Поделись со мной

Свободным быть приятно, несомненно. То, что сейчас чувствует Чонде, гораздо лучше: некое дешевое подобие на возбуждение с химическим оттенком эйфории. Возможно, это лишь побочный эффект от недостатка кислорода, а, возможно, он действительно рад оказаться на поверхности. Даже в таком паршивом месте. Вокруг только каменные берега и кривые рытвины, оставленные совсем недавно или миллионы лет назад. Здесь никто не запоминает, даже если это единственное, что происходит на несколько километров вокруг. Бота-охранника беспокоит исключительно целостность системы безопасности, и только люди настолько безнадежны, что все еще жмурятся, выходя из массивных дверей. Теплые лучи солнца на щеках и глоток свежего воздуха – все, что нужно для исцеления. Но под ногами серые куски безжизненной породы и мелкая пыль. Она забивается в горло, оседает на ресницах, оставляя сказки о живой планете только нелепыми историями на голографическом экране. Чонде улыбается, широко и открыто, как умеют только безумные. Хотя повод для радости у него действительно есть. Пусть воздуха на поверхности еще меньше, чем внизу, но теперь все иначе. Он может вернуться, откуда начал, а может уйти, бросив старую жизнь позади. Два варианта – все, что нужно, чтобы остаться на плаву. На зубах скрипит песок, а губы бесстыдно трескаются от улыбки, словно переспевшая вишня, обнажают чувствительную и нежную мякоть с насыщенным терпким соком по краям. Насколько бы прекрасным ни был пейзаж и упоительным чувство обретенной свободы, пора двигаться дальше. Шаркая массивными ботинками по холодной земле, Чонде прячет руки в складках потертого рваного плаща. Пешком идти дешевле, чем отдавать два кредита за поездку до космопорта. У него их всего десять, стандартные по выходу из шахты, и они ему еще пригодятся. Весь путь, начиная от выхода из лифта и заканчивая трапом первого прибывшего на планету корабля, усеян соблазнами. Все шепчет и просит, только достань тонкую карточку и коснись желаемого. А хочется слишком многого и не у всех хватает силы воли терпеть. Только кроме десяти кредитов больше ничего, а работа в таких местах оплачивается не просто плохо. И никак не улететь отсюда, даже если провел под землей большую часть своей жизни. Чонде знает, что никакие удовольствия не стоят того, чтобы провести здесь еще хоть день. Вообще-то, планета для заключенных не самое плохое, что с ним случалось. И дело вовсе не в самом окружении, а скорее в способности в нем выжить. В шахтах, под землей на несколько сотен метров до поверхности, просеивая бесплодную породу, Чонде было гораздо комфортней, чем на новенькой станции много лет назад. Настоящая еда, а не пара поддерживающих жизнь пилюль, теплая постель и никакого насилия. Далеко не все могли получить такую роскошь. Но вот только за нее тоже нужно было платить. Среди сброда среднего звена, отбывая срок, он чувствовал себя на порядок лучше. Пропитывая кожу изнутри едкой пылью, Чонде знал, что все это – последствие его собственных поступков. Необдуманные решения, опрометчивость, азарт, - все это принадлежит исключительно Ким Чонде. Действия – единственное, что он может присвоить, ведь даже тело или то, что в нем, не могут быть его собственностью. Нехотя доставая руки из карманов, Чонде натягивает грязный ворот пальто повыше. Кажется, он слегка задержался снаружи, но он может поклясться, что этот грязный воздух – чуть ли не лучший, что он вдыхал в своей жизни. Даже если за несколько часов он может прикончить его изнутри. Нелепо вот так выйти из шахт, а потом не добраться до космопорта, потому что залюбовался местными видами. Ускоряя шаг, Чонде опять сует почерневшие пальцы в складки пальто. Сложно сказать, было бы здесь лучше, окажись планета чуть ближе к солнцу, окажись она теплей или жарче. В любом случае, она осталась бы маленькой и пустой, с единственным полезным минералом в породе. А может быть, и нет. «Немного ласки способно изменить все» Внезапно всплывшая в сознании фраза оставляет теплый след на коже, под плотно прилегающим костюмом, словно прикосновение к обнаженному и такому уязвимому. Интересно, сработает ли такой же трюк и с этим местом? Глупо размышлять так о мертвом куске породы, но Чонде знает кое-кого, кто непременно попробовал бы проверить это предположение. Вдали виднеется несуразное скопление сооружений, налепленных друг на друга в отчаянном желании слиться в единое целое и выжить. Абсолютно нерациональное использование ресурсов, смесь из проржавевших насквозь пластов и легких листов новейшего сплава. Только на таких гиблых планетах можно наблюдать подобное отчаянное сочетание. Но не только архитектура являет собой непонятное уродливое существо, но и люди, обитающие внутри. Собранные из различных кусков, уродливые, но опасные, и говорящие на одном им известном языке. Чонде его не знает и не собирается учиться. Добравшись до одного из герметичных входов, он прикладывает карту к светящемуся экрану. Один кредит в сутки за то, что дышишь воздухом порта. Основная статья расходов местных. Никто не верит, что преступники исправляются, отбыв положенный срок, потому Федерация делает все, чтобы задержать их подольше в этом уютном мирке. Билет отсюда стоит ровно десять и, если нет возможности достать еще в короткие сроки, придется провести здесь еще очень и очень много времени. Внутри все гудит и шумит, грозится рухнуть в любой миг, но каким-то образом остается в шатком опасном положении дольше, чем помнит любой здесь живущий. Хрупкое равновесие, которое загадочным образом служит тонкой клеевой прослойкой для всего живого или того, что хотя бы кажется таковым, оно удерживает на плаву и десятки подобных планет и каждое отдельное существо, в котором есть хоть капля органики. Временами кажется, что еще немного, еще час или год, и все начнет разрушаться изнутри, просто рассеиваться в пространстве, не оставляя после себя ни пепла, ни гнилой плоти. Чтобы такая паршивая жизнь никогда не смогла возродиться. Чонде старался не думать о масштабном дерьме, оставляя такую прерогативу Духовной Ассоциации, но все же был уверен, что большинству существ пора просто сдаться и оставить другим больше воздуха. Наверное, это будет единственным полезным, что они совершат за свою жизнь. Не то чтобы Чонде заботило всеобщее благо, просто платить один кредит в сутки как-то слишком. Безразлично разглядывая выцветшие неоновые вывески, он цепляется взглядом за одну из них и решительно направляется к потертой хлипкой двери. - Куда собрался? – остается только дернуть за ручку, как прямо перед ним появляется внушительного размера охранник. Вздыхая, Чонде молча достает карту и прикладывает к считывателю. Охранник отступает, пропуская внутрь. Дверь пронзительно скрипит, а за ней Чонде погружается в эфемерное сплетение из тусклых искусственных огней и сладковатой дымки. На языке оседает вязкая терпкость. Сквозь плотные нити дыма виднеется яркая вывеска, вторая жизнь той, которая снаружи. И неизвестно, какой пришлось хуже. Двигаясь на мутные разноцветные пятна, Чонде с трудом удается ни с кем не столкнуться. Тени мелькают перед глазами, но очертаний не различить. Добравшись до бара, он ухмыляется, осматривая длинные колбы с разноцветными капсулками. Конечно, здесь предлагают только таблетки. Местным едва хватает на суточную дозу воды, что уж говорить о выпивке. Пилюли дешевле и крепче. Если повезет, то кредитов окажется достаточно, чтобы никогда отсюда не выйти. Один из лучших вариантов для постоянных обитателей. - Есть свободные девочки, - Чонде вздрагивает, слыша грубоватый голос. Он и не заметил, как бармен оказался прямо перед ним. - Нет, спасибо, - знает он этих девочек. Живые проститутки не работают на тюремных планетах. Максимум, на что здесь можно рассчитывать, - потрепанные секс-боты среднего класса. Повезет, если покрытие будет без трещин, а что уж говорить о «женских» прелестях, затасканных настолько, что о предназначении можно догадаться только по расположению на механическом теле. - Тогда немного синих для начала? – рослый парень, кивает в сторону колб. Чонде цепляется взглядом за металлические серьги, продетые в кожу, увесистые настолько, что плоть обвисает и при каждом движении, словно маятник, колеблется из стороны в сторону. Мочек практически не видно, только нежные хрящики светятся невинностью среди всего этого железа. - В другой раз. Мне нужно кое-кого найти, - он кладет тонкую карту на стойку, придерживая пальцем, - Чанёль, его зовут Чанёль. Парень подцепляет карту и после тихого писка возвращает ее обратно. - Не проблема. Я Чанёль. Чего тебе? – рука под стойкой, но раз снял кредиты, значит не будет стрелять. Свои риски он застраховал и можно говорить. - Тебе привет с того света, - Чонде достает из кармана три серых камня и кладет на стойку. Ничем не примечательные, они заставляют бармена вздрогнуть. Парень смотрит на куски мертвой породы, а потом сгребает их в ладонь. Сжимает крепко и молчит долго. Чонде кажется, что он слышит скрип зубов, но скорее всего это просто кто-то из посетителей обдирает ногти о стену в попытке выбраться, из собственного тела тоже. - Как он там? – хрипит Чанёль и Чонде даже успевает забыть о том, зачем он здесь. Чужой голос возвращает его из мутной дымки собственных мыслей. - Как все, - слова «хорошо» или даже «нормально» совсем не описывают того, как чувствуешь себя под землей. Чонде мог бы рассказать много чего, но не станет, его это не касается, - просил передать, что когда выйдет, ты обязан будешь угостить его стейком, плохо прожаренным и сочным, - от его слов лицо бармена искажает жуткая гримаса, а кулак впечатывается в гладкую поверхность стойки. - Вот же… - выдавливает сквозь зубы Чанёль. Чонде не хочет знать, что это может значить. Чужие проблемы должны оставаться таковыми, а не присоединяться к неисчислимым собственным. Он терпеливо ждет, пока на него обратят внимание. Не то чтобы у Чонде так уж много вариантов. Этот парень – его самый лучший шанс убраться отсюда. Кое-кто под землей стал должником Чонде, и расплатиться должен именно этот пирсингованый малыш. Парадоксально, что выжить и получить некие привилегии даже в заключении ему позволила статья, по которой Чонде туда угодил. Торговля наркотиками неплохой старт в месте, где царит тихое отчаянье и смерть. Разбавить едкую сухую пыль цветными таблетками это чуть ли не единственное, что способно порадовать обитателей шахт. Простые компоненты, легкая синтетика, и капля воды превращается в озеро, море или океан. Что там из этого больше, Чонде не помнит. Химия всегда была увлекательней истории. - Что ты хочешь за то, что делал для него? – логичный вопрос, в ответ на который Чонде криво улыбается и пожимает плечами. - Ничего особенного, немного кредитов на билет отсюда, - этого будет более, чем достаточно, чтобы оплатить яркие сны для парня под землей. - Это можно устроить, - бармен вытягивает из кармана карту и протягивает ее Чонде. Он жует пухлые губы и добавляет тихое «спасибо». На что Чонде только отмахивается. Можно подумать, он это делал по доброте душевной, какая глупость. Он берет карту, но Чанёль не отпускает, продолжая цепко держать пальцами. - Что-то не так? – опасливо спрашивает Чонде, готовый в любой момент рвануть в сторону. - Ты ведь один из этих, да? – бармен щурится и пристально всматривается в чужое лицо. - Да, из этих, - просто отвечает, позволяя себе выдохнуть. Простое любопытство. Странно, что на такой планетке кто-то может распознать Одаренного. - И как только угораздило? Вы же вроде как на другом уровне, - Чанёль отпускает карточку, но продолжает царапать взглядом. - Это ты на другом уровне, - усмехается Чонде, хотя это и не шутка вовсе. Сложно поверить, что кто-то будет жить в этом мертвом месте добровольно, хотя может улететь на первом же корабле. Он бы так не смог. Без разницы, есть Дар или нет, внутри все они состоят из вот таких цветастых пилюль и серой пыли. В таких как Чанёль есть еще куча железа и совсем немного теплой живой крови. На вкус не отличишь, но вот вскрой кожу и станет ясно. Не прощаясь, Чонде сует карту в карман и плывет в плотной дымке обратно к двери. Огни яркой вывески остаются позади, а за дверью все иначе. Слишком отчетливо распознаются силуэты, и нет терпкой сладости. Он понимает, почему многие так отчаянно не желают покидать ядовитый туман. Поддаваться собственной слабости раз за разом, заполнять растущий голод внутри и наслаждаться мгновеньями удовольствия, такими короткими и ценными. Чонде знает как это, когда мутит от волнения, когда предвкушение окутывает, словно плотный кокон и не позволяет дышать. А потом все становится таким простым и солнечным, словно детский рисунок. Тепло растекается под кожей, покалывает кончики пальцев и возвращает самый счастливый момент, проигрывая его снова и снова. Только запись не голографическая и нельзя вечно нажимать на кнопку, она стирается, тускнеет и в следующий раз необходимо уже больше, чтобы почувствовать желанные отголоски собственных чувств. Сердце заходится в бешеном ритме от одних воспоминаний. Можно прекратить, но забыть не удастся никогда. Чонде не задерживается даже чтобы принять положенную питательную дозу, еще успеется. Сейчас главное – сесть на звездолет Федерации и добраться до станции. А там уже можно будет позволить себе немного расслабиться. Приблизившись к стыковочным шлюзам, он теснее сжимает карту и решительно шагает к нужному. Робот сканирует его, выдавая на мониторе набор цифр. Чонде никогда даже не пытался их запомнить, индивидуальный код не так уж и важен, когда ты временами способен забыть даже собственное имя. Пройдя поверку, он прикладывает карту и на миг затаивает дыхание. Он знает, что там достаточно, но все равно не может перестать волноваться, пока бот не произносит бесцветное «добро пожаловать на борт». Гладкий металлический корпус корабля с высеченной эмблемой Федерации, идеально вычищенная обшивка и холеный экипаж. Выглядит как мечта. Осталось спокойно добраться и сейчас близость станции кажется удачей, хотя раньше Чонде был убежден, что хуже дыры не найти: на краю системы, по соседству с тюремной планетой и постоянными военными патрулями. Зато там у него была государственная должность, прибыльное дельце и парочка маленьких грязных секретов, которым место только на таких станциях. Он мог щеголять в офисе в своей винтажно-древней гавайке и только просматривать списки прибывших на станцию. Учет Одаренных в таком месте – проще простого и хватает времени на множество других занятий. Черт, да у него был даже свой небольшой сад и это в таком гиблом месте. Ребятам из Федерации стоило сказать спасибо, а не бросать его в шахту. Подумаешь, немного запрещенных наркотиков для особенных посетителей, но ведь для таких, как он существуют свои правила. Видимо, он оказался не таким уж и уникальным. Устраиваясь поудобнее в жестком кресле, Чонде пристегивает ремни. Вылететь из кресла, пока они покидают атмосферу планеты, не очень хочется. Никто особо не расстоится, если его размажет по салону, не эти лоснящиеся ребята из экипажа и уж точно не соседи. Пассажиры корабля выглядят как кусок дерьма на только что вычищенном ботинке. Но их отвезут куда нужно, пока с карточек снимает по тройному тарифу стандартных перевозок. Легкая вибрация проходит сквозь тело, гул заполняет все пространство, и Чонде радуется, что не съел свой химический обед. Через несколько сидений кого-то выворачивает, и по салону расходится кисловатый запах рвоты. К приятным ощущениям добавляется пульсирующая боль в висках. Кажется, что голова вот-вот взорвется от давления. Знакомое чувство, но от этого не легче. Чонде никогда не любил летать, ну или перестал любить после того, как провел на звездолете больше пяти незабываемых лет. Трясущимися пальцами, он дергает за пояс пальто, пытаясь распахнуть пошире. Кажется, что нечем дышать, но ремни плотно зафиксировали его в сидении и ткань не поддается. Взлет всегда как падение. Он прикрывает глаза и глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться и вспомнить, как ему это удавалось раньше. Кажется, тогда Чонде точно также не справлялся, только сидения были мягкими, а блевал он в пакет настоящей едой. Не смотря на «лучшие условия жизни в Системе», ублюдки не могли обеспечить в Академии какое-то средство от укачивания. Вот вам и специальная школа для особенных детей. К черту дар, если он не помогает справляться даже с такой мелочью. Даже сейчас, столько лет спустя, Чонде не мог понять, зачем Одаренных обучали на постоянно двигающемся корабле. Безопасность легче было обеспечить на планете, но они таскали детишек по космосу. В итоге он остановился на мысли, что в таком случае никто не мог по желанию покинуть Академию. Открытый космос – не лучшее место для побега. Никаких свиданий с родителями, море препаратов и замкнутое пространство. Миленькая детская элитная тюрьма. Даже настоящее заключение было перенести проще. Но Чонде не жалел, ведь было кое-что стоящее, кое-что заставившее его совершить много глупостей, которые позволили почувствовать себя живым. Механический голос извещает о том, что пассажиры могут отстегнуть ремни. Вибрация проходит, сменяясь гладким спокойствием, но гул все еще долбит в виски. Вздыхая, Чонде скользит почерневшими пальцами по защелке, влажная кожа елозит по металлу, он промахивается, но пытается снова. Когда, наконец, ремни перестают сдавливать грудную клетку, он распахивает грязный плащ. Под ним тонкая ткань защитного костюма, который тоже хочется содрать, но Чонде не уверен, что удастся отделить его от собственной кожи. Перед глазами отчетливо прорисовывается картинка того, как на внутренней подкладке виднеются неровные куски, с капиллярной сеткой, влажные и чужие. Чувство очень похоже на то, которое он испытывал слишком часто, чтобы сосчитать. И детские воспоминания со времен Академии не единственные. Наверное, все дело в эфемерном чувстве свободы и нахлынувших желаниях. Чонде понимает, что получить назад свои привилегии и бизнес не получится, никто ему не позволит. Все, что ему остается – это довольствоваться маленькими грязными секретами. Но желания кипят внутри, пенятся и грозятся сорвать плотную крышку самоконтроля. Каждое из чувств – половина карикатурной реальности и чтобы сделать картину полной в своем уродстве требуется совсем немного. Чонде закрывает глаза и вцепляется с силой в твердое кресло. Как это было тогда? Он чувствовал себя также, расхаживая взад-вперед по кабинету, за тонкой стенкой жужжал генератор и зеленые листья ловили каждую каплю распыленной воды. Одежда казалась тесной и только старая гавайка не вызывала раздражения. Кожа чесалась изнутри, а жажда высушивала остатки связных мыслей. В тайнике за гербом Федерации каждый из его посетителей непременно бы нашел себе что-то по вкусу. Жаль, что Чонде этого было мало. Он бы и рад проталкивать в глотку цветастые таблетки, забывать обо всем и становиться счастливым, но это слишком просто. Забыть было недостаточно, он должен был почувствовать, как тогда или хотя бы похоже. Железные тиски отпускали только, когда слышался голос секретаря-бота в коммуникаторе: «светлейший, к Вам посетитель». Открывая глаза, Чонде непонимающе оглядывается, наблюдая, как пассажиры направляются к выходу. Иногда неплохо отключиться вот так, главное - не сгореть заживо в собственных мыслях. С трудом разжимая пальцы, он небрежно запахивает пальто. Каждый шаг тяжелых ботинок отдается гулким отзвуком, голова кружится, но он уже видит обрезанные края знакомой станции. Покореженные силуэты перед ним исчезают один за другим и, когда наступает его очередь ступить на поверхность посадочной платформы, он знает наверняка, что пытается улыбаться сквозь болезненную, словно пластиковую, маску на лице. - Добро пожаловать домой, - бормочет себе под нос и бодрым шагом направляется на нужный уровень. Его жилой отсек скорее всего конфисковали, он, как и рабочий офис, принадлежал Федерации. Но здесь остались не только пустые помещения и боты, парочку знакомых людей здесь тоже можно найти. После длительного отсутствия даже такую дыру признаешь как свой дом. После поступления в Академию и до сих пор Чонде не был на планете, где родился. «Одаренные принадлежат всем и не привязаны к одному месту, их единственный ориентир – собственные чувства, то, что делает их особенными» Чонде помнит весь тот бред, который им упорно пытались скормить. Генетические отклонения не делают из обладателей Дара идиотов. Практически никто не возвращался в родные места по одной причине – они не могли. Единственный возможный путь – это распределение по уровням и направление от Академии, одобренное Федерацией. Даже вырастая, никто из Одаренных не мог уйти. Знакомый магазин открыт и, входя через тяжелую дверь, Чонде точно знает, кого увидит. - Привет, - просто бросает он, разглядывая спину, обтянутую футболкой в масляных пятнах. - Добрый день. Одну минуту, я сейчас. Что Вам… - парень запинается, как только видит посетителя. Вглядывается пару секунд, хмурится, будто решаясь на что-то, а затем разворачивается и торопливо направляется к выходу. Но уйти не позволяет чужая ладонь, обхватывающая тонкое запястье. - Чунмён, это я, Чонде, - будто маленькому объясняет, но парень дергается и недовольно сопит. Видимо проблема не в этом. - Что ты здесь делаешь? Ты вообще понимаешь, на что нарываешься, возвращаясь сюда? – Чунмён возмущен и любой бы на месте Чонде отступил и задумался, действительно ли ему стоит здесь находиться. Но у Чонде иммунитет, он знает, что на самом деле друг рад его видеть, даже если сам еще об этом не догадывается. - И что такого? Это ближайшая станция, так почему я не могу здесь сойти и навестить старого друга? - Что такого? Тебя поймали на госслужбе, продающего наркоту Одаренным, а некоторые из них бесследно исчезли, - Чунмён выразительно смотрит, намекая, что не время проведывать, когда в таком паршивом положении. - Успокойся, - Чонде тянет друга вглубь помещения, заставляя того сесть на накрытую куском грязной ткани запчасть. - Это всего лишь продажа наркотиков, запрещенным все балуются, тем более, что я отработал свое в шахтах. А насчет пропавших я ничего не знаю, следователи Федерации ничего не нашли, так ты чего паникуешь? – он заглядывает Чунмёну в глаза и тот колеблется всего мгновенье, прежде чем тяжело вздохнуть. Его всегда было легко обмануть и Чонде не гордится собой, но так будет лучше. Он помнит каждого из списка пропавших, не просто лица и личные коды, он помнит чего хотел каждый. За чем приходил, оказываясь у него в кабинете. Чонде улыбался, открывал тайник и доставал мечту из пластикового пакета. Протягивал таблетку прямо там и показывал свой маленький райский уголок. Жизнь на краю системы, настоящая и слишком вульгарная в своей откровенности. Каждый смотрел с восторгом, а Чонде чувствовал на кончике языка манящий вкус Дара. Он сравнивал его с тем, который попробовал впервые, который был самым сладким из всех. Уютная кушетка среди густых веток и дурманящий насыщенный кислородом воздух, разрывающий легкие. Таблетка таяла во рту, и Одаренный счастливо сжимал в руке свой билет в рай. Жаль что поездка только в один конец, но она того стоила. Чонде с восторгом наблюдал за чужой эйфорией, а затем наклонялся и тихонько просил. «Поделись со мной, я знаю, ты хочешь» Дар перетекал тягучим медом через прикосновение, оставляя на коже липкие капли, медленно и плавно. Сладко и так мало, слишком мало, но чертовски хорошо. - Они их искали и до сих пор ищут. Никто не понимает, как они исчезли со станции, - Чунмён комкает в руках край грязной футболки и обеспокоенно смотрит на Чонде, - я рад, что ты вернулся, но что если Федерация захочет повесить это на тебя? Года недостаточно, чтобы о таком забыли. - Не переживай, я справлюсь. Так же, как и тогда. А пока мне не помешает душ. Сможешь угостить старого друга такой роскошью? – Чонде заискивающе улыбается, зная, что не успокоил Чунмёна, но хотя бы погасил панику. Все по порядку. - Так и быть. Еще бы тебе поесть нормальной еды, а то ты выглядишь… - он пытается подобрать подходящее слово, но Чонде кивает, и сам зная, что сейчас похож на тень себя прошлого: впалые щеки, слишком острые скулы, худые руки. Чунмён угощает его не только душем, оставляя в ванной чистую одежду и впихивая в руки какой-то отвратительно пахнущий едкий гель, мол «только эта дрянь способна хоть немного вернуть коже нормальный цвет». Чонде благодарно улыбается и позволяет себе окончательно расслабиться. Он дома и даже если это временно, такой передышки хватит надолго. Рваный плащ, тяжелые ботинки, безразмерные бурые штаны, - все это снимает легко. Растягивая эластичную ткань защитного костюма, Чонде опасливо заглядывает внутрь, все же проверяя, не остались ли на внутренней стороне неровные куски с витиеватым узором капилляров. С облегчением выдыхая, он скидывает вещи в одну кучу, намереваясь все это без сожалений выбросить. Воспоминания о пребывании в шахтах ему ни к чему. Двенадцать месяцев жизни стоит выбросить, как грязные потрепанные вещи, которые изжили свое. Капсула с тихим гулом закрывается и наполняется паром, ласкающим кожу. Сейчас Чонде чувствует себя зеленым листом, жадно впитывающим влагу. Капли стекают по телу, попадают в рот, заполняют трещины на губах. Спутанные волосы намокают, а у ног горячий пар превращается в грязную лужу. Мутные потеки окутывают тело тонкими гибкими веревками, возвращая измученному телу жизнь и часть прежнего облика. Гель пахнет маслянистым топливом, как и все в мастерской. И очищает также хорошо снаружи, как Чунмён умеет делать это с серой пылью внутри. Туда достает только он, своей пугливой заботой и отчаянным желанием сделать лучше. Иногда Чонде чувствует себя безнадежным куском металла, из которого друг пытается соорудить крейсер нового поколения. У него ничего не выйдет, но легче становится только от того, что Чунмён верит, что ему это удастся. Волосы кое-как удается отмыть, но они все равно остаются спутанными клочками торчать в разные стороны. Что ж, давно пора постричься. Наверняка у Чунмёна найдется бот с такой функцией. Кожа все еще грязная, на кончиках пальцев темней, но уже гораздо лучше. Это то, что въелось слишком глубоко, чтобы смыть любым чудо-средством, можно только соскоблить вместе с верхним слоем кожи. Жаль, что не все можно содрать подобным образом, есть то, что сидит в самом нутре и, чтобы добраться и выковырять, необходимо вспороть нежную плоть и разломать грудину. Схватить ускользающее и пульсирующее, сжать так, чтобы ошметки размазались по пальцам, а теплая кровь текла по запястью и просачивалась в вены. Но корень будет плотно сидеть внутри, чтобы стать основой для еще одного сочного ядовитого плода. Чонде знает причину и суть своего корня, но он никогда не пытался раздавить драгоценный плод, только бережно растил и заботился о нем. Пока он не стал давить, распирать и грозиться разорвать изнутри. Незабываемое чувство наполненности и удовлетворенности. Он помнит, когда и как это началось, до сих пор хранит теплые моменты в памяти и наслаждается, проигрывая их снова и снова. Первый уровень в Академии, он только попал на борт, только узнал, что особенный. Капитан восторженно объяснял, что природное генетическое отклонение делает его таким. У него проявится необычное умение, которое называется Даром, и тогда он станет опорой Федерации, будущим и все в таком же духе. И все дети на борту такие же, он должен постараться, чтобы стать лучшим и спасти что-то там. Тогда его больше занимала редкая рыбья голова в отсеке капитана, с хищными зубами и безумными глазами. Ему было плевать на всю ту чушь тогда, и сейчас мало что изменилось. Потом были препараты, тренировки, страх и знакомство с другими такими же. Испуганные, злые и странные, Одаренные могли говорить на десятках языков, хотя никогда их не изучали, видеть суть любого устройства и создавать необъяснимое. У каждого был талант, которому в будущем Федерация найдет применение. Ему проводили экскурсию по необходимым отсекам, когда он решил, что слушать все это слишком утомительно. Уборная оказалась подходящим местом, чтобы провести немного времени в тишине и подумать, как бы поскорее смыться из того пекла. Толкнув дверь, он вошел, с облегчением осознав, что, наконец, оказался в одиночестве. Но в следующий миг настороженно прислушался. Из кабинки в самом углу раздавался странный шорох. Замерев и зачем-то зажав себе рот ладонью, он решил подождать. И не прогадал. Шорох повторился, а следом за ним послышался задушенный всхлип. Будто кто-то сдерживался, чтобы не зарыдать или… Это ведь не для девчонок туалет. Вместо того, чтобы выйти также тихо, как и вошел, Чонде сделал пару шагов по направлению к кабинке. Еще один всхлип, уже громче и какая-то возня. Другой мальчишка и его возможное занятие казались ему гораздо интересней скучных лекций. Испуг, который он увидит на лице, когда откроет дверь, стыд и просьба, - все это так заманчиво. Подкрадываясь, шаг за шагом, он оказался прямо перед кабинкой, внимательно вслушиваясь в приглушенные еле слышные стоны, звук раздавался эхом и будто окружал. Чонде сам не заметил, как начал чаще дышать и настрой изменился. Он облизывал губы и нервно вытирал влажные ладони о форменные штаны. Желание жестоко подшутить плавно перетекало в странное чувство, которое нашептывало заглянуть и... Послышались голоса. Испуганно обернувшись, Чонде быстро дернул за дверь кабинки и оказался внутри, сразу же закрывая ее. Он не хотел, чтобы это прекращалось, не хотел, чтобы кто-то еще слышал тихие всхлипы и приглушенные стоны. Потому просто приложил палец к губам, смотря на ошарашенного мальчишку со спущенными, такими же, как у него самого, штанами. Шум воды, топот ног, голоса, - они стихли через пару минут, вместе с хлопком двери. - Уйди, - мальчишка зло нахмурился. Но Чонде никогда не слушался. Он захотел проверить, насколько мягкие пухлые губы и посмотреть что будет если… Смело шагнув вперед, он обхватил чужое запястье и тепло улыбнулся. Потянул на себя и устроил чужую ладонь на своей ширинке. Шумный шокированный вздох и тихий стон. Вот так, именно так. Мальчишка несмело улыбнулся в ответ и осторожно сжал пальцы. Чонде понравилось, ему нужно было еще. Неловко стянув плотную ткань, он смотрел, как парнишка закусывает губу и смущенно смотрит, но не отводит взгляд. С первым прикосновением пальцев к обнаженной чувствительной коже, неловким и решительным, Чонде почувствовал, как по телу разливается жар, жадный и сладкий. От него сводило скулы и темнело перед глазами. Так хорошо, как же хорошо. Хотелось вжиматься в мальчишку рядом, чтобы утонуть в этом чувстве, и Чонде вжимался, толкаясь в чужую ладонь. Дышал через раз, будто выплывая на поверхность и пытаясь набрать побольше воздуха. Мазал беспорядочными движениями по чужому члену, не в состоянии сосредоточится. Слышал тихие сладкие стоны на самое ушко и никак не мог остановиться. Его переполняло желание и пряная сладость, пульсировало во всем теле и выплескивалось спермой на тонкие длинные пальцы. «Я Исин, а ты?» - будто сквозь туман. Это все, что он помнит с их первой из многих встреч. В то время было так хорошо, как никогда. Гораздо позже Чонде узнал почему, узнал, что Исин делился с ним свои Даром, даже не осознавая, но это было уже после того, как все закончилось. Исин был очень особенным, а Чонде только немного. Разные таланты, разные уровни и все скомкано оборвалось скупым прощанием на словах и кривыми улыбками. Чонде бы и рад вытравить эти воспоминания вместе с серой пылью, только не получится. Кожа начинает морщиться от влаги, а из воспоминаний его вырывает громкий стук. Видимо, он немного увлекся и Чунмён начал переживать. - Все нормально, - отвечает на обеспокоенный невнятный бубнеж. Он и себя пытается убедить, что это так. По крайней мере, все лучше, чем было еще вчера: он на станции, принимает душ и думает о своем первом увлечении. Что ж, могло быть и хуже. Чонде натягивает футболку в почти отстиранных масляных пятнах и свободные штаны. Вещи Чунмёна ему в самый раз, удобные и мягкие, как и сам друг. - Я думал, ты решил утонуть в моей душевой капсуле, - слышится из-за груды металла. - Как можно? Та штуковина способна воскрешать из мертвых, - Чонде усаживается за импровизированное сиденье. Взгляд падает на выключенного бота в углу, крупного, с копной светлых волос. - Мён, это что, тот, о ком я думаю? - он кивает на бота, когда Чунмён выбирается из завалов. - Да. Похож, правда? – довольно ухмыляется друг, любовно оглядывая свою работу. - Полагаю, он окажется более сообразительным, чем прототип, - Чонде приподнимает ноги над полом, чувствуя, как холодеют пятки. - Ага, в него встроена программа секретаря, приложения для готовки и уборки, - оглядываясь вокруг, можно с уверенностью сказать, что Чунмён его еще не включал. - Вообще, учитывая ваши с Крисом отношения, я думал, что это будет секс-бот, - усмехается Чонде. - Я могу добавить, - задумчиво тянет друг, - да, нужно только раздобыть карту памяти получше и с функционалом поработать. Ну и еще… - Хорошо, ты пока забавляйся со своим новым дружком, а я выйду ненадолго. Прихвачу кое-что из твоих вещей, ладно? – кричит вслед взволнованному Чунмёну, слыша в ответ «да, да, конечно». Чонде знает, что только возбужденный Чунмён всегда со всем согласен и не будет рассказывать, насколько опасно шататься по станции. Сам он никакой опасности не видит и если даже дроны-наблюдатели его заснимут, то ничего не произойдет. В системе и так отображается его местонахождение, ничего противозаконного он не делает пока, так что можно и прогуляться. Откопав в ящиках среди вороха вещей плотную теплую куртку и носки, Чонде, не задумываясь, натягивает их на себя. Ботинки находятся рядом со старыми пластиковыми коробками, в них мелкие запчасти, которые пора бы уже давно отправить на переплавку, но Чунмён считает иначе. «Они могут еще понадобиться. Для старых моделей» Чонде всегда молча соглашался, не пытаясь убедить друга, что он единственный, у кого они остались. На этой станции так точно. Почему-то вспоминается рваный плащ, который он без сожаления кинул в отсек с мусором, как только отпала надобность. В конце концов, это всего лишь вещь, которой нашли замену получше. Грязная тряпка, из той же категории, что и большая часть металлолома в магазине Чунмёна. Но если хлам заставляет чувствовать себя лучше, то это совсем небольшая плата. Временами, чтобы восстановить потерянное равновесие и склеить тающие остатки сознания, приходится ломать безумно дорогие детали системы, а это гораздо сложней, чем хранить у кровати старый двигатель. Работа тоньше и аккуратней, ведь с живыми нельзя иначе. Хотя если кто-то и попадал к Чонде в кабинет и перед ним открывался тайник, он точно не был новенькой сияющей запчастью. Скорее изначально дефектным элементом, который не вписывался в общий механизм и, чтобы выжить приходилось создавать свой собственный мир, хотя бы ненадолго. Короткая поездка в один конец, несколько часов личного рая среди зеленых веток и разрывающим легкие кислородом. Даже если Одаренные и чуяли опасность, даже если догадывались о предстоящем, им было плевать. Очередная доза или первая, без разницы, они оставались в маленьком саду на краю системы навсегда. Чонде с удовольствием впитывал каждой частичкой тела драгоценный талант каждого из них. Просил тихо и наслаждался прошивающими насквозь теплыми нитями. Дар перетекал, просачивался в кровь и заставлял хотеть большего. Ноги подкашивались, а глаза застилали слезы. Хорошо, но не так, совсем не так. Нужно было больше, прикосновение ближе. Без препятствий, наживо и сильней. Первый надрез всегда получался неровным, руки дрожали как впервые. Будто он опять касался нежной кожи и слышал тихие сладкие стоны на самое ушко. Под тонким лезвием края расходились, раскрывали сочную мякоть и окрашивались в сладко-красный. Чонде зачарованно наблюдал как тонкие струйки стекали вниз, как заполняли ткань, делали ее влажной и живой. Кровь насыщала волокна, заставляла их разбухать, а затем мерно отстукивала тяжелыми каплями ритм чужого сердца. Пальцы осторожно мазали по неровным краям, они изгибались, то натягиваясь, то расслабляясь. Словно лепестки цветка, они принимали совершенную форму, чтобы обнажить прекрасное нутро. Внутри все пульсировало, истекало сладким нектаром. Чонде захлебывался от восторга. Раздвигал, забирался глубже, касался девственного и самого ценного. Кожа рвалась под напором, превращаясь из прекрасного творения в рваные куски. Еще немного, совсем чуть-чуть. Внутри все ныло от предвкушения, требовало разрядки. Лезвие оставляло тонкие полосы на некогда цельном полотне, все чаще и чаще. Казалось, что остается самая малость, чтобы задохнуться и остаться в этом раю навсегда. Но билет был только один и Чонде приходил в себя на полу, оставленный за бортом. Кровь стекала в отверстия по углам, а на кушетке остывало тело. Порванные уголки губ изгибались в улыбке. Это место становилось вечным пристанищем для потерянного Дара. Толкая дверь, Чонде оставляет Чунмёна наедине с его металлоломом. Вокруг мигают вывески, боты приглашающе улыбаются, предлагая услуги на любой вкус. На такой станции развлечений не так уж и много и все они для безнадежных кочевников, которые, как бы ни пытались, никогда не найдут своего места во Вселенной: освобожденные преступники, торговцы и пограничные патрульные. На разных позициях в иерархии, но такие одинаковые в своих желаниях. В ногах чувствуется слабость, нужно бы проглотить пару питательных пилюль, чтобы закончить с делами на сегодня. Настоящая еда все равно не лучшая идея после путешествия на корабле, да и организм за год в шахтах слишком сильно привык получать дозу энергии напрямую. Чонде останавливается у ближайшего автомата и проводит пальцем по голографическому экрану, затем прикладывая к считывателю карту. Оставшихся кредитов хватает на базовый паек и две суточные порции воды. Он морщится, заталкивая в горло сухие капсулы, и с блаженством прикрывает глаза, выпивая обе порции одним залпом. Женщина из ближайшего магазина завистливо поглядывает на него, но Чонде не обращает внимания, продолжая неспешно прогуливаться по уровню. В этом секторе нет ничего особенного, только жилые отсеки для временных посетителей станции и несколько магазинов. Ему всегда было интересно, как это, жить в таком отсеке, где нет ничего личного, только стандартный набор безликих предметов и ты сам. Хотя, наверное, все лучше, чем в шахтах. Жаль, что офис конфисковали, там был его маленький сад, винтажная гавайка и странная фигурка на столе. Осталась еще от прошлого хозяина и странно, что боты не утилизировали ее. Наверное, посчитали частью интерьера, хотя причудливое животное из камня едва ли можно было приписать к офису светлейшего. Она нравилась Чонде, но его редкие посетители приходили, чтобы оценить содержимое за гербом Федерации, а не поглазеть на странный предмет интерьера. Единственный гость, заинтересовавшийся причудливым животным, посетил его офис год назад. У него был уставший взгляд и смущенная улыбка. - Ничего себе, это же ящерица. На тебя похожа, - вместо приветствия произнес тогда Исин. Чонде шокировано стоял посреди кабинета, не желая спугнуть галлюцинацию. Но парень оказался настоящим и таким же до одури сладким, как и много лет назад. Мимо проносится дрон, сканируя всех живых существ, которые попадают в красные нити его поля зрения. Хорошо, что на станции используют эту модель, они относительно бесшумные и слишком быстрые, чтобы заметить аномалии в обычной обстановке. Чонде поворачивает в небольшой закоулок с жилыми отсеками. Шаг становится быстрей и решительней. Он нетерпеливо подходит к одной из дверей и прикладывает ладонь к панели со сканером. Внутри что-то щелкает и на пороге его встречает теплыми объятьями его давний знакомый. - Ты вовремя. Я как раз собирался выбросить твою уродливую рубашку, - Исин сжимает в руках его старую гавайку и смущенно улыбается.