Ты меня бесишь

POV Карл Я был прав. Утро в Александрии начинается с девяти пар глаз, которые в ожидании уставились на Иисуса. Два взгляда, мой и Дэрила, как свидетели вчерашней сцены, выражают особое нетерпение. Пауза тянется. - Хорошо-хорошо. - Иисус бьет ладонями по столу и отзывается как-то загнанно, будто перебрал все способы спасения и не нашел подходящего. Я вижу, как парень нервничает, что, кстати, ему совсем не свойственно. - Я знаю Рича, мы когда-то были приятелями. Да, мы вчера сцепились, - он указывает пальцем на свое лицо, украшенное едва подсохшими ссадинами, - но это не относится ни к вам, ни к Александрии, это личное, и я не готов обсуждать это с кем-то. - Он обводит взглядом всех присутствующих и замолкает. - Ты знал, что он спаситель? - Замечая состояние Иисуса, без лишнего давления интересуется Кэрол. - Нет. - Холодно отрезает парень и бросает на женщину острый взгляд. Ему неприятно, что в один момент все мы стали сомневаться в нем. - Не хочешь говорить о вашем общем прошлом - я могу понять. Тогда расскажи нам о нем, как о человеке. - Напряжение в комнате нарастает стремительно, и отец пытается сосредоточить Иисуса не на обвинении, а на возможности нам помочь. - Он, - парень задумывается, подбирая слова, и создает новую паузу, - хороший боец, хитрый, умный. Вообще-то, я удивляюсь тому, что Рич может быть спасителем. Насколько я знаю, в боевых единицах Нигана преобладают сильные и, будем честны, туповатые ребята. Рич не такой. Если в армии у спасителей есть хотя бы парочка таких парней, то противостоять ему становится в разы сложнее. - Что еще? - Чувствуя, что парень немного расслабился, отец звучит уже более напористо. У меня нет вопросов к Иисусу, я даже с трудом улавливаю содержание допроса, а далее и вовсе отключаюсь от реальности. С отсутствующим видом наблюдаю, как шевелятся губы Гленна, Мишонн, Абрахама и других, продолжая думать о своем. Из-за Рича я почти не спал этой ночью. Со вчерашнего вечера в моей голове на повторе воспроизводится только одна мысль: Рон спал со спасителем. Рон, знал он или нет, любит его, а Рич, будучи спасителем, сразу же пошел к Рону и обнимал его, и целовал. Я не могу объяснить свои чувства, сформулировать свои мысли обо всем этом в осознанные предложения, но я точно знаю, что это рвет меня на части. - Я не знаю, я не настолько близко знаком с ним. - Иисус закрывается, скрестив руки на груди, и смотрит вниз, игнорируя всех. От этого вскрика я возвращаюсь ко всем, пару раз моргаю, принимая задумчивый вид. Да что со мной не так? Надо срочно вернуть себе контроль. "Я не настолько близко знаком с ним" - эхом гремит в моей голове. - Я знаю, как все выяснить, скоро буду. - Суетливо поднимаюсь со своего места и иду к выходу. Я знаю того, кто знаком с этим мудаком ближе некуда, и он мне все расскажет. - Карл, ты куда? - Вслед слышу вопрос отца, но не придаю значения. - Карл. *** Рон встречает меня безрадостно: он резко открывает дверь, обнаружив за ней меня, закатывает глаза в смысле "а, это всего лишь ты" и уходит вглубь дома. Такой прием оставляет мне свободу действий: оскорбиться и уйти или войти и проявить настойчивость. К черту эти глупости, я по делу пришел и поведу себя нормально. - Рон, у меня к тебе парочка вопросов. - Я вхожу, закрывая двери, иду за парнем в его кухню и жду, когда он повернется ко мне лицом. - Что? - После вчерашней ссоры Рон пытается быть со мной холодным, но мне сейчас плевать. - Ты должен рассказать мне о Риче. - Не вижу смысла тянуть и спокойно ставлю его перед фактом. - С чего ты решил, что я захочу разговаривать с тобой о нем? - Откровенно издеваясь, он вопросительно приподнимает брови, но сохраняет холод в голосе. Хотя бы не отрицает правду и не включает дурака, для начала неплохо. - Ты не захочешь, но тебе придется. - Мой взгляд крайне красноречив, и он его понимает: не стоит заставлять меня нервничать, я все равно получу то, что мне нужно. - Пошел ты. - Рон хмурится и на всякий случай отходит на шаг. - Он - мое личное дело, и я не стану обсуждать его, особенно с тобой. - Начинай. - Все с тем же видом игнорирую первый на сегодня всплеск его эмоций. - А то что? - Оживленно парирует он. - Тебе не понравится это «что». - Медленно достаю пистолет и наставляю его на светлую голову. Лицо Рона мгновенно меняется, будто он что-то понял, и это открытие оказалось неприятным. - Ты забыл правило - не целиться в своих? - Как можно беззаботнее выдает он, но теперь голос звучит взволнованно. - Пока ты больше похож на предателя, а предатель - это не свой. - Крепче сжимая оружие, напираю я. - Карл. - Выдыхает он. - Говори. - Я делаю несколько шагов к нему. - Не буду. - С новым вызовом замечает парень. - Зачем Рич пришел в Александрию? - Не поддаюсь на его провокацию. - Так дело в Александрии. - Как-то грустно хмыкнув, замечает Рон. - Не можешь поверить, что я могу значить для кого-то больше, чем жалкий кусок земли? - Он бросает на меня ядовитый взгляд. - Отъебись, Карл, я тебе ни за что его не сдам. Только не Рича. - Парень резко разворачивается и собирается сбежать от меня, он игнорирует мой пистолет и быстро идет в сторону лестницы на второй этаж. Я реагирую сразу же. Мне нужно не так много времени, чтобы нагнать его. Толкаю Рона к стене, грубо разворачиваю к себе лицом и плотно припечатываю его к опоре своим телом. Приставляю к его виску пистолет. - Карл, пожалуйста. - Вновь ровно говорит он и раздраженно пытается оттолкнуть меня, но я прилагаю все силы, чтобы остаться на месте и готов поспорить, что чувствую своей грудью, как в его колотится сердце. - Я должен знать, что он тебе рассказал? Или, может быть, ты успел рассказать ему что-то о нас? - Он продолжает попытки извернуться и хмурится, но я ловко сдерживаю его. - Все может быть, но ты зря тратишь время. - Мы встречаемся взглядами. - Я тебе ничего не скажу. - Почему? - Можно сказать, что мягко спрашиваю я. - Потому что Рич лучше тебя, он умеет доверять, а я не буду пренебрегать его доверием. Ты не делаешь ничего, чтобы мне захотелось отказаться от него ради тебя. - Рон смотрит мне в глаза и равнодушно говорит все это. Похоже на ночной кошмар. Я чувствую, что мне тяжело сделать вдох. Меня переполняет злость, которую невозможно сдержать. Бью рукой с пистолетом в стену так, что Рон невольно сжимается и наконец-то прекращает вырываться, а я сильнее наваливаюсь на него, вжимая в ту же стену. Парень молчит, я наблюдаю за ним. Я просто подвисаю, рассматривая Рона. Он не хочет говорить со мной, не желает моего внимания, не пытается улыбаться или спорить со мной, его глаза не выражают ничего. Он ждет, что я поскорее отстану от него. Это шокирует меня, я привык, что Рон заинтересован во мне, неважно - ненависть это или стремление затащить меня в постель. Ричу не надо было приходить, мне не нравится, что он отбирает у меня Рона: мне неприятны мысли, что другой мужчина мог быть близок с ним когда-то; противно представлять, что это могло случиться даже вчера; страшно понимать, что теперь он может получать то, что давно уже предназначается мне. Увлеченный своим осознанием, я не сразу понимаю, что моя свободная рука нагло скользит по чужому телу. Я должен доказать себе, что наша связь мне не показалась, что Рон сейчас неосторожно врет. Опускаю голову и ощущаю аромат его кожи, моя ладонь вторгается между стеной и спиной парня, решительно перемещаясь к ягодицам. Он чувствует мое дыхание на своей шее, и у него оно тоже учащается. Рон не может не отозваться. - Что ты делаешь? - Шепчет над моим ухом он. - Проверяю, что твое тело не совсем с тобой согласно. - Также тихо отвечаю ему и наслаждаюсь его теплом, меня успокаивает положение, где Рон в моей власти, где парень послушно принимает мои ласки, где я последний, чьи прикосновения он чувствует. - Убери пистолет. - Не совершая никакого встречного движения, безразличным тоном советует мне Рон. - Нет, разговор не окончен, я просто пытаюсь тебе кое-что напомнить. - Немного отстраняюсь и смотрю ему в глаза. - Ну, и хер с тобой. - Все тем же тоном быстро бурчит он и тут же прижимается к моим губам. От неожиданности я дергаюсь. Рон не ждет, что я оттолкну его, но, перестраховываясь, ладонями обхватывает мое лицо. Вообще-то, я пришел не за этим, я все еще злюсь на него, но отказаться от поцелуев с ним я не могу. Он сам приучил меня все сглаживать обычным человеческим теплом и прикосновениями. Я углубляю поцелуй. Дыхание сбивается, ласка дурманит, и моя рука не останавливается на достигнутом, пробираясь под одежду парня. Рон не возражает, наоборот, пользуется моей увлеченностью, и его ладони плывут по телу. В забывчивости я ловлю только легкие прикосновения на шее и ощущение тепла на груди. Разум возвращается ко мне и вопит, что у моего визита иная цель, только когда его красивые пальцы, минуя ремень и белье, обхватывают мой член. Я издаю стон прямо в поцелуй и пробую разорвать ласку. Однако Рон двигает рукой, вспышка разума тут же меркнет на фоне удовольствия. И я продолжаю целовать его. Я собираюсь подключить к ласкам вторую руку, но в ней пистолет. Все же разрываю наши губы, вижу хитрый блеск в его глазах и чувствую подтверждение этой хитрости у себя в штанах. Возбуждение с каждым мгновением все ближе. - Все еще хочешь разговаривать со мной? - Хватая жадные вдохи, дразнится он. - Если да, я могу остановиться. - Нет, лучше продолжи. – Похоже, что-то пошло не так, но я не хочу сдаваться. Я решаю, что пистолет у меня в руках очень даже кстати, пусть не считает, что победил меня. Уверенно тыкаю пистолетом ему в подбородок так, что он невольно приподнимает голову. - Прекратишь, когда я разрешу. Мне кажется, или его глаза раскрываются шире, и он вынужден подчиниться. Рон делает успехи в учебе, но совсем не привык быть под прицелом оружия. Наслаждаюсь его реакцией и артистично прикрываю глаза, облизываю губы, шумно выдыхаю, награждая каждый толчок в его руку. Позволяю ему еще несколько движений, а затем чувствую почти нестерпимое желание ускориться. - Хватит. - Мне приходится сглотнуть, чтобы голос звучал тверже. - Подними руки так, чтобы я их видел. - Когда его рука оставляет мой член, я упиваюсь его послушанием и с новым приказом делаю шаг назад, оставляя ему место для маневра. Рон приподнимает руки в сдающемся жесте. Я киваю и ухмыляюсь. - Развернись лицом к стене. - Убираю ствол от его кожи. Смерив меня тяжелым взглядом из-под ресниц, он не пытается отказать. Рон прекрасно понимает, чего я от него хочу. - Сначала сними футболку. - Замечаю ему прежде, чем он, развернувшись, коснется руками стены. Пара секунд, и футболка летит к нашим ногам. Рон упирается руками в стену и опускает голову, от чего по всей спине проступает соблазнительная дорожка позвонков. Мне безумно хочется потрогать их, но сначала я должен сделать кое-что еще. Я испытываю робость и волнение, когда мне остается несколько сантиметров до его паха: я боюсь понять, что поступаю неправильно, делаю Рону неприятно или пугаю его. Опуская руку, я ощущаю чувствительный и плотный клубок под его одеждой. Рону нравится. Каждый из нас издает шумный выдох - Рон благодарный и возбуждающий, а я расслабленный и теплый для его кожи на затылке. Мои пальцы с легкостью расстегивают его ширинку и пуговицу, с ремнем приходится повозиться. Оно того стоит. Обнажаю его бедра, и вид сзади становится еще более привлекательным. Продолжаю играть с ним и заменяю ласку губами, о которой мечтал, пистолетом. Дуло прохладное и грубое для тонкой и бархатной кожи, поэтому смотрится это очень сексуально. Я слышу, как учащенно от волнения дышит парень, как трепетно он вздрагивает, когда ствол спускается по линии позвоночника к ягодицам. В голове невольно возникают двусмысленные ассоциации и даже картинки. Несколько раз повторяю движение по ложбинке ягодиц на чужом теле пистолетом. Не забываю при этом дразнить легким нажимом, чтобы ощущения были наиболее контрастными. Заканчивая любоваться и сдерживая сладкую боль внизу живота, перемещаю оружие по пояснице и сворачиваю туда, где чувствительный лобок и желающая ласки плоть. Подаюсь вперед всем телом и не забываю игру пистолетом. Теперь я могу ощутить дрожь, которая охватывает Рона от опасной, но будоражащей ласки. Одно неосторожное движение, и я рискую убить или как минимум изуродовать самую очаровательную головную боль в моей жизни. Вместо ожидаемого направления, ствол двигается выше, из-за чего я ловлю вздох облегчения от Рона. С другой стороны обвиваю его тело рукой, прохожусь прикосновением от самого бедра и замираю кончиками пальцев на губах. - Слюни. - Держу пистолет у самого уха и шепчу, задевая губами мочку. - У меня наверху... - Сбивчиво начинает он. - Просто возьми в рот мои пальцы. - Я нахожусь под властью возбуждения и выбранного образа, поэтому фраза выходит дерзкой и звучит грубо. Скорее всего, в данной ситуации такой жест должен оскорбить Рона, но я тоже не был в восторге, когда мне в глаза он нахваливал Рича. Парень раскрывает губы и мягко тянет мои пальцы. Пока его язык скользит по загрубевшей коже, а горячий и влажный рот кажется мне уютным, где-то в углу сознания скребется ласкающая мою изначальную злость мысль о том, что наконец-то у Рона появилась уважительная причина для молчания. Спустя немного времени решительно высвобождаю свои пальцы из его губ. Медлю несколько секунд, а затем без предупреждения ввожу в Рона первый влажный палец. Парень дергается и задевает шеей пистолет, что заставляет его ощутить себя в ловушке. Я готовлю его, избегая нежности, но соблюдая аккуратность, при первой же возможности добавляю второй палец. Мои техничные движения Рону нравятся: он прогибается в спине, а все его мышцы активно отзываются на ласку. Я слышу его глубокое дыхание и в моменты, когда отвожу глаза, замечаю, как подрагивают от нетерпения и напряжения его пальцы, цепляясь за стену. Процесс откровенно затягивается: я вынужден кусать губы, так просто Рону ничего не получить; Рон же бессовестно подается навстречу мне, желая урвать немного больше, чем возможно. - Может, хватит уже? - Парень не выдерживает первым, а речь хорошо выражает состояние его томления. - Может, пора начать отвечать на мои вопросы? - Останавливаюсь и на мгновение приближаюсь к нему. - Даже не мечтай. - Удовлетворенно хмыкает он и сжимает мои пальцы гладкими стенками. Ничего не отвечаю, продолжаю дразнить осторожными движениями. Рон, конечно же, лучше меня понимает, что я не стану мучить его бесконечно, просто не выдержу. Он прав, я с трудом нахожу силы сдерживать себя хотя бы некоторое время. Рассматриваю его сверху вниз, любуюсь тем, как мои пальцы раз за разом утопают в его теле. Кожа Рона становится влажной от внутреннего жара, он издает мягкое неразборчивое мычание. Я срываюсь. Почти ничего не соображаю, когда свободной рукой расстегиваю джинсы и освобождаю свое возбуждение, в голове у меня бьется мысль о том, что я хочу этого податливого Рона. Распределяю естественную смазку по члену, ее будет мало, но я не могу думать об этом в продуктивном ключе. Парень в это время предвкушает мое действие и расставляет ноги чуть шире. Мое проникновение выходит порывистым. Рон издает звонкий в тишине дома стон, а я, наоборот, немею на несколько мгновений, бессмысленно приоткрыв губы. Опускаю руки на его бедра, не выпуская при этом пистолета, и притягиваю их к себе. Он покорно отступает и прогибается в спине, позволяя следующему проникновению быть еще глубже и приятнее. Я двигаюсь медленно, просто наслаждаюсь, как волнами сходят с меня последствия сдерживаемого возбуждения и как приятно из низа живота растекается по всему организму блаженство. Тело Рона благодарно принимает меня. Мне нравится близость с Роном, меня восхищает каждое мгновение, и каждое проникновение в его тело для меня особенный момент. - Быстрее. - Ему хотелось бы быть настойчивым и приказывать мне, но его тон просящий. - Я не тороплюсь, нам еще многое надо обсудить, - когда он доведен до предела, а я уже вполне контролирую себя с поправкой, что едва держусь на ногах от удовольствия, самое время напомнить ему, что скорость в этом случае зависит не от меня. - Наивный, - он сбивается на мягкий стон и, точно знаю, коварно ухмыляется, - мне нечего сказать тебе. Можно было бы сорваться, но я доведу эту игру до конца. Продолжаю размеренные толчки бедрами, пока еще способен, и разрешаю себе очередное развлечение с пистолетом. Мои неровные, хаотичные ласки тяжелым стволом теперь очень волнуют Рона. Провожу дулом по каждой впадинке тела, от резных бедренных косточек до острых лопаток. Поднимаюсь им по затылку, путаюсь в волосах, минуя ухо, приближаюсь к виску. - Целуй его. - Скользящим движением подвожу пистолет к его щеке, но не касаюсь ее. Он с непониманием оглядывается на меня, и его губы оказываются в миллиметрах от моего оружия. В это мгновение он решительно настроен отказать мне. - Целуй. - Теперь мой тон уже приказной, я замираю в нем, ожидая подчинения. - Ненавижу тебя. - Испепеляя меня взглядом, заявляет он. Затем он сомневается еще несколько мгновений, а после прижимается губами к пистолету. Уголок его губ задевает мой палец, и я чувствую его горячее, частое дыхание. То, что я вижу, нагнетает мое возбуждение, а в голове вновь ликует идея, что Рон не сказал мне ничего только из-за того, что я занял его рот более важным делом. Приходится сдерживать себя, чтобы не выдать этого вслух. Зато не нужно больше тормозить свое влечение. Я возобновляю движения бедрами и увеличиваю частоту толчков. Заданный мной ритм выравнивается, и держаться в образе уже нереально. В тишине дома наше дыхание кажется мягким шумом, сбивающимся на редкие глухие стоны и звук столкновения влажных тел. Мы сливаемся в одно обезумевшее удовольствие. Я больше не ориентируюсь во времени и пространстве, пока не получаю желанный оргазм. Ноги не хотят меня держать, и я заваливаюсь вперед, накрывая собой Рона. Упираюсь руками в стену так, что часть наших пальцев переплетается, пытаюсь прийти в себя. Скоро тепло одной из рук парня исчезает, и он за пару минут сам доводит себя до финиша. *** Теперь, после всего, я начинаю чувствовать себя неловко рядом с Роном. Я понимаю, что он ничего не сказал мне о Риче, о связанных с ним событиях и уже не скажет, какой бы ни была мотивация. Меня это задевает. Я спешу привести себя в порядок, щелкаю предохранителем и убираю пистолет на свое место. Я бросаю взгляд на парня, который тоже суетится, пытаясь вернуть себе приличный вид. Мне стало только хуже, будто я попал в какой-то эмоциональный тупик. Наверное, нам стоило сначала все обсудить, помириться после вчерашнего и уже потом... Но пути назад нет. Боюсь, что теперь мы рискуем вообще не помириться. В доказательство этому, Рон выглядит каким-то совсем чужим и словно ждет от меня чего-то. А мне нечего ему сказать, чтобы не задеть, не сорваться, не испортить то, что сейчас и так испорчено. Я в данный момент совсем не объективен в том, что касается самого Рона и моего отношения к нему. Мне нужно время, чтобы успокоиться и все осмыслить, чтобы отвлечься и решить, как вести себя дальше. Еще несколько секунд я молча наблюдаю за парнем, который увлечен своим ремнем, и разворачиваюсь, собираясь уйти. - Ты даже не скажешь ничего? - Я почти успеваю дойти до дверей, когда меня догоняет его вопрос. - Что я могу сказать человеку, который защищает того, кто угрожает жизни всех его близких? - Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь к нему. - А как насчет того, чтобы сказать что-нибудь парню, с которым ты спишь? - Говорит свободно и эмоционально, а я поворачиваюсь, желая взглянуть на такого привычного Рона. Он резким движением застегивает ширинку и идет к большому столу в центре кухни. - Как насчет того, чтобы сказать что-нибудь парню, которого ты только что трахнул, размахивая пушкой и не спросив разрешения? - Не подумал, что... - Начинаю я и делаю несколько шагов обратно. Встаю так, что нас разделяет ширина стола, но точно напротив парня. - Не подумал? - Перебивает меня, на его лице проявляется сдавленная попытка усмехнуться. - Ты вообще когда-то думал, Карл? Обо мне думал? - Рон хватает со стола полотенце и, опустив взгляд к своим рукам, начинает вытирать оставшиеся кое-где влажные следы спермы. - Я не уверен. Ты думаешь о Хиллтопе, Спасителях, Александрии, жителях Александрии, Гленне, Джудит, ты, блядь, думаешь о своем отце и моей маме, ты думаешь обо всех, кроме меня. Хотя тебе стоило бы хоть раз подумать о том, кто реально нуждается, чтобы ты, мать твою, хоть иногда о нем думал. - То есть это ты считаешь достойным поводом, чтобы защищать бывшего ценой собственной жизни и похерить несколько месяцев отношений? - Происходит то, чего я хотел избежать: я начинаю срываться, сегодня я первым повышаю голос, чтобы он услышал меня. - Надо же, ты вдруг обнаружил, что у нас есть отношения. - Парень несдержанно фыркает, отбрасывает полотенце и упирается ладонями в столешницу. - Только я что-то их не наблюдаю, до меня долетает только то, что иногда ты на меня кричишь, иногда трахаешь, а потом встаешь и уходишь, ведь у тебя дела. Повезло только, что сегодня эти дела - мой бывший. Это больше напоминает нечто другое, а не отношения. - Он тоже выражается громко и сверлит меня взглядом. - У тебя, Карл, тупой талант - перекладывать свои промахи на других. Даже сейчас я виноват в том, что защищаю Рича, хотя в этом только твоя вина. - Да, я понял. Я всего лишь не тискаю тебя по углам и не вешаю тебе лапшу на уши. - Мои эмоции набирают обороты, и я уже не сдерживаюсь. - Именно. Ты пытаешься казаться лучше, чем ты есть, круче и взрослее. А я признаю, что я подросток и для меня важно, чтобы меня, как ты, блядь, выразился, тискали и говорили со мной. - Рон кричит так раздраженно, что забывает дышать и вынужден остановиться на вдох. - Может быть, лет через пятнадцать мне будет похер на подобное, но сейчас я в этом нуждаюсь. - Ну, да, действительно, у Рича таких проблем нет, - нервно бью ладонями по столешнице, вспоминая отвратительную сцену на крыльце. Улавливаю удивление в мимике парня и решаю пояснить, чтобы не спешил радоваться моему согласию: - да, я видел вас. - Да, Карл, да. В отличие от тебя, Рич не боится своих чувств, не боится признать меня, как своего парня, и имеет смелость напоминать мне о моей значимости. - Ожидаемого эффекта не происходит, Рон только сильнее раздражается. - Что-то я не заметил его интереса к тебе на протяжении последнего времени, Рон. Зато теперь оказывается, что несколько месяцев наших отношений не считаются, они ничто. - Мне все сложнее подобрать слова, и, пытаясь избавиться от избытка эмоций, я активно жестикулирую. - Не тебе судить, если ты не замечал и моих попыток начать нормальные отношения с тобой: Карл, давай проведем время вместе; Карл, ты можешь быть не настолько серьезен; Карл, мне нравится, когда ты приглашаешь меня на ужины. Да, до бесконечности можно продолжать. - Парень артистично передразнивает сам себя и пытается неспешно обойти стол, приближаясь ко мне. - Знаешь, получается, что ты выбираешь его из-за того, что я не понимаю ебучих намеков. - Я отражаю его шаги, и мы не сближаемся ни на миллиметр. - При этом ты не понимаешь, что Рич из спасителей, он пришел, когда Нигану понадобилось нас достать, и теперь использует тебя. Если здесь кто и наивный придурок, то точно не я. - Боже, Карл, как ты бесишь. - Рон едва дает мне закончить. - Знаешь, как я вижу, спасители не так уж плохи. Что-то я не заметил в Риче жестокости, не вижу с его приходом крови, убийств, выпущенных кишок, о которых ты тут всем рассказывал. Да что там, ему не нужен пистолет, чтобы переспать со мной, и не надо переступать через себя, чтобы назвать меня красивым или своим парнем. Спасители, оказалось, вполне миролюбивы. Обычные люди, живут, как все. Причем такого же я не могу сказать о тебе и твоей семье. Не находишь это странным? Может, все дело в вас? Сколько людей вы убили? Сколько спасителей вы убили? Как вы себя ведете? Да это вы кучка уродов, а не они. И не смей говорить о Риче что-то подобное. Это низко. Если ты не способен вести себя, как мужик, не значит, что надо поливать дерьмом других. - Поверить не могу, он пришел к тебе с конфетами, погладил по голове, и ты уже повелся. - Из-за его болтовни я никак не могу перебить его раньше времени и, как только я ловлю момент, тут же начинаю отвечать с особым напором. - Как легко ты забыл тех, кто умер в доме Дениз, на твоих глазах, от рук таких, как Рич. Ты просто не видел подавленный ужас в глазах людей Хиллтопа. Ты не видел, что он делал с Иисусом. Ты ничего не знаешь и ведешься на глупые слова, словно наивная девчонка. - Плевать, я больше не верю тебе и не хочу слушать. - Мне с трудом удается закончить свою мысль раньше, чем его красноречивый вид перейдет в слова. - Я знаю, что хотя бы не чувствую себя шлюхой рядом с ним. Пусть я буду наивной девчонкой, а ты просто завидуешь, что кому-то хватает смелости заявлять на меня свои права. - Прекрасно. - Мой голос не позволяет мне продолжить в том же запале, горло отказывается воспроизводить громкий звук, саднит и жалобно хрипит. - Извини, что не отношусь к тебе, как к вещи, на которую надо заявлять права и использовать. Привыкшие к нашим крикам стены воспринимают паузу с непониманием, и тишина кажется оглушающей. Буквально за секунды пелена бешенства разрушается. Мы смотрим друг другу в глаза и понимаем, что наговорили слишком много лишнего. Рон отводит взгляд первым, а я срываюсь с места. Мне надо уйти, немедленно. - Карл. - Удачно прохожу мимо парня, а он опять не готов к моему уходу. - Карл. - Игнорирую его и выхожу из дома. *** Свежий воздух помогает окончательно прийти в себя. Легче не становится. Отрезвление разума приносит противное и тяжелое ощущение в грудной клетке. Делаю несколько глубоких вдохов и пробую отвлечься на мысли о том, как я собирался продолжить сегодняшний день. Не помогает. Я иду по улице и бесконечно повторяю про себя фразу: "не думать о Роне, ни одной мысли о нем". Я сворачиваю на главную улицу и сразу же останавливаюсь... Рич. Забываю повторить свою мантру, и этого достаточно, чтобы голова стала неясной. Гленн, Дэрил, Иисус и отец, обступив его со всех сторон, ведут мужчину прямо на меня. Обращаю внимание, что руки Рича связаны. У меня внутри что-то обрывается. Я и до этого успел почувствовать себя разбитым, но почему-то я заключаю, что именно этот момент решает, буду ли я снова целым. Я знаю, что поступаю неправильно, но не могу контролировать себя. В руке появляется пистолет, и я уверенно иду вперед. Решительно направляю оружие на чужую голову и жду реакции. Вся компания останавливается. Рич смотрит на меня с удивлением. Да, таким злым ты меня еще не видел. - Карл, что происходит? - Гленн переводит взгляд с меня на мужчину и обратно. - Он во всем сознался, обещал организовать встречу с Ниганом. Попробуем договориться. - Папа делится своими успехами и явно уже строит планы, как удачно мы обменяем Рича на свою свободу. - Карл? - Кажется, Иисус точнее остальных улавливает напряжение и пробует вмешаться. - На колени. - Жестко обращаюсь к Ричу, который бросает на меня игривый взгляд, будто с нетерпением ожидает мой следующий ход. - Что ты делаешь? - Теперь уже и отец осознает всю остроту положения. Его это настораживает. Спаситель с интересом наблюдает за тем, как испытывает мое терпение бездействием. Он хмурится, потом его брови вопросительно приподнимаются, а потом он улыбается. - На колени. - Я шутить не намерен и повторяюсь ровно, не раздражаясь, а требуя. Мужчина поджимает губы и оглядывается на Рика, он же главный, задевает взглядом растерянного Гленна. Но они не знают, что происходит, и к немой просьбе унять меня не прислушиваются: Карл никогда не будет нападать на кого-то без повода. Еще несколько секунд ярого зрительного сопротивления между нами - я загнал его в ловушку, а после он медленно закрывает глаза. Уже через секунду он открывает их, и я вижу совсем другой взгляд. Он играет. Рич блестит мягким взглядом, театрально и неспешно опускается на колени. Я ощущаю на себе и другой взгляд. Крепче сжимаю пистолет и смотрю в бок. Там Рон, и его почти неразличимое отрицательное мотание головой. Теперь хотя бы понятно, ради кого мужчина так выслуживается. Хочет выставить меня плохим, настоящим уродом, перед Роном, перед всеми. Подловил меня. Очень зря. Возвращаю ему взгляд и замечаю в глубине его глаз насмешку, только для меня. Прищуриваюсь. Вот тебе мои права, Рон. - Сдохни, сука. - Выстрел заставляет вздрогнуть всех, даже меня. Отчетливо вижу, как расслабляются мышцы на лице Рича, как стекленеют его глаза. Губы мужчины приоткрывает последний выдох, и он валится назад. Гленн интуитивно ловит оседающее тело и бережно опускает его на землю. - Какого черта, Карл? - Испуганно спрашивает меня, закончив акт милосердия. И этот вопрос будто возвращает меня в реальность. Я вдруг с ужасом понимаю, что, кажется, впервые с момента, когда увидел Рона и Рича вместе, адекватно воспринимаю мир вокруг себя. Меня это пугает. Я вижу перед собой труп мужчины, любопытствующих Александрийцев, собравшихся на эту сцену, где-то там и Рон. Мне что-то говорят, но я не различаю слов. У меня не получается сделать вдох, и все силы уходят на то, чтобы не выронить пистолет из дрожащих пальцев. Улица кружится. Но неожиданно у меня получается сосредоточить взгляд, потому что весь обзор мне закрывает Иисус. Он притягивает меня к себе, обнимая, и сквозь шум в голове я слышу его спокойный голос: "не подходите, не надо его сейчас трогать". Парень прижимает меня к себе теснее и заставляет уткнуться лбом в его плечо. - Все хорошо, - шепчет над моим ухом Иисус. - Все будет хорошо, - повторяет он, поглаживая меня по спине и аккуратно раскачиваясь вместе со мной.