Наследник

Все оставшиеся дни каникул для Алекса прошли как в смутном сне. Вернулся из Румынии мистер Поттер, правда, не через день, как обещал, а через пять, нагруженный подарками. Алексу он привез толстенную книгу о разведении драконов и отдал Охранный Ключ, сказав, что ничего подозрительного или опасного в нем не нашли, и Алекс спокойно может им пользоваться. Миссис Поттер, конечно, была вне себя от его долгого отсутствия, но сменила гнев на милость, увидев увесистый пакет с письмом и колдо-фотографиями. Близнецов привезли обратно, и в доме воцарились привычные взрывы, громкий хохот, испуганные или торжествующие крики. Как рассказала, икая от смеха, Лили, Джеймс умудрился взорвать навозными бомбами конспекты кузена Артура, который неосторожно оставил их на слишком видном месте, а Сириус довел до грандиозной истерики дряхлого упыря, жившего за трубой на чердаке дома старших Уизли, и тот выл теперь, не переставая, временами переходя на ультразвук. Рассерженный Артур-старший, у которого голова шла от этого кругом, и взбешенный Артур-младший, лишившийся своих бесценных в свете надвигавшихся Ж.А.Б.А. конспектов и успевший горько пожалеть, что вернулся от родителей из Китая раньше времени, в один голос потребовали, чтобы близнецы немедленно прекратили безобразничать. Но Джеймса и Сириуса это только раззадорило. Они вошли во вкус – стащив волшебную палочку деда, зачаровали всю посуду на кухне, отчего та стала прыгать по всему дому и никак не желала даваться в руки, половина чашек и тарелок при этом разбилась; угнали метлу кузена и расколотили стекла во всем доме, потому что совладать с взрослой метлой оказалось им пока не под силам; разобрали на винтики и колесики фамильные волшебные часы, потому что хотели выяснить, как они работают; приманили какое-то одичавшее привидение, и оно теперь с восторгом пугало миссис Уизли. Бабушка с трясущимися руками доставила их через камин домой и сдала матери. Неунывающие братья ничуть не огорчились, успели в тот же день подраться с Генри и Гербертом МакКлаггенами и теперь щеголяли свежими синяками – у Джеймса под правым глазом, у Сириуса – под левым. Но судя по всему, противник также понес урон, потому что примчалась миссис Ромильда МакКлагген и сотрясла холл такими возмущенными воплями, что портрет профессора Дамблдора, висевший в кабинете мистера Поттера на втором этаже, покачал головой и заткнул уши затычками ярко-оранжевого цвета. После этого миссис Поттер наотрез отказалась лечить боевые раны сыновей и с очень грозным видом погнала их наверх в классную комнату – делать задания, данные им на каникулы, о которых, как выяснилось, они скромно умолчали. Алекс старался поменьше сталкиваться с ними, потому что развеселые братья не обращали внимания ни на что и тащили его с собой на свои шумные забавы. А ему, после подслушанного разговора миссис Поттер и профессора Уизли, хотелось побыть одному, обдумать хорошенько все, что он узнал. Он не мог представить себе (просто не мог и все!), что миссис Поттер ненавидела его маму, мистер Поттер не хочет даже вспоминать о ней, а мистер Уизли так неприязненно относится к нему только из-за того, что он ее сын… Лили не понимала причин его молчаливости и старалась расшевелить. Раз даже обиделась, заявив, что он без Рейна не хочет с ней общаться, и что все они мальчишки такие. Это было, конечно, неправильно, и Алекс, чтобы не огорчать ее, начал стараться вести себя как раньше. После каникул они вернулись в школу тем же путем, что и убыли - через камин. В кабинете профессор Люпин расспросила Лили о домашних и едва заметила Алекса, сухо поздоровавшись. Рейн вернулся из Франции через день после них, какое-то время сбивался на французский, чертыхался, когда Алекс и Лили делали непонимающие лица и переходил на английский. Уроки проходили так же, как и в первом семестре. Алекс с каждым днем узнавал все новые и новые вещи из мира магии, не переставал удивляться чудесам, но его неотступно грызли мысли о родителях. Узнать о них как можно больше стало навязчивой идеей, преследовавшей его даже во сне. Он начал частенько пропадать в библиотеке, разыскивая книги, в которых упоминалась Вторая магическая война. К его изумлению, огромные тома, серьезные труды посвящались Гарри Поттеру, его Избранности. На доброй сотне страниц каждой книги по новейшей истории подробно расписывалась история с каким-то шрамом и финальный поединок с черным магом Волдемортом. Отец Лили и его опекун оказался самым знаменитым магом волшебного мира! Частенько упоминался Рональд Уизли, как лучший друг и помощник Гарри Поттера в борьбе с Волдемортом. В Книге Памяти Алекс отыскал еще одно знакомое имя – Невилл Лонгботтом. С фотографии смущенно улыбался совсем молодой паренек с круглым лицом, на его плече сидела огромная жаба. И была там фамилия, невольно заставившая вздрогнуть – Люпин, очень изможденный и усталый волшебник в потрепанной мантии с заплатами, но с добрыми и умными глазами. А еще Алекс выяснил, что родители многих из его однокурсников были аврорами, боролись с Пожирателями Смерти и участвовали в Великой или Последней Битве – именно так, с заглавных букв, именовалось последнее сражение с Волдемортом и его сторонниками, которое произошло, как с потрясением узнал Алекс, в замке Малфой-Менор, родовом замке его семьи! Фамилия Малфой встречалась часто. И черным по белому, оглушающим молотом: «Люциус Малфой – Пожиратель Смерти, ближайший сподвижник Волдеморта», «Драко Малфой – сын Люциуса Малфоя, Пожиратель Смерти», «Одна из самых знатных и чистокровных семей Англии с самого начала выступала на стороне Лорда Волдеморта». А Гермиона Грейнджер упоминалась только один раз, в энциклопедии «Кто есть кто в магической Великобритании» в очень маленьком абзаце: «Гермиона Дж. Грейнджер Малфой. Маглорожденная. Перешла на сторону черного мага Тома Нарволо Реддла (см. Том Нарволо Реддл, Волдеморт, Темный Лорд) во втором магическом противостоянии (см. Вторая магическая война, Первая магическая война), вышла замуж за Д. Малфоя (см. Драко Л. Малфой) в 2000 г., погибла в замке Малфой-Менор (см. Малфой-Менор) 24 октября 2004 г. (см. Великая Битва, Последняя Битва)». - Пожиратели Смерти, они были Пожирателями Смерти… Мой отец был Пожирателем Смерти! Моя мать была предательницей! – шептал Алекс, перелистывая страницы онемевшими ледяными пальцами. Голова кружилась, сухое покашливание библиотекарши мадам Филч гремело в ушах раскатом грома, серые каменные стены расплывались перед глазами, и прыгали черные строчки на шершавых или гладких листах. Он вдыхал знакомый запах особой библиотечной пыли от потертых переплетов и чувствовал тяжесть книг, каждая из которых словно гневно кричала: «Ты хотел узнать? Ты узнал! Вот она – правда!». За холодными черными строчками стояли родители Алекса, их жизнь, которая была совсем короткой, но оставила такой тяжелый след. Книги либо предпочитали сухие официальные фразы констатации фактов, либо, не жалея слов, экспрессивно клеймили магов, ставших на сторону Волдеморта, и восхваляли отважных авроров и членов Сопротивления. Но книги стыдливо молчали о том, что Гермиона Грейнджер предала своих друзей. Ее как будто пытались забыть, стереть даже память о ней со страниц истории Вот бы заколдовать все эти строки, эти абзацы, эти страницы, чтобы они сделались пусты и никому больше ничего не смогли сказать! «Малфои и Волдеморт. Они были связаны так тесно, как только можно представить. Как же мне повезло с родственниками! – горько думал Алекс, - неудивительно, что все ребята из волшебных семей смотрят на меня, как на дракона посреди школьного двора. Еще бы! Я бы, наверное, и сам держался подальше от такой «известной» личности». Но ведь он был не один такой, с чересчур громкой фамилией! В числе волшебников – Пожирателей Смерти, были названы Эйвери, МакНейры, Нотты, Гойлы, Лейнстренджи. Ребята с такими фамилиями учились на всех факультетах. Приятель Алекса, когтевранец Гай МакНейр просто загорелся футболом и частенько вздыхал вместе с ним, что в Хогвартсе нет крытого спортивного зала, и приходится ждать теплых дней. Пуффендуйки Эмми Эйвери и Фелис Нотт, одинаково простодушные, очень спокойные и приветливые, были подружками, всюду ходили вместе и просто обожали уроки Хагрида, с восторгом возясь на них с разными животными, которые, на их счастье, пока были вполне миролюбивыми и безобидными. Грег Гойл, немного сонный и рассеянный мальчишка, которого, кажется, ничто не может вывести из себя, любимец профессора Синистры с кафедры астрономии. Странным образом только на ее уроках вся его сонность куда-то улетучивалась, и он бойко чертил траектории всех планет и, кажется, мог назвать каждую звезду и комету в их галактике. Сам Алекс помогал однокурснице тихой Дафне Лейнстрендж с уроками. Она так благодарно радовалась каждый раз, когда что-то получалось, что ему становилось неловко. Лили и Рейн к ней притерпелись и даже иногда заговаривали, приводя робкую девочку в трепет. И как чувствуют себя в Хогвартсе Гай, Грег, Эмми, Фелис, Дафна? Их семьи были на стороне Волдеморта, их близкие были Пожирателями Смерти, как же они живут сейчас? Может быть, им тоже не по себе? Или они просто не обращают внимания? Вообще-то он не замечал, чтобы их особо притесняли. По крайней мере, никто вроде бы при виде них не перешептывался, не отворачивался, не делал вид, что не замечает. И Алекс вдруг загорелся диким и совершенно непонятным желанием узнать. А вот что узнать, не смог бы объяснить и сам. Ситуацию в их семьях? Чувства? Так получилось, что Дафна сама натолкнула его на разговор. Они сидели в Большом Зале после обеда, занимались вместе, он тренировал с ней Манящие чары. После нескольких неудачных попыток у девочки наконец стало получаться все лучше и лучше. Дафна, обычно бледная, раскраснелась от удовольствия, вокруг нее уже набралась куча перьев, пергаментов, чернильниц и учебников, оставленных забывчивыми студентами. И вот тогда на одном из учебников, трансфигурации за первый курс, он увидел имя – Дафна Эпплби, и удивился: - Чей это? Дафна, твой? Ты разве Эпплби? И оживленное лицо девочки погасло, ее радость притушили как свечу. - Мой, - тихо ответила она, беря в руки книгу и разглядывая ее так, будто видела надпись в первый раз. Алекс почувствовал себя так, как будто задал очень неприличный вопрос, отвел глаза и хотел сказать что-нибудь отвлеченное, но Дафна все так же тихо продолжила: - Я еще не привыкла быть Дафной Лейнстрендж, я всегда была Дафной Эпплби, вот и написала нечаянно. - Даф, если не хочешь говорить, не надо, - Алекс готов был взглядом просверлить дырку в столе от неловкости, но девочка его не услышала. - Понимаешь, мой папа – магл, он ничего не понимает в волшебстве и всегда злится, когда… то есть злился. Они с мамой развелись в прошлом году, когда выяснилось, что и моя сестренка Каролина тоже будет волшебницей. Он до этого надеялся, что хоть она будет «нормальной», как он выражался, но оказалось, что мы все, мама, Каро, я – «ненормальные». Он и мама ужасно кричали друг на друга, просто ужасно, а потом, после развода, мама поменяла нам папину фамилию на свою девичью. И после развода она заболела и до сих пор болеет. - А ваш папа? – Алекс едва было не сказал «Ну и свинья!». - Папа? – Дафна попыталась улыбнуться, - ну, у него сейчас кажется новая семья, и они все «нормальные», не то что мы. Извини, Алекс, я все поняла, пока. Глаза девочки подозрительно блеснули, и она убежала, даже не собрав свои вещи. Алекс взял ее сумку, не забыв положить злополучный учебник, и направился в Гостиную, попросив девочек, живших с ней в одной спальне, передать. Те просьбу выполнили, но с таким видом, как будто делали огромное одолжение. Алекс привычно не обратил на них внимания. Ясно, что Дафне было не до размышлений о Пожирателях Смерти, у нее и своих проблем хватало. К тому же она Лейнстрендж, получается, по матери, которая была замужем за маглом. Вряд ли она была связана с Пожирателями Смерти. Может, просто однофамилица или другая ветвь семьи. С Эмми он долго кружил вокруг и около, задавая всякие наводящие вопросы, пока девочка просто случайно не обмолвилась, что они с матерью живут в Италии. - В Италии? – изумился он, едва не столкнувшись с каменной колонной (разговор происходил во внутреннем дворике), - а почему ты учишься в Хогвартсе? - Мама так хотела, - пожала плечами Эмми, откинув назад золотистые волосы, - вообще-то до моего рождения она жила в Англии, у нас тут куча родни. Правда, я их плохо знаю, мама не очень-то с ними общается. На очень осторожный вопрос о Фелис она погрустнела и одновременно насторожилась. - У Фелис тоже одна мама. Ее папа умер давно, она никогда о нем не говорит. А почему ты спрашиваешь? Алекс пробормотал что-то невнятное, понадеявшись, что это сойдет за ответ, и поспешно ретировался. Эммалена Эйвери ситуацию тоже не прояснила. Грега он поймал на Астрономической башне, во время совместного с Пуффендуем урока астрономии. Они не были приятелями, но Грег всегда был простым и дружелюбным, никогда не показывал, что Алекс ему чем-то не нравится, и даже кивал ему при встречах. Пока все разбирали телескопы, он постарался занять тот, что был рядом с пуффендуйцем. Удивленные Рейн и Лили переглянулись, но ничего не сказали и отошли к своим приборам. Профессор Синистра начала объяснять новую тему, а он ломал голову над тем, как начать щекотливый разговор и не придумал ничего лучше, как сказать, что вычитал в одной книжке об одном интересном заклятье, которое придумал его отец. - Мой папа? – удивление Грега было таким, что он едва не уронил кипу лунных карт, - ты серьезно, Алекс? Ты, наверное, неправильно прочитал, это никак не может быть мой папа. - Нет, там точно была твоя фамилия, - упрямо сказал Алекс, чувствуя, как запылали уши. Врать ничего не подозревающему однокурснику было неловко, совсем не то, что врать миссис Бигсли, отвечая на вопрос о том, где он шлялся до ужина, когда нужно было сделать кучу дел. - Ты ошибся, - не менее упрямо ответил Грег, - это другой маг. Это просто не может быть мой папа. - Но почему? Грег немного помолчал, глянул в телескоп, что-то записал в таблицу и снова повернулся к Алексу. - Это не мой папа и точка. Алекс почувствовал, что Грегу совсем не хочется об этом говорить, но не мог сдержаться. Ему надо было обязательно узнать! - Тогда кто твой папа? Грег резко повернулся к нему, задев телескоп так, что он закрутился на подставке и теперь смотрел не в ночное звездное небо, а на профессора Синистру, раздающую задания. - Зачем тебе это знать? - Грег, пожалуйста, - Алекс затаил дыхание, досадуя на то, что в голосе прорезались просительные нотки, - это очень важно! Пуффендуец поправил телескоп, опасливо покосившись на профессора Синистру, которая уже строго смотрела в их сторону, и испытующе оглядел Алекса. Алекс не знал, что он в нем высмотрел, решил ли, что достоин доверия, но немного помолчав, Грег прошептал: - Мой папа – сквиб и работает в магловском банке. - Э-э-э, сквиб? «Это еще что такое?» - Ну да. Ты не знаешь? Это тот, кто родился в семье волшебников, но сам не волшебник. - Разве такое бывает? – не сдержался Алекс и почувствовал, что краска с ушей заливает все лицо. Вот черт, зачем он это брякнул? - Бывает, - серьезно кивнул Грег и вздохнул, - папа и тетя Гиацинта, они близнецы, оба сквибы, и их выгнали из семьи. - Что?! Алекс от шока позабыл про идущий урок. Разве такое возможно? Чтобы выгоняли из родного дома только за то, что нет колдовской силы? Что еще он узнает об этом удивительном, чудесном, но невероятно запутанном мире волшебников и магов? А Грег продолжал, понижая голос, чтобы не услышала профессор Синистра: - Мама не волшебница, и папа думал, что я тоже не буду магом. Ведь ни в ком из моих братьев и кузенов так и не проявилось колдовство. Они все обычные люди. Кроме меня, вот так уж получилось, - мальчик виновато улыбнулся, - ой, сейчас покажу. Он торопливо вытащил из внутреннего кармана мантии крохотный медальон, внутри которого оказалась такая же крохотная фотография. Алекс не успел подумать, что же можно на ней увидеть, как Грег прикоснулся к нему волшебной палочкой, и медальон увеличился, фотография стала больше и четче, и можно было хорошо рассмотреть на ней лица. Множество людей, по-видимому, две семьи, весело махали руками. Грега Алекс сразу узнал, а в центре, наверное, был его отец – высокий красивый мужчина обнимал за плечи такую же высокую и очень похожую на него женщину, хохотавшую, запрокинув назад голову. Грег не был похож на отца, ни на тетю, скорее на мать, пухленькую, добродушную и как будто немного сонную. - Это все я сам сделал, фотографии проявил в волшебном растворе, чтобы они двигались, и медальон зачаровал. Мама так удивлялась! - в голосе Грега была гордость. - Ты молодец! - искренне сказал Алекс, продолжая разглядывать фотографию. - Вот поэтому мой папа никак не мог разработать какое-то заклятье, - Грег опять немного виновато пожал плечами, словно извинялся, - он обычный управляющий в магловском банке и раньше никогда не говорил о том, что знает о волшебниках. В нашем доме ничего волшебного не было, и сейчас нет, кроме моих школьных принадлежностей. Он рассказал о себе и тете Гиацинте только, когда точно выяснилось, что я маг. Он, знаешь… мне кажется, он был и рад, и не рад, когда пришло это письмо из Хогвартса. Он тогда только сказал, что я должен стараться хорошо учиться и быть достойным имени дяди Грегори. Когда семья выгнала папу и тетю Гиацинту, дядя Грегори был единственным, кто им помогал, а больше никто, никто даже не спрашивал про них! Ну и что Алекс прояснил? Да ничего! Только узнал, что бывает такое, когда ты не нужен родным, потому что не похож на них, потому что не унаследовал волшебной силы. Что же это за родные такие? Наверняка, они были похожи на Малфуа, но в тысячу раз хуже, Алекс в этом не сомневался. Сегодня он опять набрал кучу книг по истории Сопротивления и брел к себе. Завернув за угол коридора на втором этаже, он лоб в лоб столкнулся с Гаем, который мчался, как угорелый. Мальчики с громкими возгласами полетели на пол. Гай вскочил на ноги и принялся помогать Алексу. - Ой, извини, я совсем не заметил тебя! - Да ладно, пустяки, - пропыхтел Алекс, собирая разбросанные книжки. Гай протянул ему две, отлетевшие подальше, и нагнулся за еще одной, которая раскрылась на колдо-фотографии. - Ого, Малфой-Менор, – протянул он, разглядывая изображение, - здорово его развалили, да? - Я там никогда не был, - пожал плечами Алекс. - Слушай, зачем тебе столько книг по новейшей магической истории? У профессора Бинса мы еще долго будем проходить восстания гоблинов. Сэм говорит, они еще на Гырге Первом Волосатом, который жил тыщу лет назад. Алекс промолчал и двинулся дальше. Гай предложил свою помощь, подхватил пару книг и пошел за ним, разглагольствуя о том, что на уроки Бинса наложено специальное проклятье сна, отчего ни один ученик не может бодрствовать на них дольше пяти минут. Алекс почти его не слушал, занятый своими мыслями. Кто-то из МакНейров точно был Пожирателем Смерти, он это читал. Но на Гая никто не косится, как на Алекса. Наоборот, они с Сэмом Вудом, родители которого были аврорами, – друзья не разлей вода. Лили до хрипоты обсуждает с ним первый и второй составы квиддичной команды «Пушки Педдл», потому что они оба ее ярые фанаты, а Рейн считает, что Гай единственный на их курсе, с кем можно поговорить об усовершенствовании старых заклятий, остальные же их однокурсники до этого еще не доросли. Да и другие ребята относятся к Гаю МакНейру вполне нормально, ничем его не выделяя. В чем же дело? Или здесь опять как у Грега и Эмми? И набравшись решимости, Алекс выдохнул: - Гай, твой папа был Пожирателем Смерти? Гай остановился так резко, что Алекс едва снова не столкнулся с ним. Лицо приятеля побледнело, а глаза стали колючими. - Кто тебе это сказал? - Да никто, - пробормотал Алекс, отводя взгляд, - я в книгах читал… ну… про то, что… эээ… - Пошли, - Гай мрачно посмотрел на пробегавших мимо школьников, - здесь нельзя говорить об этом. Алекс тащился вслед за ним, уже отчаянно жалея, что завел этот разговор. Гай один из немногих общался с ним как с другом, а теперь даже его спина выражает такое… такой холод, что удивительно, как за ними не остается морозный след. Когтевранец остановился лишь на восьмом этаже где-то в западном крыле. Коридор был пустынным, темным и пыльным, окон было мало, на стенах висели полувыцветшие и потрепанные от древности гобелены. Алекс с шумом свалил книги на широкий подоконник одного окна, с удивлением заметив снаружи устремившуюся вверх небольшую угловую башенку. Странно, входа в нее не было, стена в том месте, где бы он мог предположительно находиться, была глухой и занавешена гобеленом. Алекс прислонился к ней, переводя дух. Гай шел быстро, а с такой стопкой тяжеленных томов взобраться одним махом со второго на восьмой, да еще и петляя по лестницам, не так-то просто. - Почему ты об этом спросил? – голос Гая был напряженным и звенящим. - Я… понимаешь… - Алекс смутился. «Не надо было ничего говорить, вот я идиот…» Гай его перебил: - Вообще-то я понимаю, почему. Это из-за твоих родителей, да? Алекс тяжело кивнул. - Мой папа никогда не был Пожирателем Смерти! Слышишь, никогда! – выпалил Гай, сжимая кулаки, - он не такой, как… Между мальчиками повисла неприятная, какая-то отчужденная тишина. Слова не были сказаны, но были поняты. «Он не такой, как твой отец» - Что ты хочешь этим сказать? Алекс прикусил губу, едва сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло в лицо этому мальчишке, что его папа тоже не такой, как о нем все думают! Он другой! Он… а какой он? Какой он, если был сторонником Волдеморта, черного мага, убившего так много людей?! Они стояли напротив друг друга, насупившиеся, мрачные, и Алекс видел, что в голубых глазах Гая плещется неприязнь и готовность пойти на все, чтобы доказать, что его отец не Пожиратель Смерти. Вдруг кто-то деликатно откашлялся в пустом коридоре, привлекая к себе внимание. - Юный джентльмен, не могли бы вы отойти немного в сторону, дабы не провалиться в пустоту? И в тот же миг Алекс ощутил, что стена стала почему-то мягкой и какой-то податливой. А в следующую секунду он неожиданно упал, вернее, провалился сквозь нее. От неожиданности и удивления мальчик онемел. Зато Гай закричал так, что в ушах засвербило, а по коридору заметалось испуганное эхо: - АЛЕКС!!! Ты где?! Ты куда пропал?! - Да тут я, – отозвался Алекс, озираясь по сторонам. Место, где он находился, ничем не отличалось от других мест Хогвартса. Узкий коридор, серый камень стен, крутая каменная лестница, убегающая вверх, пыль на полу и паутина на потолке и в углах. Сюда давно никто не заходил. Наверное, это была та башня, которую было видно из окна, а он просто упал в ее потайной вход. Ну да, вот и изнанка дряхлого гобелена. Гай за стеной не унимался: - Алекс, ты где? Мистер, я позову директора, если вы сейчас же не вернете Алекса! Алекс осторожно отодвинул тяжелую пыльную ткань и вылез в коридор. Увидев его, Гай остолбенел, а потом удивленно протянул: - Ты что, из стены вылез? - Нет, конечно. Смотри, за гобеленом вход в башню. - Вы совершенно правы, мой юный друг, – приятный негромкий голос прервал их. С гобелена на них смотрел статный рыцарь, опирающийся на длинный меч. Забрало было открыто, и лицо рыцаря было умным и приветливым. - Простите, славные лорды, за вмешательство и позвольте представиться. Сэр Бриан де Монмирай Шелонсо, лорд Рэншо. - Оч-чень приятно, - пробормотал Гай, настороженно отступая назад, - а откуда вы взялись? - Мой гобелен висит на этой стене уже шестьсот тридцать два года, любознательный сэр. - Но вас же не было! - Меня непросто увидеть. Это могут сделать только те, кто очень хочет остаться наедине с самим собой, дабы обдумать в тишине все мысли, что не дают покоя. - Мы не думали ни о чем таком. - Верно. Я появился сам. Алекс пожал плечами на удивленный взгляд Гая. - Если вы желаете, можете подняться на Башню Спокойствия, вход в которую и скрывается за моим гобеленом. - Это та, угловая? - Да. Оттуда открывается самый восхитительный вид на окрестности Хогвартса. - Пойдем, Гай? - Пошли! И мальчики побежали вверх по узким ступенькам, забыв, что еще несколько минут назад сжимали кулаки. Рыцарь закрыл за ними вход и тихо прошептал: - Удивительно, как повторяются черты родителей в детях… Задумчивая Леди, не думал я, что мне доведется встретить вашего сына, когда вас уже не будет в этом мире… Вы были так юны и так много хотели совершить... Наверху мальчики замерли в восхищении. Смотровая площадка была маленькой, но отсюда действительно открывался изумительный вид. Окрестности Хогвартса были как на ладони – чернеющая громада Запретного Леса, темные стылые воды Озера, над которыми струился прозрачный туман, маленькая хижина профессора Хагрида, похожая на пряничный домик, и дальше – теряющаяся в дрожащем мареве холмистая долина, словно белое море. Было холодно, но от стен и пола смотровой площадки исходило приятное согревающее тепло. Алекс подошел к самому краю, к широкому карнизу, опоясывающему всю башню и, задохнувшись от восторга, наверное, в этот момент впервые понял своих друзей, которые сходили с ума от полетов на метлах. Земля была далеко-далеко внизу, а вокруг был ошеломляющий, огромный, свободный, бело-синий простор. Небо было так близко, что только руку протяни и дотронешься до легкого облачка. И хотелось шагнуть в этот простор, ощутить, как ветер треплет волосы, свистит в ушах, а пальцы сжимают рукоятку послушной метлы, и ты чувствуешь, как за спиной бьются широкие крылья радости от полета... Гай рядом шелохнулся и произнес, выражая его собственные мысли: - Здорово как! Мальчики посмотрели друг на друга и засмеялись. Почему-то им вдруг стало спокойно и хорошо, забылись обуревавшие их чувства, как они были готовы наброситься друг на друга. Гай сполз по стене, уселся на теплый пол, обхватил колени и негромко сказал: - Мой папа не был Пожирателем Смерти, правда. Зато им был мой дед, Уолден МакНейр. Алекс опустился на корточки. - Папа всегда был тихим и незаметным, как говорит моя тетя. Он не вмешивался ни в чьи дела, просто помалкивал и старался никому ничего не делать плохого. И мама была такой же, но я ее совсем не знаю. Она умерла вскоре после моего рождения. Алекс затаил дыхание, чувствуя себя так, будто залез Гаю в душу без спросу. - После ее смерти дедушка хотел женить папу на какой-то богатой леди, но папа, наверное, в первый раз пошел против его воли, сказал, что не будет брать в жены груду галлеонов, а будет воспитывать меня один. Тогда дед решил применить Империус. - Империус? – переспросил Алекс, - а что это такое? - Одно из трех самых страшных заклятий черной магии, их еще называют Непростительными. Сейчас они абсолютно запрещены, в Министерстве за этим следят. А тогда все было по-другому. Наверное, папа очень не хотел жениться на ком-нибудь другом, кроме мамы, потому что заклятье… - Гай тоненько вздохнул, – в общем, после заклятья папа стал… другим. Он все равно не дал своего согласия. Он просто как будто уснул и начал жить как во сне. Потом авроры победили Волдеморта, а деда кинули в Азкабан. Так ему и надо! Гай неожиданно изо всей силы стукнул кулаком по полу, и Алекс с неловкостью увидел повлажневшие глаза друга. - Меня взяла к себе тетя. А папа так и не пришел в себя. Он не замечает никого вокруг и только часами разговаривает с портретом мамы. То они о Платоне и Аристотеле спорят, то он начинает говорить, что мне надо поменять подгузники и покормить, и зовет ее, - смущенная дрожащая улыбка искривила губы Гая, - наверное, я для него до сих пор младенец. Если бы не домовики, он бы забывал и поесть, и переодеться. Тетя Мораг каждый месяц находит самых лучших целителей, но пока все бесполезно. - Мораг? Она твоя тетя? – удивленно спросил Алекс, вспоминая строгую беловолосую женщину, которую едва не задушили в объятьях миссис Поттер, миссис Уизли и миссис Вуд. - Да. Ты ее знаешь? - Ну не то, чтобы… Просто она была на Рождество у Поттеров. - Ага, я тоже должен был пойти вместе с ней, но папа тогда остался бы один. Потом к нам приехали родственники мамы из Шотландии и позвали погостить у них на каникулах. Но как я могу оставить папу? Тетя была аврором, а сейчас заместитель начальника Департамента магической безопасности, и просто классная! Я тоже буду аврором, все сделаю для этого! – в голосе Гая была гордость, а голубые глаза сверкали решительностью. Алекс согласно кивнул. Гай сможет. Он всегда держит слово и, наверное, станет самым лучшим аврором на свете. - Алекс, ты извини меня, ладно? Я не хотел… Я понимаю, ты хочешь, чтобы твои… - Ничего, это ты меня извини, - Алекс прервал Гая, поднимаясь на ноги, - не надо было задавать дурацких вопросов. - А ты тоже, я слышал, живешь у родственников, да? - Ага, только моей тете до твоей как от земли до неба, - невесело усмехнулся Алекс, - пошли, скоро ужин. Рейн и Лили, наверное, уже весь замок обшарили в моих поисках. - Это точно! – подхватил Гай, - слушай, вот сегодня Поттер учудила! Это надо же, принять Малфуа за банши и влепить летучемышиный сглаз! Да и ты классно бородавки нарастил Делэйни. Мы чуть со смеху не умерли. Алекс довольно улыбнулся, промолчав о том, что ни за какую банши Лили Сатин Малфуа, конечно, не принимала, а совершенно сознательно наслала на нее этот жутковатого вида сглаз. Да и он лишь сделал вид, что защищался от заклятья Делэйни, и украсил того огромными, синими и волосатыми бородавками не просто так. Эти двое разбили колбу с каким-то зельем на столе профессора Флинта, и все свалили на Рейна, который, как нарочно, оказался рядом. Обычно справедливый декан Слизерина очень рассердился, не стал разбираться и назначил наказание, потому что зелье оказалось целебным, кошмарно сложным по рецептуре и нужным для мадам Помфри. Поэтому они с Лили специально отстали от своего факультета после урока Хагрида, дождались, пока подошли слизеринцы, и разыграли сценку с якобы увиденной банши. Когтевранцы, которые еще не ушли, действительно чуть не катались по земле от смеха при виде Делэйни с бородавками и Малфуа с мордочкой летучей мыши. Но самым обидным для тех, наверное, был смех слизеринцев. Громче всех хохотали, конечно, Тони и Сирил, которые терпеть не могли эту парочку. Но и остальные, кроме Деррика и Боула, не молчали. Эриус Риккет даже воскликнул: «Здорово!». Видимо, Малфуа и Делэйни достали всех своим поведением и вечными презрительными и обидными насмешками. Но самое смешное – профессор Хагрид отправил Делэйни и Малфуа к мадам Помфри, выслушал историю с банши, долго думал, пока Лили невинно хлопала синими глазами и уверяла, что все это случайно получилось, и она готова хоть сейчас извиниться перед Сатин, и не назначил никакого наказания, лишь снял по два штрафных очка с Гриффиндора, Слизерина и Когтеврана «за беспорядки на перемене». Правда, их потом как следует отчитала Люпин и в наказание отправила помогать профессору Кроткотту обрезать сухие стебли златоцветов, а это очень нудное занятие, поскольку эти растения почти целиком состоят из длинных переплетающихся, противно-липких и вонючих стеблей. Но Рейн был отомщен! Они с Гаем вернулись в коридор, рыцарь высокопарно попрощался с ними, и его гобелен снова как будто слился со стеной и стал почти незаметным. Гай помог Алексу дотащить книги до портрета Полной Дамы и умчался к своей башне. А в гриффиндорской Гостиной на Алекса ураганом налетела Лили. Как оказалось, она не сделала домашнее задание по Чарам, а Рейн принципиально не давал списать. Поэтому за одну минуту Алекса громко обругали за то, что его нет, когда он срочно нужен, очень мило извинились и уже умоляюще попросили «Дать одним глазком посмотреть, ну пожалуйста!». Рейн закатил глаза и поинтересовался, где на самом деле был Алекс. Алекс очень тактично перевел разговор на домашнее задание Лили, и вопрос друга остался без ответа.

***

Спустя несколько недель, не найдя больше ничего нового в книгах, Алекс перешел на газеты, попросив у мадам Филч старые номера «Пророка» за 1998-2004 годы. Библиотекарша смотрела на него очень подозрительно, устроила целый допрос на тему, зачем они ему нужны, но все-таки принесла пыльные пожелтевшие подшивки. В них информации, нужной Алексу, было больше, и каждый день после уроков он прибегал в тихий зал библиотеки и погружался во времена, когда были живы и молоды те, о ком он так хотел разузнать. Однажды в конце февраля, Алекс уже привычно сидел у мадам Филч и читал убийственную статью какой-то репортерши по фамилии Скитер. В пыльной тишине библиотеки можно было услышать, как едва слышно попискивают мыши (или это не мыши?), вздыхает за своей стойкой библиотекарша, и уютно потрескивают зажженные лампы под зелеными абажурами. За высокими стрельчатыми окнами мутнела серая мгла, хотя, если верить часам, хрипло отсчитывающим каждые четверть часа, было всего лишь без трех минут четыре. За стенами огромного замка уходящая зима выметала северным ветром дорожки и тропинки Запретного Леса и терпеливо сеяла унылый мелкий дождь вперемешку со снегом. Погода была под стать его настроению. Он посмотрел в окно, за которым на сером туманном фоне проступал тонкий причудливый узор переплетенных ветвей деревьев, а потом снова исчезал. Это было красиво. Черное кружево на сером бархате. Или атласе. Он не очень-то разбирался в названиях тканей. Алекс вообще не любил это время года – перелом, когда кончается зима, а весна еще не пришла, когда низкое серое небо на далеком горизонте сливается с белесой пеленой тумана; капли мокрого снега оседают на лице водяной пылью; когда вокруг все сыро, голо, уныло, и хочется забиться куда-нибудь в теплое местечко, или сидеть у камина и смотреть в веселое желтое пламя, думать обо всем и ни о чем, видеть в пляшущем огне разные картинки и даже, если хорошо всмотреться, чьи-то лица. И знать, что тебя оторвет от этой странной дремотной задумчивости чья-то ласковая рука, пробежавшаяся по макушке и растрепавшая волосы… В такое время тоска накатывала с удвоенной силой. Чувство ожидания, мурашек, пробегающих по спине, когда напряженно ждешь что вот-вот, сейчас оглянешься и увидишь… чье-то милое лицо, на котором сияют нежные глаза, и теплый голос скажет, что Алекс засиделся, пора ужинать… а потом оборачиваешься, и нет никого… Он вздрогнул, когда над ухом раздался веселый голос Лили. - Вот ты где, а мы тебя обыскались! Что читаешь? – девочка обежала стол и осеклась, наткнувшись взглядом на кричащий заголовок: «Гермиона Грейнджер – лучшая подруга Гарри Поттера и сторонница Темного Лорда!» Рейн нахмурился. - Зачем тебе это? Алекс твердо взглянул в глаза другу. - Я должен знать. - Но Алекс, это же ничего не значит! То есть я хочу сказать, какая разница, кем были твои мама и папа тыщу лет назад? Это же все прошло, их нет, а папа теперь твой опекун, - Лили в волнении теребила кончик косы. - Вам хорошо так говорить! – взорвался Алекс. Все, что он прочитал, узнал, чувствовал, все, что разрывало его напополам и оставляло ночами без сна, накопилось и требовало выхода. Он больше не мог так жить, скрывая от друзей, чем он занимается, и делая вид, что все в порядке. - Ваши родители – герои! Их все любят, так же как и вас, а на меня смотрят как на прокаженного, потому что мои родители были связаны с этим проклятым Волдемортом! Потому что мой отец был Пожирателем Смерти, а мама – предательницей, ведь так, Лили? И поэтому мистер Поттер совсем не обрадовался, когда узнал, что он мой опекун, а мистер Уизли терпеть меня не может? Потому что я ИХ сын? Мадам Филч гневно зашипела и кинула уничтожающий взгляд на нарушителя тишины, а Рейн и Лили в одинаковом смущении отвели глаза. - Наверное. Гермиона Грейнджер была их лучшей подругой, они всегда были вместе. А потом она стала их врагом. А откуда ты узнал? – почти неслышно спросила Лили. - Подслушал нечаянно разговор профессора Уизли и миссис Поттер на каникулах. Рейн сел напротив Алекса и тихо сказал: - Мы тебе поможем. Что ты хочешь найти? - Не знаю. Сам не знаю, - Алекс был опустошен внезапным взрывом отчаянного гнева и обхватил руками голову, - может, доказательства, что они были не такими, как все думают? Лили и Рейн переглянулись, но бросили сумки под стол и принялись вместе с Алексом ворошить старые газеты. Так прошли февраль и март. Они перерыли все подшивки, вдоволь наглотались пыли, но ничего особенного не нашли. Везде было одно и то же: Гермиона Грейнджер и Драко Малфой – сторонники Волдеморта. Однозначно и без каких-либо оговорок. Помимо этого Алекс выяснил, что и отцу Лили в свое время доставалось, в чем его только не обвиняли! Но после 24 сентября 2004 года тон резко сменился на восхищенно-хвалебный. Пелись такие льстивые дифирамбы, что Алекс невольно подумал, что газета хочет трусливо оправдаться за травлю в более ранние годы. Больше ничего они не нашли. И понемногу мальчик устал от того напряжения, в котором жил почти три месяца. А в Хогвартс неслышными шагами пришла весна. Подули теплые ветра, снег растаял, а на деревьях появились клейкие листочки. Проклюнулась, а потом вовсю зазеленела трава, небо стало синее и выше. Первокурсники, входившие в футбольный клуб, начали выходить на свое поле. Ребята были в восторге от нового мяча Алекса и частенько гоняли его до темноты, забывая о домашних заданиях и устраивая шумные перепалки, если не сходились во мнении, кому пробить пенальти. Нередко у них были зрители, в основном, конечно, ребята из маглов, но приходили и те, кто никогда не видел, как играют в футбол. Но в этот апрельский день игра не заладилась. Было прохладно не по-весеннему, солнце то и дело ныряло в облака, и после недавнего дождя земля еще хорошо не просохла. Футболисты перепачкались в грязи, принимая даже простые пасы и подачи. Невилл умудрился плюхнуться в одну единственную на все поле лужу, нахлебался грязной воды и еле отплевался. Сирил поскользнулся, растянул ногу и, ковыляя, ушел в больничное крыло. Вдобавок на соседнем стадионе тренировалась перед завтрашним соревнованием команда Когтеврана, и когтевранцы попросту не могли сосредоточиться на футболе, поминутно оглядываясь на игроков, летающих около колец. Сэм Вуд громко вопил, замечая малейшую промашку: - Эй ты, мазила! Ты что, слепой, он же слева тебя облетает! Эй, бладжер на поле, отбивай! Тьфу, да чтоб меня пикси покусали, моя бабушка лучше летает, чем эти шляпы! Вратарь, центральное кольцо, центральное! Гай от него не отставал: - Облет Крама! Облет Крама, это же классика, вот тупоголовый тролль! А теперь нырок и перехват, перехват, говорю! Не-ет, Филч и то лучше сыграл бы! Поскольку Гай был сегодня вратарем, а Сэм нападающим, естественно, игра останавливалась. - Ладно, ребята, может на сегодня хватит? – Алекс отчаялся докричаться до Гая, в руках которого был мяч, но тот, не замечая этого, давал указания квиддичному вратарю. - Хорошая мысль, – насмешливо заметил Рейн, вытирая подтеки грязи на лице, - а то наши великие игроки явно обретаются на другом поле. Гай и Сэм тут же умчались к стадиону, за ними пошли посмотреть на завтрашнего противника Тони и Джон. Стэн, Марк, Алекс, Рейн, Невилл и Крис вернулись в школу. В холле пуффендуйцы направились к своей подземной Гостиной, а гриффиндорцы в свою башню. На полпути Невилл и Крис вспомнили, что не сделали домашнее задание по астрономии, и с горестным видом поплелись в библиотеку взять звездные карты и таблицы. Алекс и Рейн, стараясь не попадаться на глаза завхозу Филчу, который, увидев, сколько грязи остается за ними, пришел бы в неистовство, свернули в пустынное ответвление восточного коридора и издалека заметили внушительные фигуры приспешников Делэйни, а за ними и его самого, что-то кому-то говорящего с обычной язвительной ухмылкой на лице. - Смотри-ка, - кивнул Рейн, на ходу подкидывая мяч, - опять они к кому-то пристали. Вот уроды, житья от них нет. Алекс прищурился, пытаясь разглядеть того, кто был почти скрыт тушами Деррика и Боула, и с холодеющим сердцем увидел, как Делэйни небрежно размахивает ярко-голубой лентой, и узнал черные косы Лили. Он, не раздумывая, рванул туда, за ним пустился недоумевающий Рейн. Когда мальчики подбежали к гнусной троице, из груди Рейна и Алекса одновременно вырвался крик: - А ну отпустите ее! Деррик, Боул и Делэйни загнали Лили в угол между стеной и статуей Белефрика Бездомного и, судя по всему, успели наговорить немало гадостей, потому что щеки девочки ярко пылали, глаза сверкали, словно звезды в полночь, а кулачки были крепко сжаты. Видно было, что лишь численный перевес соперника не дает ей кинуться на них. Одна коса Лили развилась, и с одной стороны волосы черной шелковой волной струились по мантии, это ее голубую ленточку мял в руке Эдвард. Увидев друзей, Лили заметно воспрянула духом и теперь с торжеством взирала на врагов. - В последний раз предупреждаю, Делэйни. Пропусти меня, а то пожалеешь! - Неужели, Поттер? Что мне твои защитнички сделают, а? На куски порежут и флоббер-червям скормят? – с этими словами Делэйни, мерзко ухмыляясь и глядя прямо на Алекса, которого за мантию схватил верзила Боул, дернул ее за вторую косу. Лили не вскрикнула, но Алекс видел по ее глазам, что ей было очень больно. - Ай-ай, полукровки, вам тоже больно бывает? – издевательски протянул Делэйни, помахивая лентой. Дернувшись от яростного гнева, Алекс освободился от хватки Боула (Рейн в это время пытался съездить по носу Деррика), одним быстрым неуловимым движением выхватил палочку и направил ее на Делэйни, глаза которого мгновенно забегали от страха. Не опуская палочки, Алекс выволок Лили из ее угла, запихнул себе за спину и, глядя прямо в ненавистное лицо, очень медленно и тихо сказал: - А теперь послушай меня, Делэйни. Если ты еще хоть пальцем попытаешься тронуть Лили, я тебя действительно на куски порежу и флоббер-червям скормлю, или гиппогрифам, или соплохвостам, мне без разницы. У профессора Хагрида много милых зверушек, которые обожают, когда их кормят чем-нибудь вкусненьким. Я вообще не пойму, чего ты к нам пристаешь, а? На тебя что, никто внимания не обращает? Комплекс неполноценности? И чем это ты все время хвастаешься? Чем вы вообще лучше остальных, нас хотя бы? В учебе? Так мы учимся лучше тебя, или ты этого еще не понял, крот чистокровный? Вы богаче? Но если ты не знаешь, то прими к сведению, что семьи Уизли и Поттеров очень и очень обеспечены, а я, между прочим, вхожу в первую десятку самых богатых людей магической Великобритании. Насколько я знаю, твоя семья лишь в конце сотни. Что еще, Делэйни? Хвастаешься родителями? Так ведь все знают, что отец Рейна – герой войны, а отец Лили – вообще сам Гарри Поттер, тот, о ком написана половина книг в нашей библиотеке. А сейчас они оба занимают важные посты в Министерстве. А что касается так называемой чистоты вашей крови, тут еще надо подумать. Алекс был переполнен холодной яростью, которая бурлила в нем и рвалась наружу. Он сузил потемневшие серые глаза, в которых как будто вспыхивали серебряные искры, и крепче сжал палочку в руках, направляя ее прямо на Делэйни. Лили и Рейн, которого выпустил онемевший от удивления Деррик, молча стояли у него за спиной, и он был благодарен им за это. Это был его бой, он должен был выиграть его в одиночку. Несмотря на огромное напряжение и гнев, его голос был ровным и очень тихим. - Что вы имеете против Рейна? Он из семьи Уизли Делакур, одной из самых чистокровных семей Англии и Франции. Вам это было неизвестно? Про Лили даже говорить не буду и так все ясно. Что касается меня, то мой отец – Драко Малфой, эта фамилия очень известна в вашем кругу, не так ли, Эдвард? – Алекс еще ближе наклонился к Делэйни и прижал палочку к его горлу, - а моя мать была волшебницей, да такой, что ваши родители и близко не стояли. Мне наплевать, что вы говорите про маглов. Я горжусь, что в моих жилах течет магловская кровь моей матери! Голос Алекса стал опасно мягким. - А насчет чистоты крови… Знаешь, Эдвард, библиотека Хогвартса очень богата, чего там только нет. Если бы ты захаживал туда почаще, то знал, что там есть даже генеалогические таблицы чистокровных родов всей Великобритании. Ты не знал, Эдвард, что в роду Боула были великаны? Проинформирую тебя также о том, что прапрадед Деррика был сквибом, а твоя собственная прабабушка по материнской линии – маглорожденная. Но вы тщательно скрываете это и никогда не упоминаете ни о чем таком, правда? Как же, такой позор! Так что, кто бы говорил, Эдвард, о чистоте крови. Если уж на то пошло, то Рейн и Лили намного чище по крови, чем вы, а род моего отца намного древнее, чем твой. Поэтому, Делэйни, еще раз встанешь на моем пути или заикнешься о чистоте крови, пожалеешь, поверь мне! От долгого монолога у Алекса даже пересохло во рту. Он отнял палочку от горла Делэйни, который уже с неприкрытым страхом смотрел на него, вырвал из его рук голубую ленту, мрачно сверкнул глазами на Деррика и Боула. Те поспешно уступили ему дорогу с выражением почтения и страха на тупых лицах. - Пошли, ребята, - бросив последний уничтожающий взгляд на растерянных и поверженных врагов, повернулся к друзьям Алекс. Рейн и Лили двинулись за ним, как будто оглушенные. Они шли по коридорам Хогвартса к своей Гостиной в полном молчании, которую нарушила Лили. - Ну ты даешь! – восхищенно воскликнула она, по своей привычке забегая вперед и заглядывая ему в лицо, - знаешь, это было круто! Не удивлюсь, если Делэйни в штаны наложил, ха-ха-ха! А эти пни, как они расступились перед тобой! Ты просто молодец! - Да! – подхватил Рейн, - я уж думал, что у тебя сейчас молнии из глаз сверкнут и испепелят Делэйни. Здорово ты их уделал. Давно бы так, а то чего это мы столько времени терпели их выходки?