Звёзды

Ночь слишком быстро опускается на Сторибрук, словно спешит, боясь отдать своё место уставшему дню. Где-то вдали уже мерцают звёзды, привлекая к себе взгляд уставших серых глаз. Чуть позже, когда звёзды заполнят небо, а ночь окончательно поглотит город, этим глазам не будет дела до глупых огоньков. Каждый вечер происходило одно и то же, начиналось одинаково и заканчивалось, по сути своей, ничем. И Эмма ждала этого «ничего», будто только оно могло спасти её от одиночества, что шагало за ней по пятам с тех самых пор, как она приехала в Сторибрук. Оно поглощало, стирало в порошок, сжигало — уничтожало полностью. А потом приходила королева и одним взглядом возрождала Свон из пепла. Каждый раз. Изо дня в день. Из ночи в ночь. Эмма могла бы сказать, что это всего лишь коварный план, придуманный Миллс, дабы не позволить Генри оставить её. Она могла бы горячо спорить с этой женщиной, называя её стервой, глядя как гнев полыхает в карих глазах. Если бы не одно «но», которое каждый раз выбивало девушку из колеи. Реджина не требовала ничего взамен. Эмма снова сидела на подоконнике и смотрела на звёзды. Ей нравилось их еле заметное мерцание, нравилось то, что звёзды никогда не были одиноки. Стоило хотя бы одной из них засиять — к ней присоединялись остальные, создавая причудливую гирлянду. Эта гирлянда была похожа на жизнь, и Эмма каждый раз невольно усмехалась, ловя себя на этой ассоциации. Лёгкий холодок плыл по помещению. Ночь подгоняла месяц взбираться выше и выше, а звёзд становилось всё больше. А потом тёплые руки коснулись плеч. Реджина обнимала Эмму так, словно они уже много лет были вместе. То были те самые исцеляющие объятия, которые дарит мать ребёнку, чтобы успокоить его. Тёмные волосы касались бледной кожи, и Свон чувствовала до боли знакомый и приятный запах: терпкий, резкий, горький. Но, чёрт возьми, до безобразия желанный. Она чувствовала его и тогда, когда всё это началось. Когда королевские уста коснулись её щеки, переходя к губам, оставляя невесомый, неправильный, но нужный обеим поцелуй. Поцелуй длиною в несколько на удивление звёздных ночей. — Снова смотрите на огоньки, мисс Свон? — с усмешкой спрашивает Реджина, целуя девушку в висок. Приятное тепло разливается по телу, отчего Эмма невольно улыбается, поворачивая голову. — Как и всегда, — тихо отвечает она, прижимаясь затылком к груди Реджины и слегка прикрывая глаза. — Ты сегодня позже, чем обычно. — Появились неотложные дела, — Миллс устало вздыхает, будто стараясь отогнать дурные мысли прочь, и Свон понимает её, проводя рукой по щеке женщины. — Тебе стоит чаще заглядывать ко мне в Мэрию. — Как прикажете, Ваше Величество, — усмехнувшись, говорит Эмма и, наконец, целует свою королеву. Долго, смакуя каждую секунду, будто бы это их последний поцелуй. Рука Миллс касается шеи и медленно опускается ниже, вскоре оказавшись на талии. — Мы… Мы можем поговорить? — тихо интересуется Спаситель, роняя взгляд на пол. — Если ты этого хочешь. — Да, пожалуй, — вздох Эммы слишком тяжёлый, а улыбка слишком измученная, чтобы это не заметить. Реджина обеспокоенно глядит на девушку, даже не пытаясь скрыть тревоги — ей давно было плевать на всё и всех. Свон стоила тысячи Сторибруков. — Мне бы хотелось знать, куда это ведёт? Чем мы станем потом? Будет ли это «мы»? — Слишком много вопросов взволнованным голосом, слишком быстро. Но у Миллс всегда были ответы. — Это до безрассудного смешно, но я говорила, что люблю тебя? — Эмма качает головой и чувствует невесомое прикосновение на своих волосах. — Эмма, пойми, что тебе больше не нужно бояться одиночества. Генри с тобой, я… Я с тобой. А потом Реджина снова целует блондинку, прижимая её к себе. То тепло, которое исходит от Свон, заставляет Миллс задуматься о том, что они взаимоисцеляют друг друга: Эмма рассказывала истории о звёздах и созвездиях, а Реджина слушала, положив голову на сильное плечо. Значит ли это, что казавшаяся Реджине ранее глупостью истина Белоснежки — правда? Она не знала. Она лишь касалась тонких губ Спасителя, утопая в объятиях очередной спокойной ночи. Иногда она засыпала, слушая рассказы Эммы, а просыпаясь, всегда замечала, что девушка не двинулась с места, чтобы не беспокоить свою королеву. И сейчас, когда голова Свон покоилась на груди брюнетки, настала её очередь рассказывать истории. И тогда всё сдвинулось с места. Больше не было мимолётных ночей в полицейском участке и коротких поцелуев за ланчем. Больше не было коротких объятий и дежурных фраз. Две звезды сплелись в новую гирлянду. Они замерцали ярким светом, освещая себе дорогу в новую жизнь.