Надеюсь, у меня получится. В Штабе опять людно, весело шумят копатели, стучат железками и опять получают нагоняй от механика за хлам, который "все ташють и ташють". Раздача заданий от Стейна тоже вызывает бурю эмоций. Когда они, наконец, ушли, в комнате воцарилась безмятежная тишина и покой. Ворон спал в своей клетке, видимо, устроив там себе спальное место, и улетать не собирался, хотя ни дверца клетки, ни оконце никогда не были закрытыми. Наверное, ему с нами больше нравится и теплее. Огонь в печи трещит, согревая комнату. Стейн время от времени подбрасывает поленья, шурудя в печи прогоревшими головешками. Те, словно жидкая лава, отсвечивают красным и брызгаются искрами. Через несколько часов будут готовить в этой печи обед. Скорее всего, кашу, ибо ее особо готовить не надо. Положил, налил, посолил и все, жди, когда приготовится. Когда я оторвалась от собирания мелких деталей, оказалось, что успела уже и пообедать, и просидеть за ними практически до самого вечера. А я и не заметила, что стемнело. Наверное, стены самого этого здания заставляют отдаваться работе, забывая обо всем. Ой, как теперь я понимаю их. Особенно Николет. Когда последняя шестеренка, пружинка и еще куча разных деталей, немного скользких от янтарного масла, были установлены на свои места, Фабрицио устало выдохнул. Это были часы. Небольшие часы с циферблатом из бумаги с красиво прорисованными цифрами - явно работа Николет - изящные и миниатюрные. Такие только при дворе можно увидеть. Но все же на столе, заваленном маленькими кусочками янтаря, крошками и шестеренками, передо мной лежит маленькое чудо. Вот только стрелки две. На больших часах обычно одна. И на солнечных тоже одно подобие стрелы. - Вторая стрелка минутная. Обычно мы смотрим на часы, но точное время не нужно знать. Но древние отсчитывали не только минуты, но и секунды. Вот так вот. Все сгрудились вокруг стола, следя за движением стрелки. Слишком уж быстро она движется, отсчитывая эти самые минуты. Необычно. - А зачем древним нужно было точное время? - полюбопытствовала я. Николет просто кивнула. - Под землей время не чувствуется так, как здесь, да и сложно объяснить в двух словах. Ты приходи в Таверну - расскажу поподробней. - Ага, и утонешь в деталях. - Зевнув, сообщил Стейн. И на что только он намекал? А ведь скоро по его душу придут копатели. Фабрицио с гордостью поднял заведенные часики, положил в кармашек и с такой же гордостью сообщил. - Завтра в полдень проверим, насколько они отстают от городских. А пока иди Де Вер отдохни. Ты хорошо сегодня поработала. И улыбнулся. Ласково. Как будто дочери. Отдыхать, конечно же, я пошла в уголок к архивариусу. Ей тоже отдых нужен. Значит, нужно ее растормошить и разговорить. Авось еще что-нибудь интересное узнаю. Николет рассматривала маски. Оглядываясь по сторонам, она держала одну из них и думала о чем - то своем. - Знаешь, что означали эти маски? - начала она. - Не все. - Я знала,только какую маску носила Наука, и чем она занималась. И еще - Война. - Они отрекались от своей жизни. Нормальной жизни. Только для того, чтобы служить Городу. Людям, которые там жили. Они ставили обязанности превыше себя и старались, как могли, улучшить жизнь своего народа. Заботились. Маски - это символ. И, конечно же, каждая маска, имела свое название в зависимости от рода деятельности носившего. Наука, политика, культура, война и, конечно же, маска хранителя. У нас её нет. Но, надеюсь, ты сумеешь ее отыскать. Возможно, там внизу... Очень много такого, что до сих пор ждет своего искателя и прячется от "копателей". - Николет снова задумчиво - сосредоточено принялась разглядывать стеллажи. Я тоже задумалась. Хранитель. Хранитель, который сам стал историей, навеки отдав себя янтарю. Муха в янтаре. Страшно. Страшно подумать даже, как одинок тот, кто заключил себя в такие рамки. Хотя если тот мужчина, которого я видела в своих видениях, так напугавших меня, и есть Хранитель, то он все же не одинок. Эйрун может с ним разговаривать, понимать его мысли и образы. С ней ему не так одиноко. А культисты? Может, кто-то из них слышал его? Говорят, меня не одну посещали видения, а значит ли это, что он мог видеть всех, кто появлялся в подземелье? А те, кто на поверхности? Могут ли они слышать его шепот? Даже интересно стало, слышит ли его Рейнард Мейер? Хотя что-то я часто о нем стала вспоминать. Ой, не к добру это. Я машинально вертела в руках маски, перемешивая их, соединяя. И тут что-то пошло не так. Вместо пяти масок у меня в руках оказалось шесть. Бог-Император, как так у меня получилось? Я вообще в последнее время себя не узнаю, слишком многое происходит, слишком многое открывается. Только руку протяни. А возможно, сами маски скрывали в себе ту, которую Храм стремился, во что бы то ни стало, уничтожить. Николет, увидя все это, только ахнула. Но я не могла четко объяснить, откуда появилась шестая. - Маска Хранителя, - затаив дыхание, прошептала она. Ее руки сами потянулись, чтобы дотронуться до нее. Провести кончиками пальцев, удостовериться, что это не сон, а явь. Я тоже никак не могла поверить. Но маска, как и остальные, лежала передо мной на столе. Никто не должен увидеть ее. Да и остальные маски тоже. Особенно храмовники. Это символы для них Подземного Дьявола, а не Бога Императора. Их уничтожат, наплевав на то, что это наша история и жизнь наших и их в том числе предков. Хотя читал же все-таки записи древних наш чуящий! И не сжег, как страшную ересь. И даже никого не наказал за них. Рейнард Мейер! Ох, как не к добру я о нем вспоминала. Я услышала быстрее, чем увидела его присутствие. Легкие шаги. Осторожные, как кошачьи. Внимательный взгляд и я как мышь застыла на месте. Хорошо, что первым поздоровавшийся Фабрицио выдал его с головой. А вот что было бы, если бы он зашел незамеченным? Кажется, я побледнела, раз Николет вздрогнувшая всем телом, улыбнулась подбадривающе и начала рассказывать, что-то о подземельях. Первое, что в голову пришло. Веселые истории о тамошних крысах, явный пересказ баек Бейзила. Но все равно они сгодились. Маски, лежавшие у меня на коленях, надежно скрывал стол и чуящий не мог их увидеть. Но это же не давало мне уйти. Встать означало бы сейчас показать маски. Если бы маска была одна, можно было бы спрятать, вставая за спину попрощаться, вежливо сославшись хоть на что и уйти. Но масок было шесть, и они могли рассыпаться. Упасть на пол. Их неудобно было держать одной рукой. Вежливо поздоровавшись, мы принялись обсуждать подземных крыс и истории, связанные с ними. Рейнарду нужен был Стейн. Стейна еще не было. И он решил подождать его в Штабе, хотя мог просто вызвать к себе через служку. Но вместо этого он пришел сам. К счастью для нас, храмовникам строго запрещали брать что-либо из рук проклятой крови, так что угощать его вином или чайным напитком не требовалось. Он просто сидел возле печи на плетеном кресле и ждал. Ждали и мы, хоть и старались не показывать этого. Ждали, когда уйдет. Ждали и надеялись, что он ничего не заметил и не заподозрил. Он выглядел здесь чужим. Словно черно-белому пейзажу дорисовали его образ. Слишком яркий цвет одежды среди серых стен бросался в глаза. Синий цвет камзола подчеркивал отблеск охранительного амулета на его щеке. Впервые увидев его, я приняла чуящего за проклятую кровь. Им разрешалось носить мирскую одежду и эти несуществующие, ненастоящие знаки многих вводили в заблуждение. И глаз. Тот, на который падал свет амулета, казалось, светился неземным блеском. Необычно и притягательно. Обычно именно такие парни нравятся романтичным и мечтательным девушкам. Рейнард лишь изредка поглядывал на нас. С ленцой и грацией кошки на охоте. А мы как мыши затихли под веником и теперь играли кто кого. Когда зашел Стейн и они вышли, вздохнул с облегчением даже ворон, замерший на шкафу, а Фабрицио, достав откуда-то вина, налил нам в изящные фужеры и, оставив, тоже, вышел. Маски тут же исчезли в недрах тайника и были надежно заперты. Не такой уж наш храмовник глупец, чтобы не понять, что слишком быстро мы замолчали, перевели тему на первую попавшуюся. Ну не могли две девушки обсуждать длину хвоста крыс в подземелье всерьез. Но все же удача была на нашей стороне. Да уж, будет, что вспомнить потом. И внукам рассказать, надеюсь, тоже получится. ********************* ************************************************** Ночью я спала хорошо и на удивление спокойно. Даже тот стресс, после которого я боялась поседеть, забылся и превратился в "просто очередное воспоминание". А я, если честно, боялась, что в кошмаре снова увижу чующего. Вот только он заметит. Заметит, и я окажусь в их подвале. Пойманная как мышь с украденным сыром в зубах. Но ночью ни кошмаров, ни обычных снов не было. Под утро я проснулась от холода, укрылась потеплее и снова забылась легким сном. Утром я, конечно же, проснулась бодрой, отдохнувшей и выспавшейся, отчего настроение мое заметно бросалось в глаза окружающим. Это заметили даже встреченные мною копатели, которые заметили, как я похорошела. Тут же захотелось уточнить "я что вчера хуже выглядела?". Но сдержалась. Тем более, меня они же и поздравили. Вот только с чем, не сказали. Ладно, в Штабе узнаю. Узнала. Оказывается сегодня действительно праздник, а не очередная попойка в таверне Бейзила, который от широты своей души обязательно пригласит половину копателей на сие мероприятие. И праздник не простой. При слове "праздник" обычно все оживляются, тут же начинают щебетать и к вечеру обязательно нагрянут в Таверну отметить его, но Николет скривилась так, будто съела лимон, и отвернулась, а мрачный Фабрицио сделал вид, будто его здесь вообще нет, и, кажется, сделал робкую попытку прикинуться мебелью. - Сегодня день Благодарения. Благодарим Бога Императора, что нас помиловал непонятно за что и сослал непонятно куда. И вообще "Сим указом людям, носящим метку дьявола, запрещается чертить знаки прилюдно. Нарушившим этот запрет грозит храмовый суд". Вот так было 45 лет назад. И вот за храмовый суд мы их и должны благодарить? - Николет зло поглядела в окно, ее переполняли эмоции. Бурлили и кипели, как вода в чайнике, пока Стейн не посмотрел на нее с пониманием, но неодобрением. Архивариус вздохнула и сдулась. - Не стоит девочку расстраивать. Всем нам в этот праздник не по себе. Лучше расскажи ей о нем. Девочка и не помнит-то ничего. - Стейн понимающе приободрительно как бы невзначай коснулся ее плеча. Успокаивая. - Я же не требую от тебя, чтобы ты обязательно шла на проповедь в Храм. Так что не злись. Николет улыбнулась и заметила, что тогда ему придется связать и с кляпом тащить на плече, дабы она посетила сие завлекательное действие. - В общем, слушай внимательно, дважды рассказывать не буду - мне и одного раза достаточно. День Благодарения Храмом придуман специально для нас, чтобы подчеркнуть их к нам отношение, а нам показательно склонить голову в почтении перед Богом Императором за то, что нам дали второй шанс. В общем, в этом дне ничего такого особенного нет, просто идем на площадь слушаем речи Храмовников и согласно киваем. Потом идем веселиться. Кто в Таверну (большинство копателей), кто заниматься своей любимой работой (намек на Штаб), а кто-то прямиком к магазину. - Прикрыв ладонью лицо, сообщила девушка таким тоном, что стало сразу же понятно, куда и зачем эти "некто" пойдут. И ведь явно не на штопку и стирку одежду относить. Да, а кто-то пойдет вниз в подземелье, чтобы не смотреть на веселящийся народ. А ведь на лицах проклятой крови, встреченной мною сегодня утром, праздничное настроение все же было. У меня же настроение после новости упало. За что должна благодарить Я? У меня была любящая семья, был жених, с которым я собиралась вступить в брак, спокойная жизнь обычной девушки. Наверное, была. Наверное. Я не помню ничего. А теперь я в Каннареджо - городе-тюрьме, брожу по подземелью, где в любой момент меня могут крысы покусать, да и Ворон тоже может преподнести множество сюрпризов в виде сложных заданий. Притом, что внизу меня ожидает подобное "чудо", наверху не безопасней. Да меня в первую же неделю чуть на дуэли не пристрелили. И главное за что? Подумаешь, случайно злющего чующего задела. Чудом жива осталась. И за что я должна благодарить? За что? За то, что страшно лишний раз пройтись мимо стражи или Храма? А вдруг они решат, что я недостаточно "благодарна". А я, как назло, в этот момент по поручениям вездесущего Ворона, представителя Запретного Страшного Культа Крови, бегаю как заправский культист. - Раньше в этот день нас пораньше с работы отпускали, так что грех жаловаться было. Мы этот день ждали, чтобы отдохнуть. Да и в Таверне вином бесплатным угощали да всякие вкусности там для нас были. Утка, запеченная с яблоками, и булочки, - мечтательно ушел в свои воспоминания начальник Штаба. А я навострила уши. Не каждый день от него рассказов о прошлом можно добиться. А тут сам рассказывает. - В то время проклятую кровь не особо жаловали, а вот когда сменился начальник Штаба, то он для нас еще больше поблажек в этот день делал. Он хоть как бывший солдат нас всех строил, как в армии, но понимал, что без нормального отдыха нам нельзя. А потом так вообще как то уговорил этот день выходным сделать. А потом Новый год и тоже выходной день. Его, правда, мы охотнее отмечали. - А когда Новый год? - Завтра. Для храмовников этот день - День, когда Бог-Император победил Подземного Дьявола и вывел из-под земли людей. Победил и спас всех. Поэтому его и празднуют с таким размахом. - С иронией объяснила Николет. - Будем завтра украшать Штаб елочными ветками. Дарить друг другу подарки и поздравлять. - Заметил Стейн. И, кажется, в его голосе проскользнули нотки радости. - Да, елки будут везде, украшения для них есть особые. И запах хвои повсюду. И танцы будут. - Добавила девушка. - А сейчас скажи, о чем бы ты еще хотела бы узнать. О чем? Да обо всем и сразу. Но сначала... - Расскажи о Храме. Что я должна о нем знать в первую очередь. - Веселиться я, конечно же, любила, но веселье никуда от меня не убежит. - Лучше скажи, что ты знаешь о символах Храма. - Абсолютно ничего - Изумилась я. - Тогда тебе стоит повнимательней осмотреться. Ты сама можешь найти их. Даже здесь, в Штабе. Для этого даже не надо в Храм идти. - А придется. Де Вер, пошли, на площади уже все собрались. Да и статуэткой молящегося тебе нужно обзавестись. - А где я её найду? - возмутилась я. Вряд ли такие вещи в подземелье валяются. Да и Ворон их не раздаёт всем желающим встречным. А в Храм идти неохота. К Фаусте тоже, ибо янтаря у меня кот наплакал. - У Доминго есть лишняя. Вот у него и спросишь. Пошли. Нас ждать не будут. Я обернулась, глазами умоляя Николет вмешаться и спасти меня от сей участи, но Стейн непреклонно тянул меня за локоть, уводя все дальше и дальше. Архивариус прикрылась книгами и сделала вид, будто ее нет, а Фабрицио, усмехаясь, с весельем наблюдал за представлением. Весело им. Вот обижусь и подарю архивариусу эту самую статуэтку молящегося. Из вредности. Уже у самого порога я искренне поинтересовалась, на кой ляд мне вообще статуэтка нужна, у штабного изверга. На что получила исчерпывающий ответ: - Поставишь в шкаф и пыль будешь собирать на нее. Слава Богу-Императору, в Храм действительно идти не было нужды. Он не смог бы вместить всех "желающих" и они столпились на площади перед ним. Выпущенная извергом, я тут же затерялась в толпе, но пристальный взгляд все равно меня преследовал. Все-таки Стейн неспроста потянул меня сюда, зная, что мне это все не по нраву. Наверняка это своеобразное "крещение". Храмовники должны сами увидеть, что новенький чтит учения Храма ходит, как добропорядочный на их проповеди, а вовсе не бежит присоединяться к культистам. Увидят, успокоятся и можно будет... Что делать? Жить нормальной человеческой жизнью? Доминго сидел в своей лодке, скучающе посматривая то на площадь, то в сторону Храма. После просьбы он молча выдал мне деревянного молящегося, застывшего в смиренной позе. Ладно, придумаю, что с ней делать буду. Пока на площади раздавался шум голосов, я не чувствовала чего-то особенного. Обычный день. И чего ожидать? Потом я как-то задумалась. А кто же проповедь читать будет? Прибыл Дамиан, говорящий из самой столицы, тот, кто доставил меня сюда, и я слишком хорошо помнила его приветствие: "бежать у тебя не получится, так что забудь, проклятая кровь, сразу. Казнят и того стражника который позволил тебе покинуть пределы города. Так что для тебя не имеет смысла их пытаться подкупить. Они отлично осведомлены о своей участи в случае чего. Живи и радуйся, что тебе Бог-Император позволил влачить свое жалкое существование и дальше". Бррр. Выслушивать из его уст нравоучения - худшее из всего, что я встречала. Лучше уж пусть Ворон меня заклюет. Хотя что-то я о нем тоже уж слишком часто вспоминаю. На нос упало что-то невесомое, белое и пушистое. В глазах замелькали еще такие же мушки. Белые и холодные. Снег. Выпал первый снег, который тут же растает. Это где-то далеко, не у нас, снег будет покрывать всю землю белым покрывалом. У нас такого не будет. Снег у нас - мимолетный гость: покажется и тут же исчезнет, как будто его и не было. Разве что холоднее станет, и мы будем теплее кутаться в плащи. Мушка упала и на берет вышедшего из Храма чующего. Поежившись, он неторопливо пошел к площади и остановился на мосту. Белое на насыщенно-синем смотрелось красиво и снова мне показалось, что ему здесь быть не хочется. Где-то в своих мыслях он далеко. Далеко от нас, далеко от Храма. Стоящий в дверях Дамиан не слушал его, он смотрел. Как хищник выискивал добычу, запоминал присутствующих и намечал будущих жертв. Стейн тревожно осматривался тоже. Кого-то ему пришлось уговаривать прийти, а кого-то притащить за шкирку. Как одного из знакомых искателей, которому штабник периодически наступал на ногу, чтобы тот делал физиономию, более или менее напоминающую воспитанное почтение. Найдя меня глазами, он успокоился. Особенно заметив статуэтку у меня в руках. Все же проповедь читать будет Рейнард Мейер. Он мне как-то ближе что ли, чем Дамиан. Роднее, несмотря на то, что вызвал на дуэль и стрелял в меня. Хотя и ему досталось. Рейнард говорил достаточно громко. Слова разносились над площадью и воспевали деяния Бога Императора. Вот только слов я никак не могла разобрать. Все сливалось в один напев, мелодию. Хотелось слушать голос еще и еще. Я даже не пыталась понять, о чем он говорит. Не хотела. Да и отлично понимала, что ничего из того, что мне понравится, я не услышу. Когда Рейнард закончил говорить, оказалось, что притихшие проклятые не спешили расходиться. Только после того, как он уже ушел, благое оцепенение постепенно начало спадать, и оживившиеся проклятые так же постепенно начали разбредаться. Послышался шум волн. Веслом направляя лодку, Доминго отплывал по своим делам. Один. Как и обычно сжав губы в едва заметную линию, молча, и отчуждено. Стейн, потеряв всех своих птенцов, улетевших якобы "я ненадолго, щас вернусь" в трактир праздновать, увидел меня, одиноко стоящую возле канала. И, конечно же, присоединился. Видя мое состояние, он не спешил начинать разговор. Молчал, давая мне время прийти в себя. После подобных наставлений обычно потенциальные культисты ищут на свою нижнюю часть плаща неприятности. Говорят то, что думают, тем, кому не следует, и совершают необдуманные поступки. И сколько таких ушло вниз в свое время? Стейн вспоминал их, вспоминал, что они говорили, и ожидал тех же слов от меня. Вскоре мне стало холодно и то волшебство голоса, под чарами которого, думаю, оказалась не только я (наши Сплетницы до сих пор стояли и смотрели на дверь Храма), рассеялось. Жаль. Хотелось бы узнать, поет ли он храмовые гимны или нет. Боюсь, что если да, то окажусь в числе его почитателей раньше, чем сама это пойму. - Стейн, ответь мне на один вопрос. Штабист немного занервничал и даже разрешил взять себя под локоть. Теперь мы напоминали гуляющую парочку. И это под носом у Сплетниц! Да они в канал прыгнут, если узнают, что прошляпили такой момент и не видели такое в двух шагах от себя. А что, я всегда мечтала пройтись у них под носом и не услышать потом очередную небылицу сплетню в искаженном варианте о себе любимой. Ой, вижу, Стейн, я не единственная, кто просит ответить тебя на вопрос. И отвечать тебе приходилось не раз, так, что становилось самому горько. Вот только мой вопрос заставил его удивлено замереть на месте: - Стейн, а о чем чуящий говорил, а то я как-то прослушала. - Лицо залил румянец. Да, я ухитрилась "не услышать" всю двадцатиминутную проповедь. Унесясь куда то в прошлое, предаваясь утерянным воспоминаниям, которые были, скорее, призрачны, я ничего не услышала из сказанного. - Вот, а человек старалсяяя. - ..... - Интересно, штабист чему удивился? - Хотя нет, не нужно повторять. Думаю, смысл я все же поняла. - ....? ********************* ************************************************** Любое пояснение, разъяснение или просто разговор с Николет запоминался надолго. Она не могла просто рассказать. Она всегда словно погружала слушателя в ту особую атмосферу, когда этот самый слушатель в основном сам же и отвечал на свои вопросы. И сейчас. Я посмотрела на наш Штаб другими глазами. Те вещи, на которые я смотрела каждый день, стали иметь уже другое значение и находились те вещи, которых я не замечала раньше. - Портрет Бога Императора, глупышка. Именно его подарили нам, Штабу, в знак нашего официального существования несколько лет тому назад. Ну и чтобы мы помнили, кто мы. Пока мы нужны им. Это основной символ Храма. Упс. Портрет стоял на видном месте, на столе Стейна. А еще там же лежала еще куча всякого барахла, и оно надежно скрывало рисунок. Зато я нашла взглядом старый арбалет и огниво и уже мысленно забрала их себе. - Второй символ - солнце. Третий - комета. А четвертый - звезды. Солнце - символ света и тепла, к которому Бог-Император вывел спасенных. Звездами украшена дверь Штаба, если ты заметила, да и на верхних этажах подземелья они повсюду. Так и не было установлено, сделали это первые спустившиеся вниз искатели или наши предки тоже любили их. Да, теперь я точно вспомнила, что часто замечала их внизу, но не придавала особого значения. А что тогда означает комета? Хранителя? Или, как обычно, имелся в виду Подземный Дьявол? В ответ Николет улыбнулась моему предположению. - Нет, глупенькая, комета - кулак Бога-Императора разящий. Это те, кого мы видим чаще всего. Гончие Храма. А изображения Дьявола или его символа здесь нет. Он уже побежден. Да уж, какой смысл изображать того, кого никто из них в глаза не видел. Интересно, что бы они сказали, если бы прочли записи Хранителя, который навеки запечатлел себя в лозе, сохраняя для нас, потомков, историю? В некоторых древних рукописях он изображен со знаками по всему телу. И когда такие первые знаки начали появляться на телах людей - первой проклятой крови - они, должно быть, очень испугались. Дьявол ходит среди нас. Дьявол среди нашей родни, друзей и знакомых. Интересно, а я боялась проклятых до того, как она у меня проявилась? Вот только спросить не у кого. Память надежно хранит все мои секреты под замком. Ну что же, спасибо и за то, что перестали жечь, как раньше. Запрещают быть самими собой, но не жгут. - Иногда стоит немного покривить душой, чтобы не стало как раньше, - Заметил Стейн. - Мы все благодарим за совершено разное. За то, что Каннареджо больше не тюрьма и не каторга. Мы хоть и не можем уйти отсюда, но и как раньше к нам не относятся. За то, что до сих пор живы. Даже за то, что брага у Жоржа крепкая. Да много за что. За возможность быть с близкими и любимыми. Ведь если кто-то хочет быть вместе с семьей, им разрешают это. Пускают. - А как там у тебя? - с любопытством поинтересовалась архивариус. - Ты ведь получила письмо, и Храм, если признает вас семьей, не сможет разлучить и у твоего жениха будет возможность приехать к тебе. Ты его ждешь? Вопрос поставил меня в тупик. Да, я ждала его раньше. Ждала и верила, что он меня все еще любит и ждет. И приедет. А сейчас моя собственная память каждый раз преподносит мне столько сюрпризов, что голова кружится. - Не знаю, - иногда не стоит лгать. Даже самой себе. У меня была семья, которая хотела бы, чтобы я вышла замуж. Со своим женихом я толком и знакома-то не была. Так поступают в богатых благородных семьях, где девушку обычно выдают замуж родители, а не она сама выбирает себе жениха. Родители хотели бы, чтобы нас венчал Говорящий, а значит, были приближены ко двору. Простолюдины такого бы не получили. Потом бал и стрелы. Дамиан сам подтвердил, что бал был в действительности. И моего жениха пытались убить, но я его спасла. Вот только потом суровая действительность вернула меня на землю. Если не у кого спросить о себе, значит нужно спрашивать не о себе напрямую, а идти окольными путями. Кучер был при дворе, но ничего не слышал ни о каком аресте. А ведь должны были говорить об этом на каждом углу еще несколько месяцев, если не лет. А он не слышал. Не слышали и сплетницы, а Эйрун сказала, что последний бал был в прошлом году, и резонно заметила, что я не могла добираться сюда целый год. Мои родители. Они не пишут мне, я не помню о них ничего. Почему единственный, кто написал - жених, которого выбрали они, а не я? А они почему не присылают вестей? Могли же хоть строчку переслать вместе с его письмом. Адриан. Почему не отвернулся от меня, узнав, кто я? Так хотел стать дворянином? Или действительно любит? Но сейчас это уже не нужно. Родители Николет не оставили ее и имеют влияние при дворе. Возможность вытащить свою дочь из Каннареджо они имеют. Просто ждут. Значит, мои родители не имеют такой возможности. А значит, ко двору не вхожи. А почему моя память выдает одно, а логика и факты другое? Эти мысли не оставляли меня в покое, заставляя ворочаться на кровати, не давая уснуть. Бедные - богатые. Влиятельные или нет. Я подскочила на кровати, схватившись за голову. Бал был во дворце Императора. Я помню роскошные залы вельмож и придворных дам. Богатство исключительной знати. Большой зал для танцев. Люстры, свисающие с потолка с горящими свечами, во множестве освещающие именно ДВОРЕЦ. Так откуда же арбалетные болты? Прилетели из другого моего воспоминания? Там, где подземелье и уже совершено другие люди. Теперь уже мертвые люди из воспоминаний. Тогда что же правда? Дворец или Подземелье? Я чуть не завыла. Снова легла поудобней и закрыла глаза. Я видела перед сомкнутыми глазами, как две картинки накладываются одна на другую. Которая из них правда? Если в Адриана стреляли, то кто и зачем? Завистники? Возможно. Возможно, хотели нас разлучить? Но можно же было по другому все это сделать, а не подвергать себя риску и не выставлять придурком-ревнивцем или просто ненормальным перед Императором. Кому такое могло в голову-то прийти? Если правда о моем прошлом - подземелье, то почему Дамиан Амато косвенно подтвердил, что я действительно была у Императора на балу? Я начертила знак и раскрылась. И "существование" Адриана он подтвердил. Тоже косвенно и то, что он жив, я узнала от него. Но вот можно ли верить храмовнику? Я видела бесконечные ступени ведущие вниз. Видела кровь, льющуюся по ним и следы тяжелой обуви, когда ОНИ наступали на нее, оставляя за собой кровавую дорожку. Видела лица. Такие знакомые. До боли знакомые, я знала их по именам. Всех. Не только тех, кто был указан в дневнике. Слишком много крови, слишком много смертей. Мысль, где Франка? Ее платье, алое, как кровь, должно быть, сразу бросится в глаза. Я кричу одно-единственное имя и просыпаюсь. За окном уже давно светло. Солнце уже давно сияет на небе и на улице не так холодно, но я все равно кутаюсь в плащ. Меня знобит. Единственный, кто может рассказать о том, что меня интересует сейчас, занят. Мне приходится ждать. Что же, я буду терпеливой. ********************* ************************************************** Все празднуют новый год. Пьют, едят и поздравляют друг друга. А я не могу. Кое-как, поздравив всех знакомых и не очень, сбежала вниз. Но ни Эйрун, ни Рока я не нашла. Внизу было пусто и тихо. Не слышны голоса людей, не слышно веселья, которое бьет по слуху. Только успокаивающее журчание воды и еле слышные звуки, которые издает Чеви. Металлический арфист перебирает механическими лапками в ожидании чего-то или кого-то. Мне грустно и хочется плакать, но не могу. Если я сегодня решила, что наступил день ответов на мои вопросы, то должна взять себя в руки и подняться. Подняться и спросить у единственного, кто все знает и может рассказать - Стейна. Пока я весь день придумывала для себя задания, наступил вечер. Я ела последний раз вчера вечером и, как бы мне ни было на душе плохо, желудок требовал поесть. Оттягивая момент, когда придется задать вопрос напрямую, я зашла в Таверну. Все были на улице, и народу там было очень мало. После сытного праздничного ужина вставать и идти не захотелось еще больше. А еще я очень боялась. - Жорж, а ты давно живешь здесь. Я имею в виду, когда приехал сюда? - Да, я родился в Каннареджо! И вырос. И мои родители всегда жили здесь. Эта таверна принадлежала отцу, а потом перешла мне. Моему изумлению не было предела. Я чуть глотком воды не подавилась. Если бы я знала. Станет ли он отвечать? Думаю, стоит попробовать решила я и рискнула: - Так значит, вы видели, как привезли сюда первую проклятую кровь? Трактирщик задумчиво продолжил вытирать уже давно чистый стакан, чтобы хоть чем-то занять руки. Воцарилось молчание. Кухарка на кухне мыла посуду, которая теперь звенела в тишине так, что могла соперничать с колоколами. Посетители, что остались, дрыхли, лежа на столе, не в состоянии подняться и уйти самостоятельно. Так что к шуму из кухни примешивался еще и храп. Я думала, что Жорж уже не будет отвечать на мои вопросы, но он все же ответил. - Не все покинули город. У нас, у обычных небогатых людей, нет, как у господ, в каждом городе по дому. У моего отца была только таверна. Она раньше давала большой доход, но не настолько большой, чтобы мы могли все бросить и уехать. Мы, ребятня, все сидели на заборах. Смотрели. Интересно было. Это потом до нас дошло, что не так уж это все хорошо. - Вы в то время со Стейном, наверное, и подружились? - да, скорее всего он и был тогда ребенком. Все сходится. - Нет, позже, когда не стало прежнего начальника. Нам не разрешали родители даже подходить к ним. Боялись, что заразимся. Качаю головой. Да в это трудно, но верится. А что если рискнуть еще раз? - Жорж кто такой Рагнар? Будто само время замерло. Я уже пожалела, что спросила, ожидая, что вылечу отсюда быстрее, чем Бейзил, разбивший любимую Жоржеву кружку. Ему тогда ой как влетело. Но вместо этого трактирщик, поставив посуду, внимательно присмотрелся ко мне своим единственным глазом. - Откуда ты это имя взяла? Ну, вот и как я скажу ему, что, возможно, знала его лично? Не думаю, что это будет правильно. - Ну, я в Штабе нашла мешок с мелкими артефактами, а на нем это имя было. Вот и поинтересовалась, - пполуправда и за правду, если что, сойдет. Жорж расслаблено вздыхает, а я понимаю, как сильно за этот наш разговор он напрягся. Боится? Или неприятные воспоминания? Если он жил все это время здесь, то и Рагнара должен был хорошо знать. И, возможно, он не относился к нему враждебно. Попрощавшись и извинившись за странный вопрос, на который так и не получила ответа, я направилась прямиком в Штаб. Решилась, наконец, то. В штабе тихо и темно; натопленная печь потихоньку остывает. На гамаке кто-то сопит, укутавшись в плащ. Ворон тоже дремлет на своем любимом месте. Николет ушла к себе или гуляет все еще с припозднившимися друзьями. В том углу, где обычно спит нужный мне человек, он же и находится. Может, если его тихонько разбудить, он не будет сильно ругаться? Будить не пришлось, Фабрицио тут же открыл глаза и уже достаточно бодрым голосом вопросил, какого я его среди ночи разбудила. После объяснения он откинулся на спинку скамьи и взъерошил волосы. Он казался спокойным, но я-то видела, как в его руках мелькал амулет-шестеренка. Единственный, кто стал бы отвечать, с трудом произнес, словно выдавил из себя: - Облава была. Храмовая облава. Перебили всех. А теперь иди к себе и больше не задавай таких вопросов. Пришлось уйти. То, что он сказал, потрясло меня до глубины души. А я-то наивно думала, что внизу так мало культистов, потому что они сбежали окончательно. Говорят, что внизу на самом дне плещутся волны моря и есть еще один такой же город, как наш, в таком же подземелье, только намного дальше. И они отправились все туда. Реальность оказалась страшнее. Так получается, что именно их вещи я находила все это время? Недавно в переплетениях лозы я нашла портрет молодого мужчины с щегольскими усиками, который улыбался на нем тепло и приветливо. Вот только надпись на обороте не была теплой. "Покойся с миром" - своеобразная могила, возле которой проходило множество искателей и копателей, не видя и не замечая её. Только культисты знали о ней, но и их сейчас нет в живых. Остались только двое. Только двое выживших. Меня внезапно осенило. Если некоторые вещи наверху, то может и книги, например, тоже могли оказаться здесь? Храм не станет их держать у себя, а значит, мог отдать архивариусу. И вроде бы я видела на стеллаже несколько книг, стоявших как бы отдельно от других, в стороне, и похожих переплетом. Я бережно взяла одну из них. Старая книга с пожелтевшими страницами приятно шуршала в руках. На первой странице размашистая надпись "Дозволено. Передать штабу". И печать солнца. Я пролистала еще несколько книг. Некоторые листы чуть грязнее, но вот только присмотревшись, я поняла, что то, что я вначале приняла за грязь, это кровь. Кровь тех, у кого эти книги забрали. Силой забрали, а их самих уничтожили. "Убили всех" - так сказал Фабрицио. Три года тому назад это было. А механик все еще здесь. В городе. Живет, зная, как губительна для обычного человека лоза. Живет в надежде, что его жена Франка все же выжила после облавы и просто спряталась. Не выходит из подземелий, просто боясь показаться на глаза храмовникам, как Ворон. Тогда возле Оси, когда я случайно узнала что Фабрицио - обычный человек, я поразилась ему. Он пришел вслед за той, которая его забыла и не помнит. Не любит и не ждет. Но все равно зная это, смирился и по-прежнему оставался верным ей. Искал хотя бы следы ее присутствия. Я не до конца тогда его понимала. За равнодушной маской крылась боль. Боль утраты и невозможность хотя бы высказаться. Когда проклятая кровь просыпается, человек забывает все. Меняются ценности. Меняется отношение к окружающим. Забывается все, включая и тех, кого мы любили в "прежней жизни". Некоторые могут вспомнить, но не все. Чем сильнее кровь, тем сложнее вернуть себя прежнего. Это произошло с Франкой. Она забыла себя и его. А он по-прежнему жил воспоминаниями и надеждой на лучшее. Зря я спросила об этом именно у него. Стейн бы, конечно ругался, но когда нибудь все же рассказал бы. А я спросила у того, кому и так тяжелее всех. Захотелось обнять его и просто поплакать. Выплакать все что скопилось на душе у обоих. Но я не стала вновь идти к нему. Только сильнее разбережу душевные раны. Книги снова вернулись на полку, когда вдруг я заметила в одной из них краешек бумаги. Достав листок, я принялась читать. Это оказалось копией приказа года 737-го от ВС. Три года назад. Три года назад было приказано убить восемнадцать человек. Прилагались имена. Там имя Рагнара стояло на первом месте и Рок де Виро тоже там значился, не было только имени Эйрун. Но они не были монстрами. Подумать только - их казнили не потому что они были убийцами или грабителями, не потому что сеяли смуту или покушались на чью-то жизнь. А потому что были сторонниками Культа Крови. И ведь имелось в виду, что они изучают свою проклятую кровь, а не приносят многочисленные человеческие жертвы. Изучали свойства. Изучали воздействие лозы на нее и пытались понять, почему кровь потомков стала такой слабой. Почему древние пользовались с легкостью такими знаками, на которые нам и смотреть-то больно. Не то, что применять. Что же они такого узнали, за что их всех уничтожили так? Разграбили и сожгли то, что по мнению Храма, было ересью. А значит, действительно ценные книги. Франка изучала механизм усиления крови и, возможно, именно за это они и поплатились своими жизнями. Снова вопросы и ни одного ответа. Не стоило им называть себя так. Ведь раньше они были просто "ушедшими вниз". Сбежавшими от насилия на верху. В своей комнате я снова открыла дневник культиста. Многих страниц не хватало, они были все еще внизу. Все еще не найденные мной. ********************* ************************************************** В дневнике культиста сказано о неком Симоне. Проклятой крови, которая могла занять "солнечное кресло" - почетный титул говорящего, его чин и главное место в Храме. Подразумевалось, что этот проклятый попадет в число элиты храмовников и.... Что делать-то будет? Наверное, будет по-своему защищать нас. Оберегать, сглаживать острые углы и предотвращать массовые гонения на нас. Оттуда ему было бы гораздо проще предупреждать или спасать тех, кого захватили. А ведь храмовники ловили проклятых не только для арестов и выселения, но и для своего изучения. Может статься, что Симон должен был узнать, чего ОНИ достигли в своих поисках? Все может быть. Больше упоминаний о нем я не встречала в дневнике. Но тот культист, что вел его, хорошо знал Симона. Интересно, владелец дневника жив? Хотя, скорее всего, нет. Ну не Ворон же его вел. А еще этот человек замещал Рагнара. Был в свое время временным хранителем. Тяжело, наверное, ему было. Поднявшись из подземелья, куда я в очередной раз сбежала, первым, кто меня встретил, оказалась Николет. Она загадочно улыбалась. - Зайди в Штаб. И забери, будь добра, свое "имущество". Я немного растерялась. Как-то сегодня не хотелось заходить туда и встречаться глазами с Фабрицио. Особенно если учесть, что из-за меня, а точнее из-за моих вопросов, он провел не очень приятную ночь, полную воспоминаний. - Ладно. Только чуть позже. Неужели они все же заметили, что я положила статуэтку молящегося на полку с очередным барахлом? Да при том завале они должны были найти ее месяца через два. Если не три или четыре. Или рисковали вообще не найти. - К сожалению, позже не получится. Иди, а то Стейн будет направлять к тебе всех встречных копателей. - Ладно. Зайдя в Штаб, я еще с порога услышала незнакомый голос. Появился новенький, когда меня не было? Парень со светлыми волосами нерешительно смотрел на меня и явно не знал, что делать. Я тоже. Он был одет неброско и не в роскошные одежды, он казался обычным парнем, обычным весельчаком и хорошим собеседником. Последнее я поняла, как только услышала, что он ведет оживленную беседу со штабниками. Позади маячила Николет, как-то по-заговорщицки перемигиваясь то ли со Стейном, то ли с вороном. Про какое имущество они вообще говорили? - Здравствуй. Я Адриан. Ты меня не узнала? Адриан ван Дер Зе. О нем почему-то подумалось в последнюю очередь. Раньше я ждала его, а сейчас перестала? Столько всего навалилось на меня в последнее время, что его "ожидаемый" приезд выбил меня из колеи. Я не знала, что делать. Скомкано поздоровалась и уставилась в пол, когда по его лицу прошлась легкая гримаса недовольства. Думается, он ожидал другого приема. Он приехал ко мне по моему письму. Думал, его ждут и бросятся на шею с признаниями любви и верности, а в итоге получил девушку, которая собирается спросить "и какого приехал?". - Ты знаешь, что находиться в Каннареджо возле лозы обычным людям опасно? - Я задала вопрос наобум. Вдруг он не знает об этом, а узнав уедет? Не дождалась. - Да, дорогая, я знаю. Но ради тебя я готов на все. Уж как-то слишком много патетики. Он собирается что-то еще сказать. Сказать, что приехал, как только я написала. Я написала! Но Стейн осаждает его и он ничего так и не сказал. Вместо этого воскликнул: - О, Бог-Император, прости, я не подумал, что ты меня действительно не помнишь. Думаю, не стоит предлагать завершить наш обряд.... Я подожду. Словно на публику работает. Даже самому неловко стало. Что же, ты хотела прямого ответа? Получи и распишись. На душе стало как-то гнусно. Но и спокойно одновременно. Про обряд, а особенно про его завершение теперь уже с совершено незнакомым и посторонним парнем думать даже не хотелось. Если бы я его помнила хотя бы! Но ночные размышления на пользу мне не пошли. Я видела теперь в нем того, кому не могла полностью доверять. А ведь, возможно, я ошиблась и все совершено по-другому. Все-таки он приехал. И будет ждать моего решения. Вот только как он отреагирует на известие о том, что мои чувства не просто остыли, а исчезли без следа, даже если и были когда-то? Стану такой, как Франка? А он как Фабрицио будет мучиться? Правда, в отличии от него, я жива и здорова и могу сказать ему все не таясь. Возможно. - Мне нужно время, чтобы вспомнить, - я уже не говорю, а скорее мямлю. Фабрицио смотрит на меня с пониманием, Стейн - одобряюще, а Николет - все с той же хитрецой. - К сожалению, в Штабе нет места, где бы ты мог остановиться, но возможно найдутся свободные комнаты, где-то еще. - Начал Стейн. - Я найду. - К тому же, это возможность сбежать от пристального внимания "жениха". Думаю, что Доминго вполне может подсказать, где есть такие комнаты. - В магазине Фаусты есть свободная комната, - Николет хихикнула и проскользнула к своему законному месту, пока штабники не посоветовали ей не издеваться и не шутить. Да уж, комнаты там есть, но вот оценит ли наш странный юмор Адриан? Отправить прямиком к веселым прачкам, "согревающим колени мужчинам"! Ну, Николет, ты меня удивила. - Там мест точно нет, - выпалила я, даже не подумав. Потом покраснела. Ну не в свою же комнату его вести! Присутствующие понимающе хмыкнули, а Адриан, единственный, кто не понял специфического юмора, нахмурился. ********************* ************************************************** Доминго меня не подвел. Посоветовал. И я в рекордные сроки обзавелась ключом и даже провела туда жениха. Не разрешив поцеловать себя даже в щеку, ускользнула и, не поднимая глаз, сослалась на занятость. Потом уж я подумала, что приехать-то он приехал, вот только кто покажет ему город? И чем ему заниматься? Платить за жилье ему придется самому. У меня нет такой работы, за которую мне платят постоянно, да и вообще я живу "за казенный счет". Каннареджо все-таки тюрьма или, скорее, резервация и от каторжан мы не сильно отличаемся. Да и нужны мы лишь затем, чтобы подземный город восстановить. И уж точно восстанавливаем не для себя, а для тех, кому он вдруг понадобился из властей. Еще раз замечу: обычный человек не выдержит присутствие лозы. Она убьет его, едва он спустится вниз. Фабрицио может спуститься до Сферы, но дальше Оси нет. Я видела, что с ним было. Карта была бы кстати, сама я не смогу провести его по городу, потому что это будет напоминать прогулку двух влюбленных после долгой разлуки. И мне нужно с ним будет разговаривать, наверное, держаться за руки или делать вид, что все хорошо. А у меня на душе так плохо, что я не выдержу просто даже обычного общения с ним. Внизу я перерисовывала карту города, там меня и нашел Бейзил. Тот еще авантюрист. О том, что ко мне приехал жених, наверное, весь город уже знает. Да и сплетницы видели меня с ним. Вот только вместо того, чтобы меня морально поддержать, этот мерзавец, забрав карту, подрисовал кружочком магазин Фаусты и указал его местом номер один для посещения. Да, конечно же, у Фаусты обязательно он побывает, дабы приобрести себе нормальный плащ или оружие, но там еще и прачки водятся. А если Адриан воспримет это как намек? В общем, веселящемуся авантюристу прилетело не только обещание искупать в канале. Но все-таки его выходка заставила меня улыбнуться. Второй человек уже пытается отправить моего "жениха" к прачкам. Хорошо хоть не к Подземному Дьяволу! Когда карта была готова, я пошла отнести ее ему и заодно спросить, что он хочет делать и чем собирается заниматься в городе. Я не помнила, чем он занимался раньше и какая у него профессия. Но когда я увидела, как он рисует, сидя за столом таверны... Красиво рисует. - Я.. - Извини, увлекся и не заметил, как ты подошла. Разговор получается скомканным. Спрашиваю, как ему комната, зная, что вид пепелища - не самое приятное зрелище. Но у него все же теперь есть, где жить, и на том спасибо. Он отвечает немного односложно, а я не знаю, о чем его спрашивать. Ну не поинтересоваться же у него "а не шпион ли ты Храма?" напрямую. Даже если бы он и был шпионом, все равно не ответил бы. А вот отвечать и объяснять причину такого глупого вопроса было бы странно. Киваете на рисунок. Он понимающе улыбается и отвечает: - В комнате вечером слишком темно для рисования. Вот и пришел сюда. Я сейчас только понял, что ты действительно ничего не помнишь. Я делал витражи. Научился у храмового мастера и не привык сидеть без дела. Так что обузой не буду. Я покачала только головой в ответ. - Я никогда не буду считать тебя обузой. Ты приехал ко мне, и я не имею права даже думать о тебе плохо. Когда я впервые задумалась о том, кто я, меня охватил ужас. Разрозненные воспоминания - словно мозаика. Я словно потерялась и вынуждена заново учиться жить. В моей жизни столько всего произошло! Адриан обеспокоено посмотрел на меня. Хорошо что он все-таки не делает попыток сблизиться, даже не пытается еще раз взять за руку после того, как я, потупив взгляд, отдернула руку от его прикосновения. - А сейчас? Что с тобой происходит? Снова качаю головой. Я не смогу довериться ему, не будучи уверена в том, что он действительно "свой". Если бы он действительно работал на Храм, то, рассказав ему о Эйрун, к примеру, я совершу глупость. Да и храмовники уверены, что культистов внизу больше нет. И о Вороне им, думаю, никто не сообщал. - Думаю, в Храме, если ты обратишься, тебе дадут работу, - я решила переменить тему, уйдя с того тонкого льда, по которому шла во время разговора. - Тебе там понравится. Да и городу нужны хорошие мастера. Витражи всегда в цене. И в них можно будет использовать янтарь. Обычно созданные предметы для продажи относятся в магазин Фаусты, либо купцу на площади. Они и переправляют их из города дальше. Да и местные с удовольствием будут приобретать. - Да. Я обязательно так и сделаю. Мне нравится моя работа. Я просто счастлив, когда они приносят радость и улыбки людям. Да и от правильной подборки разноцветных стеклышек, которые будут составлять будущий узор, зависит многое. Например, как они будут "играть" на свету. Какие тени будут отбрасывать. Это очень важно. Что будут чувствовать, глядя на них. Ведь витражи нужны не только для красоты или для поднятия настроения. Они вносят свои нотки в место, где живут люди.... Адриан оживился, когда заговорил о них. Глаза стали лучиться от такого воистину детского восторга, словно он рассказывает сказку, а не просто говорит о разноцветных стеклышках. Сразу видно, что для него его работа очень много значит. Заразившись от него его искренностью, я с упоением слушала. Все мои страхи ушли. Спрятались, освещенные его лучами. Теперь я понимаю, что видела тогда в этом далеко не красивом юноше и отчего решила связать свою жизнь с его. Он казался таким искренним, что даже царапающее осознание, что он все-таки имеет небольшое отношение к Храму, не казалось таким уж страшным. Он ведь учился у Храмового мастера витражей, а не у Говорящего. Мысленно я пообещала себе, что найду возможность и принесу ему побольше света. Пусть у себя дома, в своей комнате, он не будет в темноте. В таверне, конечно же, хорошо. Хорошо кормят и хорошо можно провести время за разговорами, но вот работать и творить невозможно. Для этого все-таки нужна тишина и особая атмосфера. - Я как-нибудь и для тебя сделаю такой витраж, на который ты будешь смотреть и вспоминать только самое хорошее и счастливое из своей жизни. Я улыбнулась. Горько, но искренне.