Возмездие

      - Ты допизделся, сука.       Дверь с грохотом распахнулась, и в спальню почти кубарем влетел Усачев, падая на кровать, лицом вниз. Илья тут же сел сверху, заводя его руки за спину, придавливая коленом и не давая возможности подняться или скинуть с себя.       - Иль…фя.. хфатит! - Было уже не смешно. Руки ломило, легкие сдавливало от упирающейся в спину острой коленки, ворс от покрывала лез в рот.       - Нет, Усачев. За все рано или поздно надо платить. И сегодня день возвращения всех твоих долгов. – Илья говорил спокойно, даже немного ласково, от чего у Руслана волосы на затылке зашевелились. Когда Мэд злился, то всегда бурно на все реагировал, махал руками, кидался вещами, матерился и вел себя абсолютно неадекватно. Но сейчас его злость переросла в странную, холодную и расчетливую жажду насилия. Он спокойно вытащил ремень из своих джинс, скрутил им запястья Руслана.       - Больно! Ты совсем поехал? – Ремень стягивал тонкую кожу, впиваясь в косточки и хрящи. Плечи ныли от неестественного положения, а ощущение полной беспомощности рождало животный ужас, заставляя голос срываться на истерику, а сердце биться с неимоверной скоростью. Илья молчал, а Руслан никак не мог изловчиться и повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза и заставить прекратить балаган.       Колено исчезло, и Усачев оказался лежащим на спине. Связанные руки впивались в позвоночник, он смотрел на Илью, закусывая дрожащие губы, пытаясь сделать грозный вид:       - Пошутили и хватит. Развяжи меня.       - Обязательно. После того, как проведу воспитательные работы.       - Какие еще работы?! – Руслан похолодел, видя, как Илья закатывает рукава рубашки, снимает браслет и аккуратно кладет его на прикроватную тумбочку. В голове стреляла одна единственная мысль: «Бежать». Попытка встать не удалась - Мэд припечатал ладонью к матрасу, быстро выдернул ремень из брюк, дернул пуговицу и молнию. – Илья, перестань!       Усачев заебал. Конкретно заебал выебываться каждый раз и думать, что ему все сойдет с рук. Не сегодня. Терпение закончилось. Мэд ухмыльнулся, легко пресекая любое сопротивление тела, дергающееся от каждого прикосновения. Усачев краснел, бледнел, пытался пнуть его ногами, Илья же, не обращая внимания, стянул ремнем щиколотки.       Руслан смотрел затравленно, налившимися от страха глазами и постоянно облизывал пересыхающие губы. Он боялся. Что хочет сделать с ним Илья, почему молчит? Почему игноририует?       - Илья… - губы дрожали так сильно, что он с трудом мог выговорить даже одно короткое слово, а голос был тонким и слабым.       - Не сцы, Усачев. Точно не убью. Только выпорю. В детстве тебя отец, видимо, мало сёк, раз такой пидарас вырос.       - Ты совсем ошалел?! - Руслан мотал головой, единственным, что мог сейчас контролировать, не обращая внимания на растрепавшиеся волосы. - Отпусти.       - Попал ты, Руслачев. Надо было заткнуться, когда я просил. - Мэд принялся методично расстегивать пуговицы на рубашке Усачева, игнорируя злые взгляды.       Страх немного отступил, по крайней мере, Руслан был уверен, что Илья не собирается устраивать расчлененку. На его место приходил гнев. Блогер дергал плечами, пытаясь помешать творившемуся беспределу, но все его усилия вызывали на лице Мэда лишь хитрую улыбку. Илья похлопал пытавшегося отвернуться Усачева по щеке, получив в ответ еще один гневный взгляд, а потом помог ему встать, и надавил на плечи.       - Давай, Русланка, на колени.       - С ума сошел?! - Руслан пытался стоять ровнее и не шататься, чему совершенно не способствовали затянутые ремнем щиколотки, и постоянно кренился в сторону постели, придерживаемый Ильей. – Иди нахрен!       - Сам напросился, - Мэд недобро улыбнулся на категоричный отказ и подставил легкую подножку, заставив Усачева брякнуться о жесткие полы коленками.       - Ты придурок, Илья! Отпусти! – Руслан еще раз попытался освободиться, дергая затекающими руками за спиной, но мучитель был нем к мольбам, сел на кровать, и потащил сопротивляющегося Руслана на себя, укладывая на колени животом. Рубашка распахнулась, он терся голым торсом о джинсы, еще не до конца понимая, что Мэддисон на полном серьезе собрался его выпороть, ровно до той поры, как задница почувствовала прохладу. Штаны с тихим шелестом упали на пол, брякнув телефоном в кармане о ковролин. К лицу прилила краска, уши горели от настолько смущающего, беспомощного положения, страх с новой силой охватил тело блогера, заставляя унижаться и просить остановиться. – Илья. Ну, правда, не смешно же. Шутка слишком затянулась. Давай закончим, и ты пошутишь по-другому, так как я уже привык?       Руслан пытался оглянуться, но не мог подняться, удерживаемый Мэддисоном, который давил левой рукой между лопаток. Правая же опустилась на голый зад, и от неожиданного тепла большой ладони Усачев вздрогнул, боязливо сглатывая. Это ведь не по-настоящему? Илья просто решил жестко постебаться? Сейчас он скажет, что все это шутка, назовет Руслана маленьким ноющим педиком, развяжет и будет еще долго вспоминать инцидент.       - Ну, что? Готов к возмездию? – Рука все еще мягко водила по ягодицам, отчего Руслан немного расслабился, уже поверив в то, что все это шутка и пропустил реплику мимо ушей.       Илья, довольный отвлекающим маневром, резко отнял ладонь, и пока Усачев млел от ласки, размахнулся и звонко шлепнул по заднице. Руслан вскрикнул, больше от внезапности, чем от боли и дернулся, пытаясь вырваться, наконец, поняв, что шутки кончились.       - Ты! Мудак! Отпусти меня!       - Успокойся, Усачев. Это только начало, - протянул Мэд, огладил порозовевшую кожу и снова размахнулся.       В тишине комнаты раздался очередной звонкий шлепок. Руслан закусил губу и поджался, молча снося позор и боль. Все это было тупо, мерзко и до ужаса стыдно. Он ничего не мог сделать, скрученный по рукам и ногам, лишенный права решать. Полная и абсолютная беспомощность. Даже в школе, припечатанный к стенке группой гопников он верил, что представится возможность сбежать. Сейчас возможностей не было, вся власть в руках одного человека.       Ладонь снова ударила, вытеснив все мысли из головы, Усачев украдкой вздохнул, чувствуя, как горит зад, а горячая рука гладит красную кожу, успокаивая и жалея. Снова удар, Руслан вздрогнул, рвано вздохнул, боль стреляла в позвоночник, а внутри рождался огонь, раскаленной лавой растекался по венам, собираясь в комок внизу живота.       Еще. Усачев закусывал губы, лишь бы не стонать в голос от странной, будоражащей сознание смеси из боли и возбуждения, когда рука соприкасалась с кожей, мышцы напрягались, и он невольно терся о жесткие джинсы и замирал в ожидании. Ладонь в очередной раз мягко гладила, отдалялась и снова возвращалась, резко, хлестко, заставляя напряжение в животе пульсировать, выдыхать воздух из легких с шумом.       Мэд аккуратно провел пальцами по красным следам, чувствуя, как Усачев вздрагивал и тихо стонал, дышал тяжело и сам не замечал, как вжимался в его бедро, терся вставшим членом о джинсы и подставлялся под ладонь. Наказание превратилось в пытку для самого Ильи, наблюдавшего за тем, как Руслан сжимал кулаки в момент удара и жалобно постанывал, подрагивая, словно осенний лист на ветру, приглашая алой приподнятой задницей.       Ладонь прошлась между ягодиц, задевая сжимающиеся мышцы, Усачев снова дернулся и шумно втянул воздух, начиная хныкать:       - Хватит, - дыхание перехватывало, всего этого было недостаточно, болела уже не только задница. Член ныл от неудовлетворенности, зажатый между животом и жесткими джинсами. Руслан терся о них, пытаясь хоть немного отпустить то напряжение, что завязалось тугим узлом в животе, а Мэддисон все никак не прекращал издеваться. – Пожалуйста…       Илья осторожно расстегнул ремень на ногах, потер затекшие и покрасневшие щиколотки, развязал руки и быстро стянул их впереди, пока Руслан не успел опомниться и все еще пребывал в прострации не отпускающего экстаза. Власть давала свои преимущества, будоражила сознание и возбуждала получше любых ласк. Усачев оказался на кровати, не понимая, что еще хочет от него явно сошедший с ума Мэддисон, но готов был ко всему, лишь бы он уже хоть что-нибудь со всем этим сделал. Член подрагивал, заставляя Руслана бесстыдно тереться о покрывало и хныкать, от того, что этого явно недостаточно.        - Тише-тише, - мягко протянул Илья, погладил вспотевшую спину, приподнимая Усачева за бедра, заставляя снова встать на колени. Он сам с трудом сдерживался, выдыхая через сжатые зубы, но отпускать жертву так быстро не собирался.       Ящик тумбочки открылся с тихим шелестящим звуком, Илья достал тюбик прозрачной смазки, клацнув крышкой, медленно смазывая пальцами сжимающееся кольцо мышц, слыша, как Усачев заскулил и замер, зажимая зубами покрывало.       Терпеть становилось невыносимо и больно, напряжение накапливалось, но не могло найти выход, сжимая внутренности в ком, заставляя с придыханием ждать очередной, доводящей до сумасшествия ласки, распаляющей и без того заведенного Руслана. Щелкнула пуговица, до слуха доносилось шуршание, Усачев в очередной раз замер, прикусывая губу почти до крови, только бы не начать умолять Илью поторопиться. Сейчас. Сейчас он, наконец-то, освободится от этого ненормального, лишающего контроля возбуждения. Гортанный стон вырвался непроизвольно, когда член прошелся между ягодиц, Руслан прогнулся, теряясь в пространстве и времени, подчиняясь только одной зудящей мысли, пытаясь насадиться на горячую головку, но Илья, хмыкнув, проигнорировал столь яркое проявление желания.       - Нет, - снова захныкал Усачев уже не обращая внимания на то, как все это выглядит со стороны, раздирая руками покрывало, - пожалуйста… пожалуйста… я больше не могу, Илья.       Мэд слышал, будто пьяный бред вперемешку со стонами, не переставая кайфовать от ощущения абсолютной власти, доминирования и вседозволенности. Сейчас никакие рекламщики, Дозеры, Спунтеймеры не смогут вмешаться и забрать себе то, что по праву принадлежит Илье. Только с ним Руслан показывает такое лицо, красное от переполняющего возбуждения, почти плачущее, только сейчас он умоляет, поправ собственную гордость. Он вошел резко и сразу на всю длину, пытаясь поймать звезды, вспыхивающие перед глазами. Усачев дышал тяжело и громко, уже не сдерживая голоса, почти кричал, умоляя не останавливаться, двигался в такт, не обращая внимания на ноющий от ударов о бедра зад.       Их хватило ненадолго, Руслан всего через пару толчков забился в оргазме, кусая собственную руку, чтобы не кричать слишком громко, чувствуя, как Илья подается в последний раз, сильнее и жестче, сжимая до синяков многострадальные бедра, дышит также рвано, как сам Руслан, а потом падает рядом, вытирая пот со лба.       Сердце стучало настолько сильно и гулко, что заглушало своим шумом любые мысли, в голове царил хаос пустоты. Усачев даже пошевелиться не мог от усталости, брякнувшись на бок. Илья развязал руки, откинув ремень на пол и притянул к себе совершенно вялого и несопротивляющегося блогера. Поправил прилипшую ко лбу челку, о которой питерский интеллигент совершенно забыл в порыве и накрыл обоих валяющимся с края пледом.       Утром Усачев явно будет не в духе, начнет жаловаться на больную задницу, скорее всего, обидится и начнет воротить нос от попыток Мэда к примирению, сбежит к своим дружкам – конченным уебкам и будет игнорировать звонки и сообщения, доводя до тряски пидорским поведением. Но это будет только завтра, а сейчас Руслан сопел, доверчиво уткнувшись носом в ключицу, и сжимал во сне руку Ильи, будто боялся, что они разъединятся.