I was born to tell you I love you

Secondhand Serenade – Your Call

На самом деле из-за того, что в последнее время встречи с Рёгой стали более редким явлением, в чем была виновата работа, отбиравшая у вокалистов уйму времени, долгожданное свидание Тсузуку желал провести с Рёгой в постели. Возможно, просто спя в обнимку, потому как усталость стала его вторым именем за последние несколько месяцев, да и вокалист Born, насколько он знал, мучился бессонницей уже не первую неделю. Но Рёга не позволил его планам осуществиться, заявив, что ведет его на романтическое свидание. — Не подумай лишнего, но мне кажется, что мы отдаляемся, общаясь так критически мало. Не помню, когда в последний раз мы разговаривали вживую, лениво целовались, не сжигаемые страстью, смеялись, напившись вина… Чередование работы и постели — это не для нас, верно? Ведь мы любим друг друга. Ну как можно было не согласиться с этими словами и отказаться от предложения Рёги вспомнить, как они проводили время, когда у них все только начиналось, когда для счастья достаточно было слышать родной голос совсем рядом возле себя и знать, что в любой момент можно прикоснуться к теплой руке любимого человека? Тогда они точно знали, какими отношениями себя связали. А что они имели теперь? Слова поддержки в электронном виде и возможность пару раз в месяц выпить вместе или смять простыни у кого-нибудь из них дома. Их чувства были слишком нежными для подобной жизни. — Конечно, — одними губами произнес в начале вечера Тсузуку, о чем позже ни на секунду не пожалел. Они вернулись в прежние времена — иначе происходящее объяснить и описать не выходило ни у одного из мужчин. Украшенная гирляндами и свечами уютная терраса ресторана под открытым небом, усыпанном звездами, наполовину опустошенная бутылка вина на деревянном столике, некрепкие, но надежные объятья, защищающие от прохладного осеннего ветра, неуклюжий медленный танец и незнакомая романтическая песня, перевести из которой Тсузуку смог только несколько строк припева. Остальные слова были не так уж важны, когда эти самые строки фальшиво старался напеть на ухо Тсузуку Рёга, едва ли не касаясь своими полными губами нежной коже на виске мужчины. — Я родился, чтобы сказать тебе, что люблю тебя, — шептал Рёга, зная, что тем самым вгоняет своего любимого в краску. «Я люблю тебя». Несмотря на то, что слова эти были чистой правдой, звучать они стали значительно реже между этими двумя. Тсузуку отвык их слышать и смущался теперь как впервые. Он прятал свое пылающее лицо, утыкаясь лбом в плечо Рёги, но тот все равно чувствовал жар, исходящий от тающего в его руках мужчины. Тсузуку был сонным, подвыпившим и смущенным. И рядом. Этих фактов было достаточно, чтобы родить в Рёге желание вновь и вновь признаваться в своих чувствах, напоминать о них, закреплять их с Тсузуку статус возлюбленных. Хотя бы на один вечер, но все должно было стать на свои места. Все должно было быть чудесно. И ведь было. — О чем ты фантазируешь? — продолжал напевать Рёга, покачиваясь на месте, и Тсузуку имел ответ на этот вопрос, озвучивать который было вовсе не обязательно. Он фантазировал о наполненной такими вот вечерами и песнями жизни, которой у них никогда не будет, поскольку у каждого из мужчин есть мечта, цель в жизни и любимое занятие, посредством которого эти мечты и цели становились реальностью. Их жизнь — это музыка. Они не могли пожертвовать ею ради своей любви, а значит, не могли видеться так и тогда, как и когда им желалось. Значит, не скоро они насытятся друг другом. И это даже хорошо. Если бы Рёга имел возможность заглянуть в глаза Тсузуку, он наверняка прочел бы в них все мысли любимого и улыбнулся бы тепло, но печально. Подобные мысли обязательно должны были посетить и его, если до сих пор этого не сделали, Тсузуку понимал это. Но он не хотел, чтобы Рёга грустил, какой бы неизбежной ни была его грусть. Приподнявшись на носочки, хотя и не был ниже ростом, он теснее прижался к телу любимого человека и потянулся к его губам, чтобы сорвать с них поцелуй со вкусом вина. Их жизни были в порядке, пока в них присутствовали те, кого хотелось целовать, даже если на это не всегда хватало времени и сил. Обычно первое и второе отнимала работа и страсть, которая всегда оказывалась сильнее нежности и тяги к романтике. Мужчины всегда оставались мужчинами. Даже состоя в близких отношениях с представителями собственного пола. — Останься со мной этой ночью, — шелест голоса Тсузуку, пропевшего последнюю строку вместо Рёги, донесся до слуха его любимого, и тот не сдержал вполне счастливой улыбки, ощущая, как руки, обившие его шею, смыкаются все крепче. Песня оборвалась, но объятия только начались, как и этот плавно перетекающий в ночь вечер, который запомнится надолго. После него последуют другие, совершенно скучные, лишенные романтики вечера, но будут они вполне счастливыми, ведь Рёга и Тсузуку будут помнить, кем друг другу приходятся и какое чувство пленило их много лет назад. Они будут дорожить каждой секундой, проведенной вместе… Ведь они любят друг друга. Ведь они были рождены, чтобы признаваться друг другу в этом. Своевременно. Умело. Искренне.