Ты дарил мне розы.

      Громкий крик алгебраички вывел меня из непонятного транса. Ее фирменный стук клеем по парте может разбудить эскимоса, задремавшего в своей лодке где-нибудь на краю России. Светлана Владимировна пристально смотрела на четвертую парту, где сидели две моих одноклассницы и, откровенно говоря, пинали хуи вместо того, чтобы решать задачи. Одна из девочек что-то печатала в телефоне, а другая рисовала каракули в тетрадке, где должны были быть полностью расписанные графики. Светка (то бишь учитель алгебры) громко возмущалась и пыталась отобрать устройство у одной из девчонок. Те, в свою очередь, пытались доказать свою непричастность к сложившейся ситуации с помощью хамства и повышенных тонов. В прочем, обычная ситуация для 11 «А» класса. Разочарованно хмыкнув, я погрузился в свои мысли. В моей тетради тоже не было записей, и меня это не особо волновало.       Спасительный звонок и весь класс хлынул из кабинета, чтобы успеть в буфет до очереди. Я, тем временем, не спеша собрал учебники и поплелся к выходу.Проходя в коридоре, я то и дело слышал смешки и вздохи девочек из 8-9 классов, но меня это мало волновало, ибо хуже этого дня и быть не могло: тройка по английскому, двойка по физике и через урок надо в актовый зал идти и выступать перед всей школой. Ко мне сразу подбежали пацаны и предлагали какую-то хрень, но весь мой вид показывал, что я не намерен контактировать с людьми.       Благо была «большая» перемена и я поплелся в гримерку, что около актового зала, чтобы отдохнуть от всей школьной суеты. В нее никто не заходит, кроме Ольги Александровны. Она заведует чем-то там очень важным, настолько важным, что я даже не помню чем. Щелкнула задвижка, зажегся свет и я в немного пыльной гримерке. Лампочка еще не разгорелась, поэтому в комнате стоит полумрак. Сажусь на зеленый кожаный диванчик и из-за него достаю старенькую акустику. Никем не тронутая, идеально настроенная гитара приятно звучит, и незатейливая мелодия разливается в небольшом помещении, и я сам будто растворяюсь в переборе струн. Сразу забылись все проблемы и неудачи дня.       Вдруг, сквозь музыку, я услышал чье то дыхание. Это дыхание было спокойным, каждый вздох был глубоким и в нем чувствовалась расслабленность и спокойствие. Эти вздохи не были похожи на те, что я слышал каждый день в коридорах. Я аккуратно повернул голову и увидел, стоящего в дверном проеме, старшеклассника. Он, оперевшись на дверной косяк, слушал с закрытыми глазами мою игру. Я невольно улыбнулся и продолжил перебирать струны, но когда я во второй раз обернулся, никого не было. Я вздохнул, с некой ноткой разочарованности, поставил гитару на место и вышел из гримерки, плотно закрыв дверь. Войдя на главную лестницу, я сразу смешался с толпой школьников. Впереди меня ждал тяжелый день, но из головы не выходил тот парень, хотя черт его лица я не запомнил.       Этим вечером я ходил еще более понурый чем всегда. Когда я лежал в кровати я думал, что, вдруг, я останусь в теле одинокого одиннадцатиклассника навсегда. Никогда не поступлю престижный ВУЗ и не найду работу, не заведу семью...даже просто отношений у меня не будет. Мое пожизненное кредо- учиться в этой школе, от которой тошнит, и пытаться наладить отношения хоть с кем-нибудь. Этой ночью я так и не заснул и утром выглядел еще хуже, чем вчера. Вечные мешки под глазами и фальшивая улыбка стали моими друзьями на протяжении 2-3 лет. Уже настолько к ним привык, что что-либо менять уже не хочется, да и бесполезно.       Сегодня, сразу после геометрии, я поплелся в ту самую гримерку. Открыв дверь, я почувствовал приятный запах мужского одеколона с нотками цитруса. Легким шлейфом он тянулся по всей комнате, очаровывая и увлекая вглубь помещения. На столике около барабанной установки, накрытой старой скатертью, лежал букет роз. Они были настолько прекрасны, что у меня появилась легкая улыбка. Эта улыбка была самая искренняя за последние года и я подумал, что еще не до конца умер и растворился под влиянием общественности. В этом букете лежал квадратный листочек зеленой бумаги, на котором была надпись "Спасибо за возможность расслабиться и на секунду забыться. P.S. Не закрывай плотно дверь". Я улыбнулся еще шире, ведь, возможно, этот парень вернется и тогда я с ним познакомлюсь. Снова достав гитару, я начал напевать песнь Дианы Арбениной "Ты дарила мне розы." и внутри меня переполняло не очень понятное чувство, будто снова начинаю жить. Закончив играть, я вышел из гримерки. Резко развернувшись, я влетел в какого-то парня. Только я хотел было сделать ему замечание, как вдруг, я почувствовал тот самый запах цитруса, который был в гримерной. Теперь мог рассмотреть этого старшеклассника. Он был немного ниже меня, что не удивительно, ибо я был "каланчой "этой треклятой школы; темно-карие глаза, нос с небольшой горбинкой, тонкая полоска губ и черные, не очень длинные волосы . Я пытался перебирать в голове все варианты его имени и пытался вспомнить, был ли он вообще в нашей школе, но как назло, я ничего не мог подобрать.       -Эмм. Я тебя никогда не видел. Ты, наверное, Максим?       -Нет-,с легкой улыбкой ответил он.       -Тогда ты Леша?-пытался выкрутиться я.       -Неа-,уже с явным смехом сказал парень.       -Ну... ты, наверное, Никита?-практически смеясь, снова спросил я.       -И снова не угадал,-засмеялся мой собеседник. Его смех был очень заливистым, а мой гогот на фоне выглядел глупо. Да и сам я был в этой ситуации не шибко умным. Мы просто, как два идиота, стояли возле актового зала и смеялись. Оказалось, что его звали Леня и он учился со мной в одном классе. Но почему я его не замечал? Этот вопрос для меня не будет решен, наверное, никогда.       После того, как мы познакомились, я начал спать по ночам и обращать внимание на происходящее вокруг меня. Правда Леня не хотел общаться со мной никак, кроме этих ароматных букетов роз и записок на зеленой бумаге. Эти вещи стали настолько близкими и обязательными, что, приходя в гримерную, я не мог представить это одинокое помещение без цитрусового одеколона, букета роз и этого чертового листочка. Я все также садился на диван и играл песни Земфиры, Сплина, Арбениной и Чайфа, также ждал пока этот человек придет, встанет, оперевшись на дверной косяк, и будет слушать мою игру. Весь этот ритуал стал неотъемлемой частью жизни и я сам не заметил, как привязался к Лене.       Одним прекрасным днем, я решил чуть пораньше зайти в гримерку и поменять струны у гитары. Подойдя к залу, я увидел, что дверь была открыта. Зайдя, я заметил Леню, копошащегося возле стола и готовя букет роз.       -Привет-, робко сказал я, боясь напугать.       -Святая Мария! Ты меня напугал,-подскочил парень,-я не думал, что ты так рано придешь.       -Да вот хотел струны поменять,-замялся я,-прости, что испугал.       -Ничего,-улыбнулся Леня и его щеки немного покрылись румянцем.       -Садись, раз мы уж с тобой встретились. Я пока струны поменяю. Старшеклассник скромно присел на диван и улыбнулся, показывая, чтобы я сел рядом. Я не отказался и уселся вместе с ним. Пока я менял струны, парень наблюдал за моими руками и пальцами, как они разматывают струны, как продевают новые. Он так завороженно наблюдал, что я по-доброму усмехнулся. Вдруг, я почувствовал, как он аккуратно взял мою руку в свою и приложил к своим губам. Он целовал каждую костяшку с трепетом, будто боялся сломать. Потом, он подскочил, что-то пробормотал и ринулся к выходу, но я успел его ухватить за запястье. Притянув к себе, я посмотрел в эти бездонно-карие глаза и понял, что сейчас я совершу самый ужасно-прекрасный поступок в жизни. Еле дыша, я наклонился к его тонкой полоске губ и наши губы соединились. Я ничего не предпринимал, и он тоже, и в этом был плюс. Мы стояли посреди полупыльной гримерки и целовались, как шестиклассники, боясь каждого движения. Оторвавшись, Леня сглотнул и громко сказал:"Ненавижу тебя, Коваленко-каланча ты недоделанная!" В следующую секунду, я ощутил жаркий поцелуй на своих губах и теперь он не был робким. Полный страсти и возбуждения, как вулкан, который давно не извергался. И я с гордостью мог сказать, что это я разжег в нем это пламя.       Он дарил мне розы, которые пахли полынью. Он знал все мои песни и шевелил губами. Мы все также остались для всех простыми старшеклассниками, но для нас мы стали больше, и наверное хорошо, что людям этого не понять.