Единственная

Ино не могла отвести взгляда от своего отражения в зеркале. Девушка была просто невероятно хороша: тоненькая, стройная, как гибкая ива, с нежной белой кожей, присущей лишь цветущей юности. Волосы рассыпались по обнаженным плечам пепельно-золотистыми локонами, игриво обрамляя дышащее свежестью и юностью хорошенькое личико младшей Яманаки. Глаза большие, яркие, ясные, как небо в солнечный полдень, влажно сияют; румянец нежный природный – это под самой кожей пульсирует кровь, нагнетаемая ударами молодого, крепкого сердца. Девушка, казалось, трепетала на последней грани детства: семнадцать лет – уже почти расцвела, но еще в утренней росе. Сегодня девушка впервые надела «настоящее, взрослое» платье с довольно откровенным декольте, и это немного ее смущало, но в то же время придавало смелости. Она больше не маленькая девочка, которая вызывает лишь детское умиление, теперь она настоящая светская дама, приковывающая внимание всей общественности и сводящая мужчин с ума одним только поворотом головы. Подумав об этом, Ино глупо захихикала, но вспомнив, что теперь она взрослая, тут же прекратила. Платье, в которое облачена блондинка, невероятно красиво. Цвета лазури, в тон льдисто-голубым глазам белокурой принцессы. Оно сшито из плотного атласа, почти белого цвета, но в его складках при малейшем движении играли то бледно-голубые, то нежно-розовые отблески, неуловимые, как цвет зари. Корсаж, с короткими оборками на талии, был обшит розами. Декольте было отделано кружевами, закрывающими шею со спины до затылка и обрамляющими ее как драгоценность. В этом волшебном платье Ино казалась сказочным существом. Ее молочно-белая кожа как бы излучала свет. Можно было подумать, что она будто светится изнутри. В дверь, ведущую в покои этой юной особы, негромко постучали и, услышав в ответ звонкое «Войдите!», в комнату дочери вошел Яманака Иноичи. Господин Иноичи – высокий, статный мужчина с широкими плечами, но двигающийся при этом с грацией танцора. Широкие скулы и волевой подбородок очень хорошо сочетались с бледно-зелеными глазами и длинными светлыми волосами, связанными в хвост. В честь дня рождения дочери мужчина тоже принарядился. Он был одет в атласный камзол цвета слоновой кости, с жабо, украшенным маленькими жемчужинами. Взглянув на свою так быстро повзрослевшую дочь, в которой последние десять лет заключался смысл его существования, мужчина испытал странную смесь гордости за свою красивую дочь и горечи от осознания того, что скоро его ангела заберет какой-нибудь наглый юнец, недостойный даже мизинца на ее ноге. От подобных безрадостных мыслей его отвлек оживленный голос сияющей принцессы. - Папочка! – Ино звонко рассмеялась, касаясь кончиками пальцев широкой юбки своего бального платья. – Смотри, смотри! – прощебетала она и начала кружиться вокруг своей оси. Великолепная ткань мягко развевалась в такт быстрым движениям девушки. Тончайшие переливы бледно-голубого и нежно-розового оттенков смешивались в одну чарующую картину восхитительно прекрасного холодного зимнего утра. - Разве оно не чудесно? – спросила она, чуть задыхаясь после кружения на одном месте, будучи при этом затянутой в тугой корсет. - Оно восхитительно, - ответил отец. На губах Ино расцвела открытая счастливая улыбка, присущая только детям. Улыбка, в которой не скрывается какой-то тайный смысл. Эта улыбка просто кричит: «Пожалуйста, посмотрите на меня! Разве я не чудо как хороша?!». - Да это платье прекрасно, - Иноичи одобрительно кивнул, а затем, чуть прищурив глаза, устремил на девушку задумчивый взгляд. – Но кое-чего, кажется, не хватает… На его губах мелькнула легкая усмешка, когда Ино в мгновение ока подлетела к зеркалу, пытаясь определить, что же она забыла надеть. Наблюдая за тем, как на чистом личике сменяют друг друга различные эмоции, начиная от непонимания и сосредоточенности и заканчивая недоумением и разочарованием, Иноичи не сдержался и громко расхохотался. Ино тут же обернулась и бросила на отца недоуменный и гневный взгляд, говорящий «Что здесь смешного?». - Прости меня, - проговорил он, смиренно опуская голову в знак покаяния. – Этого у тебя нет, но зато есть у меня. Иноичи раскрыл перед дочерью широкий плоский футляр. На подставке из черного бархата покоилось изящное ожерелье из трех нитей жемчуга. - Оно принадлежало твоей матери, - тихим голосом произнес мужчина. – Перед смертью она попросила меня передать его тебе в семнадцатый день рождения. В голубых глазах заблестели слезы, когда Ино осторожно прикоснулась к гладкой поверхности жемчужин. - Это лучший подарок, который можно было бы только сделать. *** Ино, прогуливаясь в толпе нарядных гостей и изредка присоединяясь к разговорам, улучила момент и передала беседующему с группой юношей лет двадцати Гааре записку, в которой назначала красноволосому свидание. Жду в оранжерее через пять минут! Собаку-но, пробежав глазами содержание записки, спрятал ее в карман и, извинившись перед своими собеседниками, отправился в сторону оранжереи, где несколько минут назад скрылась голубоглазая именинница. Гаара без труда нашел оранжерею и, войдя туда, просто обомлел. Ему показалось, что он попал в какое-то сказочное королевство. Выхваченные пламенем свечей, растения выглядели фантастично и создавали непередаваемую загадочную и романтичную атмосферу. В воздухе стоял сладкий запах цветов, сводящий с ума, а где-то поблизости пряталась невероятно привлекательная именинница, назначившая ему свидание. Напрягая слух, Гаара попытался найти затаившуюся принцессу по звуку. Закрыв глаза и полностью сосредоточившись на звуках, юноша наконец услышал то, что хотел: сбивчивое девичье дыхание и шелест атласного платья. - Нашел, - прошептал он, обхватывая юную красавицу за тонкую талию. Она пахла вкуснее любых цветов, любых фруктов и ягод. Шелковые завитки волос щекотали его кожу, когда он привлек девушку ближе к себе. Ее хрупкое тело дрожало, но эта дрожь была вызвана не страхом, а волнением. Когда Ино обернулась и заглянула ему в глаза, Гаара замер. Он буквально утонул в этих огромных голубых озерах, в которых отражалось столько эмоций. В них было столько жизни и огня, что Гааре даже на миг показалось, что он сгорит в этом чистом голубом пламени. Ино с любопытством разглядывала Гаару, пряча лукавую улыбку за раскрытым веером. Ей нравился этот серьезный, загадочный юноша с пронзительным взглядом бирюзовых глаз. Она чувствовала, что он другой, ни капли не похожий на нее, но девушку тянуло к нему просто неимоверно. Он держал ее за руку, и в том месте, где он касался ее обнаженной кожи, она чувствовала пожар. Сердце колотилось как сумасшедшее, а нежные губы начало покалывать в сладком предвкушении. Девушка еще ни разу не целовалась и поэтому ужасно волновалась. На щеках заалел нежный румянец, а пухлые губы чуть приоткрылись. - Поцелуй меня, - неожиданно услышал Гаара. Не поверив своим ушам, он бросил вопросительный взгляд на блондинку, но та лишь прошептала, приподнявшись на носочки: - Прошу тебя. В мелодичном голосе появилась завораживающая хрипотца – результат волнения и легкого возбуждения. Красивая грудь, едва прикрытая тончайшим кружевом, высоко вздымалась из-за участившегося дыхания, а розовые губы призывно приоткрылись. Сопротивляться этому соблазнительному созданию у юноши не было ни сил, ни желания, и, сделав глубокий вздох, он, наконец, приник к вожделенным губам. *** Прижав пальцы к зацелованным губам, Ино радостно засмеялась. Кто бы мог подумать, что такой спокойный и невозмутимый человек, как Гаара, окажется таким страстным и темпераментным. Вспомнив события прошедшего вечера, девушка с головой накрылась одеялом, надеясь спастись от накатившего на нее смущения. Поцелуй был просто невероятным. Девушке казалось, что она или улетит или задохнется от новых, неизведанных ранее эмоций. Ее кожа стала невероятно чувствительной: стоило Гааре к ней прикоснуться, как ее тут же бросало в дрожь. Ино неистово покраснела, вспомнив, как сильно она прижалась к нему, как злилась на свое платье и его камзол, что не давали им быть еще ближе. Как ныла ее грудь с затвердевшими от возбуждения сосками, требуя ласки; как между ногами вспыхнул пожар, когда его губы скользнули по шее к жилке, под которой бешено бился пульс. Как с ее губ сорвался абсолютно непозволительный для хорошо воспитанной девушки стон. «Это было неприлично, настоящие леди так себя не ведут, но, боже мой, как же это было хорошо!» - мечтательно подумала девушка, обхватив себя руками за плечи. Оторвал девушку от сладостных мечтаний невообразимый грохот и звон разбитого стекла. Звуки, ознаменовавшие конец безмятежного детства.