А почему она его полюбила?

      Под тонким смычком рождалась торопливая красивая мелодия. Она часто ее играет, ведь все-таки Franz Liszt – Danse Macabre любимая ее симфония. В пальцы впивались струны скрипки, но эта легкая боль старых мозолей была слаба и привычна. А рядом в клетке в тон мелодии подпевала канарейка. - Ты любишь меня, Марика?       Из-за вздрогнувших рук скрипка жалобно взвизгнула, после чего и вовсе умолкла. Бледно-голубые, почти белые глаза с испугом и смущением стали беспорядочно изучать напольный ковер, щеки залила краска. Спустя почти минуту молчания, она мягко улыбнулась и тихо ответила. - Да, Шизуо-сан, люблю.       Блондин глубоко вздохнул, словно в облегчении, затем встал с кресла, подошел к Марике и обнял на столько нежно, на сколько был способен. ***       Хейваджима ненавидел Изаю, и это ни для кого в Икебукуро не секрет. Но за встречу с ней он был благодарен информатору.       Шизуо боялись, нечеловеческая сила, смешанная в адский коктейль с взрывоопасным характером, делала его настоящей бомбой. Да, были отщепенцы, которые восхищались этой силой, кто-то даже любил парня, но все это тайно хранилось в душах индивидов, прячась глубоко за семью печатями. Снаружи каждого был лишь страх, эффект толпы, ему многие подвластны. Но она…       Марика. Ее зовут Окинава Марика. Она – прилежная ученица Райры, нынешний год последний в академии. У нее бледно-голубые болезненные глаза и каштановые волосы до лопаток, смирный характер и полный добродушия и доверия взгляд. Девушка занимается фигурным катанием и играет на скрипке. Ей всего 17, тогда как Хейваджиме все 23. Из-за такой разницы в возрасте парень считал себя каким-то маньяком, совращающим совсем юное дитя. Нет, сексом они еще ни разу не занимались – она не зацикливалась на таких вещах, а он и не настаивал. И до этого момента они были скорее друзьями, чем парой.       Теперь, обнимая ее, чувствуя нежный запах от ее волос – что это был за запах, он не знал, просто не разбирался в духах, - Шизуо думал, а почему она его полюбила? Вряд ли дело в нечеловеческой силе, каком-то особом шарме, которого попросту не было, и уж точно дело не в романтичности натуры. Так почему или за что она его полюбила? По правде говоря, Хейваджима сам ничего не знал о любви к девушке – он любил брата, родителей, любил свою работу, потому что здесь его сила была нужна. А сам он любил Марику? Да, она несомненно была симпатичной, тихой и спокойной, но ведь этого мало, чтобы влюбиться в человека.       Запутавшись в собственных мыслях, Шизуо мягко отодвинул от себя девушку и посмотрел ей в глаза. - Скажи честно, ты боишься меня? Я быстро зверею и срываюсь. Даже как-то раз на своего брата чуть холодильник не бросил, а дело было из-за баночки йогурта, - вспомнилось парню. - Боюсь, - честно ответила Окинава. – Но я чувствую и верю, что ты мне не сможешь причинить вред. - Наивная, - фыркнул блондин, а Марика улыбнулась еще умильнее и вжалась в широкую грудь Хейваджимы, вновь чувствуя крепкие руки на своей спине. - Останься сегодня у меня. Родители уехали на неделю ухаживать за больной бабушкой, - ее дрожащий от смущения голос приглушила его одежда. Он понимал, что добром это не кончится, но так и не смог отказать. ***       Она расстелила ему постель в комнате родителей, а сама ушла к себе. Шизуо спешно разделся и нырнул под одеяло. Попытки поскорее уснуть были безуспешны. Спустя около часа таких бесплодных попыток за дверью раздались шаги. Из-за открывшейся двери показалась Марика. - Почему ты еще не спишь? – немого строго спросил Хейваджима. - Мне не спится. Я вижу, тебе тоже.       Окинава прошла в комнату, отчего блондин серьезно напрягся: девушка стояла перед ним в ночной рубашке и шортах. - Ты чего удумала? – приподнялся на кровати парень. Марика не ответила, лишь молча залезла под одеяло к Шизуо и прижалась к горячему телу. - Неужели ты подумал, что я тебя так нагло совращу? – усмехнулась она, сонно прикрывая глаза. Как ни странно, но вместо волнения или возбуждения на Хейваджиму нахлынуло спокойствие и сонливость. Он обнял ее, нежно поцеловал и наконец, уснул.