Валентинка

В баре было немноголюдно. Какая-то местная группка наигрывала идни-рок на своих дешевых, но явно любимых инструментах. Бармен, а точнее девушка, плоская как доска, но с круглыми голубыми глазами, лениво протирала пивные бокалы и выстраивала их в ровные ряды, дно кверху, подпевая незатейливым мотивчикам.  — Вы явно не из наших краев? — она прищурилась, разглядывая лицо незнакомца.  — Вы местный шериф? — мужчина изогнул бровь и отхлебнул дешевого, но на удивление славного пива из бокала.  — Я фигура здесь более влиятельная, чем шериф, — она поставила очередной бокал дно вверх и хитро улыбнулась, — видите ли, располагаю большей информацией.  — Власть опьянеет, не поддавайтесь ей, — он тоже сдержанно улыбнулся и откинул отросшие пряди с глаз. Девушка кивнула и поджала тонкие губы. Она явно не была заинтересована во флирте с ним, просто её любопытство брало верх. Скорее она сканировала его, прикидывала, сколько может стоить серьга с камнем в ухе и браслет на левом запястье, а так же пыталась определить, откуда он. Внимательная девочка, ничего не скажешь.  — Откуда вы? — она прекратила натирать бокалы, и уперлась руками в столешницу барной стойки, на которой держала весь свой подручный инвентарь.  — Издалека. Она кивнула. Бар был выдержан в лучших традициях провинциальных забегаловок. Зал был вылизан до блеска, подошва не прилипала к полу, а в воздухе витал лишь запах пива и чипсов. Разве что туалеты по провинциальному были грязными, обклеены всякими дорожными наклейками, которое идиоты-водители лепили на капоты своих машин. Саске посмотрел на экран своего телефона. Время тянулось медленно, как будто кто-то переливал из одной чашки в другую мед, тягучий и засахарившейся, он едва скатывался крупными, янтарными каплями с края и стекал по стенке, только через несколько мгновений касаясь дна.  — Ждете кого-то? Подружку? — бармен снова прищурилась, но на этот раз в ее глазах блестели искорки, которые бывают у всех женщин, почувствовавших запах любовной истории. Учиха хмыкнул, облизнув губы. В бокале быстро и живо поднимались пузырьки, достигая кромки пены, они лопались и исчезали, чтобы уступить место новым. - Нет, разве я похож на человека, ждущего девушку? — он наклонил голову вбок, разглядывая, как девица вновь схватила тряпку и принялась натирать на этот раз уже столешницу.  — Вы похожи на человека, который просто так в такие отдаленные городки не приезжает. Очевидно, вы состоятельны, хотя и молоды. Возможно, семейный бизнес. И приехали вы сюда не на машине, а пришли пешком. Явно остановились где-то не далеко, не исключено, что в мотеле «У Беллы», а еще у вас есть шрам над левым глазом. Вероятно, в свое время были тем еще негодником, — она переложила тряпку в другую руку и поддалась вперед, чтобы дотянуться до края раздачи. По ее спине и забегая на ключицу, растекался сине-черный цветок, явно старая татуировка.  — Вы точно не шериф? — Саске улыбнулся. Она покачала головой.  — Как и вам, мне досталось семейное дело.  — Этот бар?  — Откуда столько пренебрежения в голосе? Знаете, все лучше, чем скитаться по свету, — она отбросила тряпку и сдула прядь с лица. — Меня Ино зовут.  — Очень приятно, Ино. И почему вы в такой день и без пары? — он снова отхлебнул пива.  — А вы? — она улыбнулась. Саске покачал головой. Девчонка явно была проницательной, и ему это не нравилось. Ему с самого начала не нравился этот городок. Слишком маленький, слишком тихий. В таких захолустьях все знали друг про друга все. Если кто-то рождался или умирал, город узнавал об этом в течение часа — в век на самых передовых технологий, сейчас же, с появлением высокоскоростного интернета все сплетни разлетались так же быстро, как секундная стрелка делает полный друг на механических часах.  — Вы ведь приехали сюда из-за убийств, верно? — Ино сложила руки на груди и прищурилась.  — Убийств? — он выгнул бровь. - Да, тех что случилось около месяца назад. Ну, первое тогда случилось, — ее глаза внимательно следили за реакцией на его лице. Кажется, она что-то заметила и уже собиралась сказать об этом, как дверь в бар распахнулась, и потянуло прохладным февральским воздухом и запахом дождя.  — Ты просто невероятная стерва, Сак. Самая невероятная стерва, просто невыносимая, — парень, в теплой куртке, подбитой мехом, ввалился в помещение, за ним, стуча каблуками, вошла высокая девушка. Она быстро оглядела бар, зацепившись взглядом на Саске, который лишь оглянулся на них, заинтересованный происходящим.  — Ваши друзья? — Ино откинула со лба длинную челку.  — Разве? — он опустил взгляд в свой бокал с пивом и фыркнул. Парочка села рядом. От девушки тянуло цветочными духами. На ней была розовая удлиненная куртка, массивные ботинки с розовыми шнурками и рванные голубые джинсы. Она жевала жвачку, периодически надувая из нее большие розовые пузыри.  — Самбука есть? — она постучала ладонью с длинными пальцами и еще более длинными и хищными ногтями по столешнице. Ино удивленно моргнула.  — Самбука?  — Именно. Такая штука, делается из аниса, — девица закатила ярко подведенные черным глаза.  — Я посмотрю на складе, — Ино нахмурилась.  — Будьте так любезны, — девушка кивнула, запустив пятерню в свои розовые волосы, закидывая их назад. Когда Ино скрылась за дверью, ведущей в служебное помещение, девушка спрыгнула с высокого барного стула и подошла к Саске.  — Время идет, а ты не меняешься, — она прищурилась и улыбнулась.  — Как и ты, — он кивнул парню, по-прежнему сидящему на стуле и разглядывающему его со стороны. — Теперь у тебя в собачонках Киба?  — Киба мой друг, и он получше некоторых. Не бросит, — она вновь щелкнула пузырем из жвачки. — Как всегда, в день всех влюбленных у вас свидание?  — Романтично, не правда ли? — Саске скривился, отпив еще пива.  — Почему здесь? Почему не где-то в другом месте? Ты тут чужак, о тебе уже пошли слухи, а это не хорошо, если альянс узнает, — она замолчала.  — Вы поэтому здесь? Следите за мной, чтобы я не натворил делов? Или пришли зачистить за нами? — его черные глаза хитро сверкнули в полумраке бара. Девушка закатила глаза.  — Они послали Хьюгу и ее братца, сам понимаешь, чем это чревато, если она узнает, с кем ты тут на свиданки бегаешь. Учиха усмехнулся. Сакура хоть и была жуткой стервой, просто отборнейшей тварью, но она никогда не совала своего идеального, хорошенького носика в чужие дела. Ходили слухи, что она путалась и с вампирами и с оборотнями, даже поговорили о романе с каким-то ведьмаком в северных краях страны, но она всегда оставалось невозмутимой. Хотя короткое время, когда Саске и Харуно были напарниками, показало Сакуру с другой стороны: невероятной транжирой, инфантильной и ранимой девчонкой с целым набором комплексов, которые она таскала в себе.  — Что-нибудь слышно из верхов? — Саске прикусил губу. Харуно вздохнула и махнула Кибе рукой, тот послушно сполз со стула.  — Выйдем, я думаю, что нам следует поговорить об этом в другом месте. Эта девица меня смущает, — она бросила на раздачу несколько купюр, явно превышающих стоимость и пива и самбуки, и направилась к выходу. На улице было темно, что дальше своего собственного носа было невозможно ничего разобрать. Дул легкий ветер, в котором уже чувствовалось явно приближение весны. Такой воздух бывает только в конце марта — начале апреля в местах, где родился Саске: еще холодный, но уже со сладкими нотками первых цветов, показавших свои бутончики над поверхностью черной, промерзлой земли. Киба щелкнул кнопкой и вдалеке пикнула сигнализация. Сакура направилась на звук.  — Я слышала, о чем говорит Цунаде. Они ищут его, но не там, где нужно. Вы хорошенько сбили их со следа в прошлом году, хотя она подозревает тебя, — Харуно бросила на Саске короткий, но многозначительный взгляд.  — У них нет доказательств.  — Зато у них есть подозрения. Ты предатель, Саске. Ты стал им, когда бросил нас, и даже сейчас, когда тебя простили и вернули в строй, ты все равно остаешься клейменым этим словом. Ты предатель, — она открыла дверцу старенькой Хонды и скользнула на заднее сидение, Саске сел рядом.  — А он? — Киба завел мотор и включил фары. Сакура постучала по сидению водителя, Киба, порылся в бардачке и выудил из кучи хлама, фантиков и бумажек, золотой портсигар.  — Ты сам знаешь, что ему простят все, — она облизнула губы и открыла окно. Взяв у Кибы портсигар, она повернулась к Саске и, нахмурившись, спросила: — зажигалка есть? Саске протянул ей зажигалку, которую всегда носил с собой, хотя давно уже бросил курить. На дне зажигалки были выгравированы инициалы «У.Н».  — Цунаде любит этого засранца, он ей как сын, сам понимаешь, — она достала сигарету, у которой даже фильтр был окрашен в розовый цвет, захлопнула портсигар и постучала срезом по нему. — Ему простят даже это, — она закурила.  — Они знают? — Саске втянул воздух, готовый к положительному ответу, но Сакура покачала головой, выпуская серый дым в открытое окно.  — Ничего они не знают, Учиха. Зато догадок и домыслов у них множество. Киба выехал с парковки и направил машину по дороге, ведущей за черту города. По обочинам город низко наклонив свои ветки, росли деревья. Тускло горели дорожные фонари, выхватывая желтым, больным светом отдельные участник дороги. Попадая в них, весь салон окрашивался в грязный цвет, вычерчивая профили людей. Один хищный, суровый, смотрящий только вперед, другой — женский, тонкий и задумчивый, со сжатой сигаретой между полных губ и третий — четкий и резкий, с тяжелыми чертами, которые от мыслей, становились еще более тяжелыми и острыми. Минут через пятнадцать, Киба свернул с асфальтированного шоссе в лес, направившись по размытой дождями дороге.  — Скажи мне, — Сакура грызла ноготь на большом пальце. — Почему именно день Святого Валентина? Учиха закатил глаза. - Нет, ну серьезно. Почему не Хеллуин или там Рождество? Почему день Всех Влюбленных? Вам нравится трахаться романтично? — она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. - Да, Сак, именно так. Я обожаю слизывать сливки с его сосков и кормить его клубникой, цитируя слащавые фразочки из «Сумерек», — Учиха многозначительно поднял брови и Харуно, наконец, расслабилась, засмеявшись.  — На самом деле это полное – фу. Больше не посвящай меня в это, иначе я прекращу прикрывать твою голубую задницу. Саске кивнул и слабо улыбнулся. Через несколько минут свет фар выхватил из темноты маленькое хлипкое строение, бывшее некогда домиком егеря. Крыша прогнила и пропускала вовнутрь воду в периоды дождей, а стены и пол подточили крысы, вечные завсегдаи таких брошенок. Киба заглушил мотор и выключил фары. Все замерло в вязкой тишине, нарушаемой лишь дыханием товарищей.  — Все в лучших традициях Стефани Майер? — Харуно усмехнулась и распахнула свой портсигар, протянув ладонь к Саске. Тот вложил во влажную ладонь зажигалку, не сводя взгляда с хижины.  — Скорее Стивена Кинга, — отозвался Киба, так же внимательно наблюдая за покосившейся постройкой. Сердце в груди Учихи билось тяжело, эхо отдавался каждый удар в ушах и висках. Он мог поклясться, что кто-то расплавил железо и залил его в полости органа, который теперь едва ли справлялся с работой, возложенной на него. Ему казалось, что этот тяжелый, ухающий звук, слышно даже крысам, прячущимся под отсыревшими половицами в доме. В горле стоял ком, а глаза жадно выхватывали из темноты косые очертания хлипкого строения.  Там, всего в нескольких метрах от него, в полной темноте, среди зловония гниющего дерева, крысиного помета и наверняка еще чего-нибудь разлагающегося, его ждало существо, которое Саске желал всем свои естеством.  — Я слышу, как встал твой член, — пробубнила Сакура, разгоняя по салону запах дорогих сигарет. — Иди уже. Мы прикроем, — она сунула руку в карман своей тошнотворно розовой куртки, и Саске понял, что это был пистолет, который она всегда носила с собой. Так же он помнил, что на запястье левой руки она носит серебряное распятье, а за резинкой тонких, кружевных трусиков у нее маленький складной нож, в носках массивных ботинок металлические вставки, которыми при желании можно разбить череп, а в рукопашном бою — Харуно равных не было в их выпуске. Ему не за что переживать. Они старые напарники, и когда-то давно он несколько раз трахнул ее, что вызывало в ней явно уважение к нему, а не привычную девичью ненависть. Саске кивнул ей и выскользнул из машины. До хижины было шагов тридцать, но они показались ему вечностью, которая истязала каждый его орган. Толкнув старую, рассохшуюся дверь, в нос ударил, как он предполагал, запах сырого дерева и крыс. В дальнем углу, где крыша еще была целой и даже почти не пропускала воду, стоял ветхий стол, сделанный грубо и явно наспех. На нем горела свеча в банке, озаряя все мягким светом и раскидывая на пол длинные тени. Тихо шуршали крысы, шевеля своими усами и длинными розовыми хвостами. Учиха осторожно прикрыл за собой дверь.  — Ты пахнешь сигаретами, которые курит Харуно, — голос словно заполнял все маленькое пространство, отведенное им. Саске сжал кулаки в карманах куртки. Тупая боль кольнула в сердце.  — Она и Киба ждут снаружи, прикрывают. Тень отделилась от стены, что была полностью погружена во мрак. Человек был чуть ниже Саске, но шире в плечах. У него была легкая пружинистая походка и взъерошенные волосы.  — Ты какой-то взвинченный? — знакомый прищур ярко-голубых глаз. Саске не мог сдержать тяжелого выдоха, который сорвался с его губ.  — Редкие встречи, ты знаешь, как они действуют на меня, — он прикусил губу. Наруто коснулся сухой и холодной ладонью его лица. У Узумаки всегда была смуглая кожа, даже сейчас, когда у всех, к кому теперь он принадлежал, кожа была мертвенно бледной, он оставался смуглым, будто неделями валялся на пляже.  — Ты что-то скрываешь, — Наруто смотрел на него прямо. В этом взгляде не было ни вызова, ни злости, только одно сплошное непонимание. Будто бы он что-то чувствовал, но никак не мог разобрать, в чем подвох: вроде бы его Саске, как обычно в этот день, но что-то было не так. И дело даже не в Сакуре или Кибе, которые никогда не смущали его. — А Харуно и Киба, они не зайдут? — он дернулся в сторону двери.  — Ты знаешь отношение Сакуры к этому. Наруто кивнул. Напряжение, которого между ними всегда хватало, теперь было столько, что можно было черпать его ложкой и жевать. Учиха чувствовал, что Наруто не доверяет ему, а Наруто чувствовал, что это не тот Учиха, которому он верил и которого любил.  — Где мои цветы и конфеты? — Узумаки широко и привычно улыбнулся, и Саске стало чуточку легче.  — Забыл в машине, но думаю, мы обойдемся без них, — он тоже улыбнулся, и по лицу Наруто скользнуло легкое замешательство. — Скучал?  — Каждую секунду, кроме тех, где убивал охотников, — юноша облизнул губы и усмехнулся.  — Предатель, — Учиха протянул к нему руку, Наруто прижался, как котенок, к ладони щекой и зажмурился. - Нет, меня простят. А вот тебя. Это пятно ты не смоешь ни чем, — он посмотрел на него, и в его взгляде было сожаление. — Прости. Я знаю, почему ты это сделал, но не понимаю, зачем ты поступил именно так. До сих пор не понимаю. Мы ведь могли решить это вместе и по-другому, тогда сейчас все было бы иначе… Учиха вздохнул. Узумаки легко чмокнул его в запястье, на котором болтался браслет с распятием.  — Давно ты его носишь? — он прищурился, разглядывая, как свет свечи падает на фигурку.  — Цунаде заставила. Они подозревают меня.  — Они всегда тебя подозревают, — Наруто фыркнул и отмахнулся от этого. Саске кивнул. Наруто же направился к столу, потушил свечу, погружая дом в манящую тьму. Учиха закрыл глаза. Сначала он не чувствовал и не слышал ничего, а потом пришло это. Прикосновение холодных, но мягких губ к шее, к скулам и, наконец, губам. Он скользнул ладонями по широким плечам Узумаки, затем по рукам, вспоминая каждый изгиб, каждый мускул и клеточку кожи, такую изученную и родную, и сердце больно защемило. Наруто отстранился и усмехнулся.  — И все-таки, где моя валентинка? Ответа не последовало, так как Саске был увлечен в более интересное занятие нежели, разговоры о Святом Валентине. Саске надел футболку и встряхнул головой. Секс с Узумаки всегда был чем-то сродни искусству — непонятным, но очаровательным и дорогим. Это заставляло его чувствовать себя едва ли не Создателем. Узумаки оттолкнулся от пола и привстал на локтях.  — С Днем Святого Валентина, Саске. Учиха обернулся. Наклонившись к лицу парня, он провел рукой по голой груди, останавливая руку там, где должно было биться сердце. Он коснулся губ Наруто, мягко, нежно, так, как обычно целуют тех, с кем прощаются навсегда, а потом резким ударом, он пронзил его грудину и сжал в руке холодное, липкое сердце. Узумаки всхлипнул и распахнул голубые, но потускневшие в миг глаза. Саске в последний раз легко коснулся приоткрытых губ и вырвал мертвый орган из ребер.  — Вот твоя валентинка, Наруто, — что-то горячие скатилось по щеке Учихи. Когда Саске вышел из хижины уже светало. Харуно сразу заметила, что с ним что-то не так. Глаза были красными, а лицо вдруг посерело и потеряло всю красоту, которой Учиха просто обожал сверкать на публике.  — Все в порядке? — она суетливо постучала по водительскому сиденью, задремавший Киба дернулся и принялся вытирать дорожку слюны в уголке рта. - Да, в полном. Наруто передавал вам привет и просил тебя бросить курить, — Сакура улыбнулась. — Поехали. Харуно кивнула. И протянула Саске руку, что-то сжимая в ладони.  — Ты забыл ее, когда уходил, — там была зажигалка с выгравированными на дне инициалами «У.Н». Учиха хмыкнул.  — Оставь себе.