Мамаша

      Фугаку очнулся. Очнулся резко, словно чья-то жестокая рука выдернула его из затяжного сна. Он открыл глаза, сел на футоне, совершенно ясным взглядом обвел комнату, в которой очнулся и с удивлением обнаружил, что это его собственная спальня. Его тело ныло, а ноги сводила слабая судорога, словно он отсидел их. За окном было светло.       Фугаку попытался встать, что не удалось с первой попытки, зато удалось со второй, и, покачиваясь, вышел в коридор. Он совершенно не понимал, что происходит. Помнил только вспышку яростного гнева и ночь, во тьме которой с кем-то сражался. По всей видимости, бой закончился не слишком удачно для главы, иначе бы он не чувствовал себя, как разбитая ваза. Во рту чувствовался кислый привкус перебродившего сока. Уже в коридоре Фугаку почувствовал более чем аппетитный запах тушеного мяса. В животе требовательно заурчало, а очень скоро мужчина услышал шум голосов, доносившихся до него из восточной части дома. Предположительно из его собственного кабинета.       Учиха нахмурился. Какого черта? - А я тебе говорю, что там должна стоять кровать! Уже лет десять никто не спит на футонах, это прошлый век! - Кровать занимает много места, женщина! В доме всего две комнаты, доно не будет принимать гостей, сидя на кровати! - К слову сказать, наша доно вполне может принимать гостей даже на кухне. Она никогда не стремилась к церемониалу. - Сузуму, и ты туда же?! Итачи-сан, ну скажите им. Кровать - это красиво, современно. Рядом можно поставить стойку для оружия. И телевизор! Телевизор! - Никаких проводов в этом доме! Никогда! Фугаку шел на голоса. Они действительно доносились из его кабинета. Волна возмущения накрыла главу клана. Как они посмели! Он решительно открыл дверь. - Что вы делаете в моем доме? – немедленно потребовал он ответа, и был тут же осажден радостными возгласами и облеплен собственными детьми. - Папа! Папа очнулся! Папа, ты больше не умираешь? – это был Саске. Он повис на ноге Фугаку, сжав его бедро словно в тиски. - Я рад, что ты в порядке, отец, - а вот и Итачи, улыбается, кивая и сияя, как новогодний фонарь. Он увидел Като, поджавшего дрожащие губы; ослепительный оскал Шихо, нависшей над каким-то планом на столе; довольное лицо Яширо. И Сузуму, стоящего в полуоборот к нему, у окна. Такая реакция еще больше удивила и смутила Фугаку. Он был обязан разобраться, что происходит. И выяснить самое главное. - Где моя жена? – спросил он, опуская руку на голову Саске, приглаживая его, как котенка. – Где Микото? На его глазах сияющие лица померкли. Като сделал шаг вперед, неловко сложив пальцы треугольником. - Глава, на счет вашей… На счет Микото-сан. Учиха сидел за столом, опустив голову вниз, гипнотизируя пустым взглядом заявление о разводе. Воспоминания медленно возвращались к нему – обрывками, собственными выкриками, кусками, выдранными из стройного ряда. Он уже успел выслушать целый рассказ о событиях, которые пропустил, пока пребывал в забытье. Узнать, что провалялся в постели не меньше трех недель. Что, сам того не ведая, стал спасителем наследницы Хьюга. - Она как-то объяснила свое решение? – глухо спросил он, не отрываясь от изображения личной печати жены. Като покачал головой. - Нет, глава. Известно, что Микото-сан долго отмахивалась от него. А перед самым своим уходом, поставила все необходимые отметки. Вы же знаете ее… бесполезно спрашивать о том, о чем она сама не хочет говорить. Фугаку тяжело вздохнул. Что же, всё к этому шло, и только время сможет подсказать, что толкнуло Микото на это. Учиха запустил пятерню в волосы. - Неважно. Я должен немедленно встретится с Хокаге и, что важнее, с Шикаку Нара. Като кивнул. В этот момент в дверь тактично постучали, а мгновением позже Фугаку увидел донельзя отвратительную ухмылку Сузуму. - С пробуждением, Фугаку-сама. Если у вас есть время, я бы хотел ненадолго выкрасть вас из поместья.       Учиха нахмурился и Сузуму поторопился добавить. - Вы не пожалеете. Моя доно очень просила кое-что вам передать. Лично. К тому моменту, когда Фугаку покинул поместье, самодовольное лицо Сузуму успело приобрести умиротворенное выражение, от которого мужчину буквально начинало тошнить. Он прекрасно знал, где точно сейчас должен находиться Сузуму, и его пугала смутная догадка, почему парень покинул застенки джохобу. - Вам не интересно, почему я на свободе? – поинтересовался он, когда они вышли за пределы квартала. Фугаку коротко качнул головой. - Полагаю, это связано с тем, что моя жена сейчас находится вне деревни, исполняя поручение, которое может стоить ей жизни, - он даже не пытался придать себе напускного равнодушия. Сузуму усмехнулся. - Как всегда, Фугаку-сама, прямо в точку! Ну, кроме того, что она ваша жена. Фугаку остановился. Они оказались прямо посреди улицы, поэтому он не мог поступить опрометчиво. Но, прежде чем Фугаку успел сделать хоть что-то, Сузуму сказал. - В любом случае, думаю, вам повезло больше, чем Хизаши-сану. Ему не оставили права даже высказать свое недовольство. - О чем это ты говоришь? - Ну как же. Като вам не рассказал? Хьюга получил отставку, - Сузуму тихо и мелодично рассмеялся. – Совсем недалеко отсюда. Я был свидетелем этой раздирающей сцены. Вам бы понравилось, будь вы в себе. Как жаль, что вы предпочли валяться в постели, пока мы разгребали за вами. - Ты в своем уме, Сузуму? - рявкнул Фугаку, одной рукой схватив его за грудки. – Ты думаешь, что и кому ты несешь? Одно мое слово – и тебя бросят обратно за решетку! Парень склонил голову, щелкнул пальцами по кулаку мужчины. - Нет. Одно мое слово группировке Не – и вас посадят за поджог и хладнокровное убийство четырех человек. И, - кто знает? - вдруг выяснится, что освобождение Кьюби несколько лет назад было не просто трагической ошибкой или влиянием извне. Никто не знает, где заканчиваются силы одержимого главы Учиха? Фугаку разжал кулак, пораженно уставившись на зарвавшегося мальчишку. Он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. - Ты смеешь угрожать своему главе? – почти прорычал он, и глаза главы вспыхнули пламенем. - Десятилетиями члены моей семьи сами выбирали, какому главе они будут служить. И, уверяю вас, Фугаку-сан, свой выбор я сделал, - он оскалился, безумие плясало во взгляде Сузуму, вот кто на самом деле был одержим. – Я позвал вас сюда, чтобы предупредить: если попытаетесь навредить моей доно или её людям так же, как навредили мне – берегитесь. Я с удовольствием принесу ей ваши внутренности, предварительно обернув их лентой. Взгляд Фугаку метался по лицу Сузуму, пока всё его существо кричало о том, что он обязан избавиться от этого слизня. Глава отчетливо увидел в нем то самое безумие, о котором не раз слышал в детстве. Проклятие Учиха, поражающее дух человека, изменяющее его, извращающее саму суть. Сузуму был опасен. Как бешеное животное, для которого милосердием станет смерть. - А теперь, собственно, я хотел бы передать вам то, что велела мне доно, - легко, словно бы и не было этого разговора, произнес Сузуму, прищурившись. ***       Для начала он должен был разобраться с камерами. Уничтожить не проблема, главное – найти. Скрытно сделать это не получится, разве только просить Хьюга просветить весь квартал. А это значило идти на поклон, чего Фугаку совершенно не хотел делать. Он продумывал другие варианты, учился следить за тем, что говорит и делает. Стал внимательнее относится к тем, кто его окружает, неосознанно пытаясь выискать еще одного шпиона, или одержимого его женой щенка, или…       Фугаку становился параноиком. Дни текли за днями. Он полностью утонул в навалившихся делах клана. Думал о жене – особенно, когда находил в своих бумагах пометки, написанные её рукой. Он всё время ловил себя на мысли, что скучает. Куда бы не упал взгляд мужчины – на выставленные в ряд чашки на кухне или на неровно висящее полотно на стене, с котором Микото постоянно боролась – всё в особняке напоминало ему о ней.       Он будто бы вернулся в те дни, когда Микото сбежала из дома и он попросту не знал, вернется ли она домой. Теперь же Фугаку боялся, что жену ему принесут. Израненную и обескровленную. - Я бы хотел обсудить с вами вопрос, который кажется нам, мне и Шикаку-сану, наиболее актуальным в нынешней ситуации.       Собрание кланов шло вяло. Все заинтересованные стороны ждали новостей из Кумо и в их отсутствие искали, чем себя занять. Фугаку переводил взгляд одного главы к другому, не без удивления отмечая, что на каждый такой взгляд они отвечали сдержанными кивками. - Клан Хьюга просит о восстановлении полиции Учиха. Недавние происшествие показало, что анбу не в состоянии охватить своим вниманием всю деревню. Лишив Коноху регулярной полиции, мы буквально оставили жителей деревни беззащитными.       Хиаши Хьюга закончил говорить, и взгляды всех собравшихся обратились к Фугаку. Что происходит? Мужчина выпрямился, ничем не показав своей растерянности. Однако, он был еще как растерян! Словно бы чья-то воля перенесла главу Учиха в совершенно другой мир. Мир, где к его клану относятся без оскорбляющего предубеждения. - Этот вопрос стоит вынести на голосование, - кивнул Сарутоби, бросив взгляд на Учиху. – Фугаку-сан, как обстоят дела в вашем клане? Учиха готовы снова взять на себя эту ответственность? - Учиха всегда, прежде всего, ставили благополучие жителей деревни, Хокаге-сама, - не растерявшись в этот раз, ответил Фугаку. – Мы готовы защищать Коноху, как того требует закон. Он чувствовал на себе все эти взгляды – Абураме и Нара, Инузука, Акимичи, Шимура и Яманака – и в них не было прежней опасливой настороженности. Больше – любопытства. - Тогда, голосуем.       Нара и Хьюга проголосовали «за», а за ними проголосовали и все остальные. И чем больше рук вскинулось вверх, тем сильнее становилось ошеломление Фугаку. Впервые за пять лет, - пять невыносимых, наполненных закулисным противостоянием лет, - глава Учиха наблюдал, как кто-то открыто пошел им навстречу. Сарутоби вынес решение. - Общем советом кланов, единогласно, полиция Учиха должна будет приступить к своим обязанностям в ближайшее время.       Хьюга Хиаши удовлетворенно кивнул. Дальнейшее собрание сопровождалось монотонным обсуждением перераспределения заданий между кланами и грядущей подготовкой в Чунин Шикен*. После более чем часового перетирания костей всем известным наставникам и командам, собрание было закончено, а главы стали кучковаться в компании и постепенно расходиться по своим делам.       Только Хиаши остался на своем месте, у стула, собираясь так неторопливо, словно делал приглашение. Фугаку? Глава Учиха, непривычный таким реверансам, подумал, что ниже уже падать некуда, и решил рискнуть. - Хиаши-сан, - подошел он первый, не зная, куда деть свои руки, а потому сложил их на груди, - позвольте узнать, чем был продиктован ваш поступок?       Хьюга царственно обернулся. Его лицо оставалось таким же бесстрастным, как и всегда. - Кланы должны поддерживать друг друга, Фугаку-сан. В Конохе стало неспокойно в последнее время. Они оба замолчали. Хьюга буквально гипнотизировал Учиху своим флегматичным взглядом, пустым, как у мертвеца. Фугаку не считал себя дураком, - он не был дураком! – однако, будучи представителем одного из самых замкнутых кланов Конохи, мужчина совершенно терялся, когда следовало придумать, как поддержать разговор. Судя по молчанию Хиаши, который был наследником не менее родовитой и замкнутой семьи, он находился в точно таком же положении, что и Учиха. - А почему бы нам не пропустить по стаканчику в Шушуе? – предложил, появившийся, как черт из табакерки, Шикаку. Учиха и Хьюга синхронно повернули свои побледневшие от неожиданности лица. ***       Шикаку знал, что ему предстоит провести большую работу. Огромную, если учесть масштаб катастрофы, в которую его затянула не в меру предприимчивая Микото-сан и ее легендарное шило. Или, - если быть совсем откровенным, - куда он сам позволил себя затянуть, решив однажды разобраться в том, что же на самом происходит внутри семей носителей легендарных долзюцу.       Зачем Шикаку было это нужно? Ну, во-первых, Нара любил порядок во всем: от собственных документов в столе до положения дел внутри резиденции Хокаге. Потому что, справедливо рассуждал Шикаку, там, где есть порядок, там существует прозрачность. А она, как известно, необходима, если ты намереваешься поддерживать тот самый порядок, который так любил глава Нара. Неясные намерения ведут к смуте, а та, в свою очередь, становится отличной питательной средой для настоящего хаоса, в котором буйным цветом расцветают сорняки человеческих пороков.       Во-вторых, Шикаку свято верил в то, что только крепкими союзами они смогут добиться той самой стабильности, о которой так грезил Сарутоби. С самого детства он учился строить и поддерживать связи, наблюдал, как крепнет дружба между семьями и кланами, как постепенно стирается грань между шиноби, вышедших из древних кланов, и теми, кто изучает это тяжелое искусство лишь во втором, а то и в первом поколении. Однако, так было не для всех. Хьюга и Учиха, словно замершие во времени, продолжали держаться особняком. И если первые хотя бы принимали участие в общественной жизни, твердо обозначив свое положение в деревне, то вторые словно бы мечтали отгородиться от всех за высокой стеной.       После нескольких бесплотных попыток установить хоть какие-то мосты с Учиха, Шикаку сдался. Нападение Кьюби так же не способствовало снижению градуса напряжения, сделав клан Учиха не только недосягаемым для остальных, но и низвергло до уровня клана, чье присутствие стало нежелательным. Сами же Учиха, будучи крайне подозрительными, на любые попытки сократить дистанцию, отвечали агрессией. Шикаку почти отчаялся, приняв позицию наблюдателя. А потом Фугаку-сан сделал то, от чего мужчина почти потерял дал речи. Никогда еще, на его памяти, Учиха не шли никому навстречу. И будь Нара проклят, если он не выжмет из этого шанса всё, что у него получится. *** - Кампай! Шикаку поднял стакан и смело дзынькнув им о стаканы Хиаши и Фугаку, тут же пригубил. Терпкое вино приятно прокатилось по гортани, оставив после себя приятное послевкусие. Шикаку прищурился. Хьюга пил неторопливо, аккуратно, с какой-то аристократичной манерностью, разве что мизинец не оттопырив; Учиха же, напротив, опрокинул в себя вино с такой легкостью, будто это была вода. - Так, Фугаку-сан, теперь, с возобновлением работы полицейского участка, дел у вас поприбавится, - аккуратно прощупывал тему для разговора Нара, пытаясь как-то разрядить атмосферу. Настроение витало… напряженное. Учиха сидел напротив, прямой, что пика. Хьюга гипнотизировал тарелку сашими. - Да, - кивнул Учиха. Помолчали. За перегородкой кто-то громко обсуждал последнее дело у границ Киригакуре. С кухни доносились дразнящие запахи только что приготовленной еды, проворные официанты шныряли туда-сюда, относя к столам груженые едой и выпивкой подносы, и унося со столов точно такие же подносы, полные пустой тары. - А вы, Хизаши-сан, - предпринял еще одну попытку Шикаку, наполняя стаканы, - что думаете по этому поводу. Если учесть, что именно вы горячо поддержали мое предложение. Краем глаза Нара уловил, как едва дернулась бровь Фугаку. Заинтересованность. Это хорошо. - Это меньшее, что Хьюга могли сделать для своих соседей. Наш долг неоплатен, - кивнул он в подтверждение своих слов, снова глянув на сашими. - Надеюсь, Хьюга не забудут об этом через… - холодно отозвался Фугаку, и Шикаку его тут же перебил, схватив стакан. - Выпьем. Кампай! И они чинно выпили. Ещё. - Полиция достаточно укомплектована людьми, Фугаку-сан? – вежливо поинтересовался Хиаши, медленно пододвигая к себе тарелку. Учиха тут же схватился за палочки. - Основной состав полиции не менялся много лет, - кивнул он. – Благодаря гибкой кадровой политике, нам удается сохранять полную работоспособность участка. - То есть, - Хьюга с хрустом раскрыл палочки, - вам постоянно приходится делать перестановки, чтобы закрыть дыры. Не лучше ли открыть набор? И первая креветка с блюда отправилась в рот Хиаши. - Один сильный шиноби в полиции заменит собой пятерых, - парировал Фугаку, схватив с тарелки филе тунца. - Это верно, - кивнул Хьюга. – Напомните мне, когда в последний раз Учиха проводили аттестацию? Сдавали экзамены?       Глаза Фугаку недобро заблестели. - Мне кажется, одно то, с какой легкостью моя жена одолела вашего брата, уже говорит, о том, что дополнительные экзамены Учиха не нужны.       Палочки Хиаши замерли. В бледно-лиловых глазах Хьюга заплясали искры. - Ах, да. Эта история с моим младшим братом и вашей женой, - и в рот Хьюги отправляется морской гребешок и ломтик дайкона. Прожевав с видом победителя, он добавил. – За некоторыми вещами нужен глаз да глаз. Верно, Фугаку-сан? Шикаку осторожно убрал со стола бутылку. Его меткий взгляд тут же просканировал помещение на наличие колюще-режущих предметов. К удивлению, Учиха отреагировал с пугающим спокойствием. Буквально. Шикаку было бы не так тревожно, если бы Фугаку сейчас бы попытался зарезать Хиаши. - Верно. Иначе можно проспать похищение собственной дочери. - Ну хватит, хватит, - влез Шикаку, широко улыбнувшись. Он протянул руку к тарелке, и ее тут же схватили с обеих сторон. Учиха и Хьюга вытаращились друг на друга непримиримым взглядом. - Выпьем? – спросил Фугаку. - С удовольствием, - нахмурился Хиаши. Шикаку вдруг очень захотелось прикрыть голову руками. ***       К концу вечера, когда благородные главы не менее благородных домов Конохи, выдули на двоих пять бутылок и съели не менее килограмма сашими, Шикаку окончательно убедился в том, что сделал правильный выбор, когда решил отвести этих двух на нейтральную территорию. Встреться бы Хьюга и Учиха в любом другом месте, то точно бы поубивали друг друга. Они пили, как закадычные друзья, но грызлись, словно старые враги. Что особенно интересно, темы их грызни менялись от бутылки к бутылке. На первой они пытались уязвить друг друга за недавние промахи. На второй вспомнили, что так и не выяснили, чье додзюцу эффективнее. На третьей припомнили события последних войн. На четвертой – перешли на личности, оспаривая территории на границе кварталов. К пятой бутылке Учиха клятвенно пообещал, что ноги полицейских не будет в квартале Хьюга, даже если их всех будут убивать, а Хьюга ответил, что он обязательно придет на похороны Фугаку, потому что с его гонором он точно до сорока не доживет. А еще Шикаку понял, что сводить вместе этих двоих было, всё-таки, плохой идеей. Он мог поклясться, что в его голове встреча выглядела почти идеальной. Благодарность Хьюга и удовлетворенное чувство собственного достоинства Учиха – это был тот самый фундамент, на котором можно было выстроить крепкие отношения. Что же он упустил? *** Через день совет громко обсуждал послание от Микото. «Приказ выполнен. Потерь нет. Возвращаемся домой». С плеч Шикаку свалился тяжкий груз. Он до последнего не верил в успех, и теперь жаждал узнать подробности, о которых в послании не было ни строчки. Он невольно посмотрел на Фугаку, который сидел практически напротив. По лицу Учихи оказалось невозможно понять, о чем он думает. Хокаге приказал пока не отзывать джонинов. И Шикаку мысленно согласился с ним, решив, что это благоразумно. Собрание закончилось. Нара чувствовал себя уставшим – видимо, нервное напряжение, которое он чувствовал в последнее время, наконец дало о себе знать. Мужчина вышел из здания резиденции, хмуро посмотрел в небо. Идти домой? Почему-то очень захотелось обнять Йошино и Шикамару. - Шикаку-сан, - услышал мужчина оклик со стороны и тут же обернулся. Напротив него, развернувшись друг от друга, стояли Хиаши и Фугаку. Только их плечи едва соприкасались. - Не хотите пропустить по стаканчику в Шушуе? Шикаку вдруг ощутил смутное дежавю. Он мысленно попросил прощения у жены за то, что сегодня опять будет вынужден пить на благо деревни. Нара даже в страшном сне не мог себе представить, как именно будет объяснять это Йошино. *** Своей обычной решительной походкой Фугаку подходил к низкому зданию Шушуи. Он остановился совсем близко от горящих окон, из-за которых доносился неразборчивый гомон местной публики, многих, из которых, Фугаку уже начал узнавать. «Это – завсегдатае» - напомнил себе мужчина, который только начал постигать тонкую науку местных переговоров.       Он вздохнул, незаметно, в который раз повторяя себе, что идет на эту жертву ради будущего Учиха. А жертвовать было чем: глава клана до сих пор с содроганием вспоминал, как заставил себя подписаться на пьянку с Нара и Хьюга. И сколько раз, после нее, напоминал себе давно известную истину: самые значимые договоренности достигаются за рюмкой вина, а не за столом переговоров.       Фугаку думал, что обязан поддержать и сохранить эту извилистую дорогу к сближению с другими кланами. Потому что, без влияния Нара, он не сможет продолжить расследование и очистить имя клана, а без бьякугана Хьюга никогда не обнаружит камеры Данзо. Это была его четвертая встреча с, - при этой мысли по спине Фугаку пробежались мурашки, - приятелями. Учиха решительно переступил порог Шушуи. К его огромному удивлению, за столом, в самом конце зала, сидели не только Шикаку и Хиаши. Огромная туша Чозы занимала почти половину диванчика, а на оставшемся маленьком пространстве, по левую сторону от него, пытался приютиться Иноичи. В этот самый момент взгляды Шикаку и Фугаку пересеклись. Глава Нара непринужденно махнул ему рукой. Фугаку малодушно подумал, что сейчас с удовольствием поменялся бы с женой местами. - О, Фугаку-сан! Присаживайтесь, присаживайтесь! Не стойте, Шикаку, подвинься, - насыщенным голосом проговорил Чоза, попутно делая такие пассы руками, будто приподнимает невидимый вес. Шикаку тут же сдвинулся, прижав Хиаши к стене, таким образом оказавшись в том самом положении, которого боялся. Снова. Между Хьюга и Учиха. На самом деле, приглашение Иноичи и Чозы было хорошо продуманным стратегическим ходом, который, в теории, должен был перевести огонь Хьюго-Учиховских баталий в другое русло. Это была последняя здравая мысль Шикаку, который, за все это время, так и не придумал действенного способа свести их встречи к какому-то адекватному обсуждению дел насущных. Фугаку навис над Нара, окинув освободившееся место красноречивым взглядом. К сожалению, двигаться больше было некуда. - Простите, Фугаку-сан, - с улыбкой и без тени раскаяния, извинился Шикаку. Учиха опустился на выделенное ему место и снова посмотрел на Нара. На его шее красовалось выразительное красное пятно, частично наползшее на щеку, так что Фугаку малодушно побоялся, что его невольный сосед заразен. Еще одна стоическая жертва. Учиха вздохнул. - Так, теперь, когда все в сборе, я, пожалуй, сделаю заказ, - с этими словами, Чоза открыл меню. – Начнем. Наверное, четыре порции сашими. Нет, лучше три пока. Креветки в кляре, да. Это будет неплохо. К ним можно попробовать рисовое вино? – он поднял глаза над меню, обратившись ко всем сразу. – Здесь еще подают Уменошики? Нет? - Будет ли этого достаточно? – озаботился Хиаши, искоса глянув на Шикаку. – Нас все-таки пятеро. - Нет, это он только для себя, - беззлобно усмехнулся Иноичи, откинувшись на спинку диванчика. – Наша очередь настанет, когда Чоза выберет хотя бы половину того, что есть в меню. - Мы не так часто выбираемся куда-то, чтобы я отказывал себе вкусно поесть, - терпеливо пояснил Акимичи, ничуть не смутившись. Хьюга и Учиха украдкой переглянулись между собой. Нара, естественно, заметивший это, выдохнул про себя. Возможно, сегодня ему удастся сдвинуть с места этот мертвый груз… - А потом я поднялся и, ну, ты помнишь, помнишь же, Иноичи? И моя рука успела схватить его прямо в броске, за секунду до той техники. Кушайте, Хиаши-сан, кушайте. Креветки остынут и потеряют свою мягкость. Знаете, ведь весь вкус не в кляре, он в соке, который находится как раз под ним. - Думаю, на сегодня я съел достаточно, - сдержанно ответил Хьюга, отставив от себя тарелку. – Вы, Чоза-сан, настоящий гурман. - Знаете, Хиаши-сан, - пригубив из стакана и облизнув масляные губы, с добродушной улыбкой ответил Акимичи. – В жизни шиноби не так много радости. Так, почему бы не находить ее в хорошей еде? Она приятна, вкусна и, в отличие от большинства других радостей, ты всегда знаешь, где раздобыть ещё.       Фугаку с удивлением посмотрел на главу Акимичи, совершенно не ожидая услышать от него такую своеобразную, но мудрую мысль. И, судя по тому, как замолчал Хиаши, он был озадачен не меньше Фугаку. Чоза приступил ко второй порции сашими, совершенно не обращая внимания на произведенный эффект. Официант забрал пустые тарелки и принес еще бутылку вина.       Итак, мужчины вели пустопорожнюю болтовню, изредка перекидываясь общими фразами. К сожалению для Шикаку, больше всего говорили Иноичи и Чоза, а злосчастный дуэт Хьюга-Учиха лишь изредка поддакивал, практически не выпивая и не меняясь в постных лицах. Нара был готов принять очередное поражение, как произошло невозможное. - Шикаку-сан, что за пятно у вас на шее? – спросил Фугаку, в наступившей паузе, которая образовалась из-за того, что официант делал очередную замену блюд. Он больше не мог выносить эту неизвестность! Шикаку рефлекторно прикрыл шею рукой, смущенно усмехнувшись. - Скажем так, у Йошино сегодня было плохое настроение. - Вас бьет собственная жена? – снова удивился Хиаши, но Иноичи его перебил. - Узнаю след. Мокрое полотенце? - Тряпка, - поморщился Шикаку. – Хотел улизнуть, пока она моет пол в ванной. - Гёза* в последнее время тоже сильно нервничает, - пожаловался Чоза, опустив взгляд. – Чоуджи подрастает, а я всё никак не могу уговорить ее на второго ребенка. Говорит, что испортит фигуру. А я вот думаю: далась ей эта талия? У меня вот её нет – и я не мучаюсь! С этими словами Акимичи грустно хлопнул из стакана. - Женщины, - хмыкнул Иноичи. – Тебе бы поговорить с Йошино. Неспроста она так на тебя злится. Шикаку вздохнул. Отношения – это не поле боя, нет, это минные, непроходимые леса, с растяжками и бешеными псами, которых пустили за ним по следу. Конечно, он любил свою жену. Ещё как! И знал, что Йошино любит его не меньше, и даже сверх того – потому как не раз доказывала это не только словами, но и на деле. Однако, он был без понятия, куда ему следует деваться, когда дражайшую супругу начинает одолевать праведный гнев. Обуздать его осторожный глава Нара уже давно не рассчитывал. Он уже собирался высказать свои соображения на счет этого, как заметил понурое лицо Хиаши. Глава клана Нара хлопнул ресницами и украдкой посмотрел в другую сторону, чтобы тут же наткнуться на трагичный профиль Фугаку. Два и два сложились в голове Шикаку. Он наконец-то подобрал ключ! - Никогда не понимал, что ей нужно, - жалостливо затянул хитрый Нара. – Женщины, - сокрушенно добавил он, схватившись за бутылку и разлив вино по стаканам. – Сначала ты думаешь, что встретил ту единственную, с которой проведешь старость, а потом она избивает тебя половой тряпкой.       Иноичи и Чоза переглянулись. Гримасу, которую состроил Шикаку было сложно истолковать превратно. - Или называет тебя безразличным мужланом, когда ты просишь у нее второго ребенка, - несмело поддержал жалобы друга Акимичи. – Да если бы я мог, я бы сам родил! А она… - Или говорит, что ты совсем свихнулся на дочери, - чуть подумав, добавил Иноичи, которому и припомнить-то особенно нечего было. – Я не делаю ничего, чего бы не делали другие родители! Ино такая милая. Хотите посмотреть фотографии? Я всегда ношу с собой парочку. - Ой, а покажи пожалуйста. Всегда хотел еще и девочку. Эти их щечки-ручки, такие мягкие и нежные, как моти, - тут же слетел с мысли Чоза. Шикаку затаил дыхание, всё или ничего. Их обязан объединить общая беда! - Или использует твое чувство собственного достоинства вместо половой тряпки, - на грани слышимости продолжил мысль Фугаку, проговорив неутешительную мысль себе под нос.       В наступившей после этого откровения тишине не было слышно даже дыхания. Как будто их стол поместили в зону вакуума. Учиха поднял глаза, с ужасом осознав, чем именно поделился с практически незнакомыми ему людьми. - Микото-сан хотя бы не говорила вам, что ее невыносимо тошнит только от вашего присутствия, - отвернувшись к окну, сказал Хиаши, после чего пригубил из стакана. - Ссора? – участливо спросил Иноичи. - Беременность, - со вздохом ответил глава Хьюга. - Это же хорошая новость, - попытался поднять мужчине настроение Шикаку. – За это бы неплохо поднять тост. - Только не за мальчика, - предупредил Хиаши. – Ханако сказала, что, если она увидит хотя бы тень недовольства тем, что родилась девочка, - он обвел мужчин жутким взглядом. – Она меня задушит во сне. - Микото пыталась меня зарезать, - включился Фугаку, которого, видимо, не отпускала идея, что Учиха должны быть лучше во всем, даже во внутренних распрях. - Ханако как-то выпустила в меня пять стрел, сославшись на то, что перепутала с Хизаши, - не остался в долгу Хьюга. – Это была ее первая беременность. - Да, кстати, - кивнул Иноичи, явно припомнив кое-что интересное. – В это время женщины действительно страшны. Ягичи*, когда носила Ино, как-то подняла меня рассвете и вытолкала из спальни, потому что не могла уснуть из-за того, что я, как она выразилась, громко дышу.       Мужчины опустили головы, сойдясь в той редкой форме солидарности, когда каждый из них понимал и разделял боль своего товарища. После торжественной минуты молчания, Фугаку, раздираемый внутренними противоречиями, обратился к Хиаши. - Никогда бы не подумал, что Ханако-сан способна выстрелить в вас, Хиаши-сан, - он взял бутыль и подлил вина в стакан Хьюга, за что тот благодарно кивнул. - Однажды, Фугаку-сан, ты просыпаешься и понимаешь, что женщина, на которой ты женился, уже давно не та нежная девица, которая когда-то сказала тебе «да». Мы меняем их, а они меняют нас, - наставническим тоном пояснил мужчина, покровительственно смотря на Фугаку. – Мудрый мужчина принимает изменения, как нечто неизбежное, с уважением относясь к тем переменам, которые произошли под влиянием его авторитета. - А, ну то есть, то, что вас чуть не подстрелили, была вина вашего авторитета? – хохотнул Иноичи, и плечи Хиаши поникли. - Вы неверно истолковали мои слова, - только и ответил он, снова отвернувшись к окну. Сдавленные смешки прокатились над столом. - А что делать, если ты изменил ее слишком сильно? – вдруг спросил Фугаку, наклонив полупустой стакан. – До неузнаваемости. Иноичи, Чоза, Шикаку и Хиаши переглянулись меж собой. Баталии семейной четы Учиха не были на слуху разве что у глухого. И хоть Шикаку внутренне ликовал тому, насколько удачно складывалась сегодняшняя встреча, он не мог не посочувствовать ситуации Фугаку. Переживать измену любимой женщины – есть ли для мужчины участь страшнее? - Тут не может быть простого ответа, Фугаку-сан, - откинувшись на спинку, тяжело вздохнул Нара. – Какой бы совет мы вам не дали, только вам принимать решение. Хьюга кивнул, сложив руки на груди. - Верно. Ни я, ни кто-либо, из присутствующих здесь, не сможет до конца понять вашу ситуацию, а потому нет никаких гарантий, что наши советы не пойдут вам во вред. - Однако, - сказал Чоза, снова берясь за палочки, - вы можете поделиться с нами. - Правильно, - кивнул Иноичи, - проблема может казаться неразрешимой, но стоит только ее озвучить, как находится решение. В этом и состоит суть дружбы: возможностью делиться как радостью, так и печалью. Дружбы? Учиха поднял на мужчин мрачный взгляд, ощерившись всем своим существом. Это произошло совершенно спонтанно, и Фугаку вряд ли бы смог отследить и проконтролировать настолько сильную реакцию. Гнетущая атмосфера воцарилась над их столиком. - Когда мне сказали, что родилась Хината, я не был рад, - вдруг сказал Хиаши. – Отчасти это было из-за Хизаши. Его сына. И когда Хинату вынесли мне, я отказался взять ее на руки. Не смог. Ханако до сих пор не может мне этого простить. Всё это Хьюга произнес так спокойно, будто такие вещи были само собой разумеющимися. Однако, тоска, отразившаяся в глазах главы, говорила о том, что он искренне жалеет обо все, что произошло в тот день. Возможно, откровение Хиаши стало следствием трех бутылок вина, возможно – таким образом он пожелал поддержать Фугаку. - Вы помирились? – спросил Иноичи. – В итоге? - Такую обиду невозможно забыть даже после тысячи «прости», - качнул головой Хиаши. – Однако, в этот раз, я не совершу подобной ошибки. Даже если родится девочка, я буду любить ее всем сердцем. С первых минут её жизни. - За это стоит выпить, - подытожил Шикаку, подливая мужчинам вина. – За взаимопонимание в семьях! Кампай! Пили в тишине. Фугаку, глубоко впечатленный словами Хиаши, обдумывал собственные отношения с женой. Он сбился со счета своих поступков, за которые должен вымолить прощение. Сбился со счета числа ее предательств. Он чувствовал себя будто бы на плоту среди неудержимых пенистых волн. - Последнее время мы жили, - прочистив горло, начал Фугаку, - постоянно терзая друг друга. Мы причиняли боль друг другу, и делали это намеренно, как будто мы действительно хотели поскорее разрушить наш брак. Но, клянусь, я думал, что так и надо. Я думал, что просто… поддерживаю её игру. Микото, она… Ей постоянно требовался вызов! Я думал, что ей это требовалось, а сейчас подумал. Возможно дело не в этом? Должна была быть причина, почему мы так отчаянно хотели уничтожить друг друга. Учиха горько усмехнулся. Он говорил все это, и до него постепенно доходила одна очень страшная истина. То, что он слышал от Микото бесчисленное количество раз, но никак не мог принять. За всем этим чудовищным фарсом, за стеной собственных иллюзий и воздушных замков, в которых он жил, он никак не мог разглядеть совершенную в своей простоте правду. И та невидимая струна, что держала главу все эти годы, вдруг лопнула, кровоточа. - Правда в том, что, наверное, мы просто делали друг друга несчатными. Поэтому, в итоге, мы и развелись. Потому что невозможно жить с тем, кто делает тебя несчастным. ***       Ласточкина переступила порог деревни ровно через восемнадцать дней своего отсутствия. Не было пышной встречи, поздравлений и горячих просьб расписаться на чьей-нибудь широкой груди. Предотвращение войны, которой ее так пугали, прошло совершенно незамеченным для широких масс.       Зато ее больше часа продержали в резиденции. Хирузен желал знать каждую деталь её встречи с представителями Кумо. Особенно, про ту часть, где она вытащила глаз из глазницы мертвого шинобигашира и торжественно положила в шкатулку. После чего сказала, что для полной коллекции ей не хватает еще пяти – по одному от каждого представителя Кумо. - Ну, - несколько смущенно сказала Ласточкина, припомнив, что глаз все еще валяется у нее в рюкзаке. – У Кири есть кровавый туман, у Суны их сумасшедшие марионетчики. А у Конохи теперь есть целый клан кровожадных красноглазых психопатов.       Она сдала отчет на пятнадцати страницах и, уставшая, но довольная, наконец-то вернулась домой. Конец января принес с собой плюсовую температуру, повсюду слышался перезвон капели. Сашка подошла к клановым воротам, вскинула голову вверх, посмотрев на герб Учиха. - Ну вот и закончился отпуск, - сказала она сама себе, поправив лямку рюкзака. Безумно хотелось спать. *** - Дай посмотреть, дай посмотреть! - Саске, это тебе не игрушка. - Но интересно же! - Мам… Сашка усмехнулась, наблюдая за тем, с каким едва сдерживаемым восторгом, Саске пытается отнять у Итачи ту самую шкатулку заветным глазом. В конце концов, женщина смилостивилась над старшим сыном и забрала трофей, строго глянув на Саске. - Один раз посмотрел и хватит. Надо будет его выкинуть, - поморщилась она, радуясь, что у шкатулки плотная крышка. Второй раз нюхать это амбре она не собиралась. – Так, а теперь подарки.       Она вернулась в особняк. Потому что не знала, как следует теперь себя вести и что делать, чтобы не обидеть детей. Просто уйти в новый дом она не могла, даже если учесть, что он находился на территории. Заглянуть в особняк и зазвать детей к себе – бред. Александра решила, что пока наступит своей гордости на горло. Тем более, Фугаку в поле зрения не наблюдалось. - Кстати, куда делся ваш отец? – пробурчала она, извлекая из рюкзака туго обмотанные свертки. – Или он подался в бега? - Отец в участке. Работает, - Итачи пожал плечами и присел рядом с матерью, с любопытством разглядывая свертки. Ласточкина отвлеклась от потрошения рюкзака. - В смысле? - Полиция снова работает, - покивал Итачи. – Отец готовит какие-то реформы. Или что-то вроде того. Он не говорил. - Обалдеть, - с неподдельной искренностью изумилась женщина, даже забыв о подарках. – Как он смог это провернуть? - Это же папа, - хмыкнул Саске, в точности повторяя слова матери. – Его ни одна холера не возьмет.       Сашка задумалась об этом, а потом плюнула и просто пожала плечами. Она была слишком усталой, чтобы делать какие-то глубокомысленные умозаключения. После раздачи подарков, дети были изгнаны в свои комнаты, а сама Александра вернулась в маленький, но свой собственный дом, окна которого как раз выходили на внутренний двор и на окна ее бывшей спальни. Маленький коридор упирался в кухню-гостиную, из которой, в свою очередь, был выход в спальню. Ласточкина бросила вещи в коридоре, расстелила футон, от которого пахло свежевыстиранным бельем, и провалилась в глубокий сон без сновидений. Меньше чем через два часа ее разбудили шиноби Не. Данзо требовал исполнения второй части уговора. *** - Вы пришли. - Нечасто ко мне захаживают шиноби Не. Трудно было проигнорировать такое приглашение. Данзо улыбнулся одним видимым глазом. Ласточкина подумала, что ему понравилось то, что она сказала. Впрочем, кто не любит, когда поглаживают его чувство собственной важности. А Данзо несомненно любил, когда никто не оспаривал его власть. Это была одна из тех немногих вещей, в которых Шимура и Ласточкина были похожи. Не привели Александру в здание джохобу, провели по лестницам на самый верх, где ее уже дожидался Данзо. Мужчина только доиграл партию и сейчас расставлял фигуры на доске. Александра села напротив. - Присоединитесь? – спросил он, глянув на женщину из-под нависшего века. - Почему бы нет. У меня никогда еще не было такого партнера. Было бы интересно разыграть партию. - Только одну? – рука Шимуры зависла над белым ферзем. - Думаете, за одну не управимся? – вернула вопрос Александра, выставляя в ряд пешки. - Слышал, полицию снова восстановили. Учиха собираются пополнить свои ряды? - Готовимся. - Заявок много? - Долг полиции защищать жителей деревни. Конечно будет много желающих получить форму. - Желание еще не означает готовность. Белые или черные? - Да, отбор будет жестким. Черные. Есть определенные требования, не каждый шиноби подойдет. Нам предстоит много кропотливой работы. - Разумеется. Трагедии, вроде таких, оставляют глубокие раны. - Раны затягиваются. - Но шрамы, которые остаются на этом месте, не дадут забыть о потерях. Белая пешка на Е4. - Тем и хороши шрамы, Данзо-сама. У вас их много? Черная пешка на Е5. - Кстати, о трагедиях. Я всё никак не могла понять, что же произошло в ту ночь. Смерть Эдогавы, пожар. Всё указывало на Сузуму, и всё же, одно не сходилось. Вы знаете, что? - И что же? Белая пешка на F4. - Я приказала отравить старейшин, а не сжечь, - ответила она с улыбкой, устремив свой ястребиной взор на лидера Не. Черная пешка на F4, бьет по белой. Минус один. Глаз Данзо стал узким, как щелка, а лицо приобрело нечитаемое выражение. Александра погладила указательным пальцев навершие слона. - Так, - продолжила она, - почему бы Сузуму мог нарушить мой приказ? Он испугался чего-то? Или наоборот – взял на себя слишком много? Кто ещё мог желать смерти Асаи, Эдогавы и Аяхито, не говоря уже о бедном и ничего не значащем Сёхэе? Белый Слон на С4. - И к какому же выводу вы пришли? – без интереса спросил Данзо. Ласточкина посмотрела на мужчину покровительственно: - Если бы Фугаку знал, что я собираюсь сделать, он бы никогда не совершил эту ошибку. - Зачем вы рассказываете это мне? - Впрочем, был во всей этой истории человек, который знал всё, - задумчиво проговорила Александра, протянув руку и взяв белого короля. – Верно, Шиноби-но-Ями? Черный Ферзь на Н4. - И как вы пришли к этому мнению, Такэхая-но-Микото? – вернул шпильку мужчина, продолжая держаться расслабленно. Белый Король уходит на F1. - Как вы узнали о смерти Не? Как вы узнали, что это была я? Это было второе, что не давало мне покоя, ведь тогда я прошла по самому краю. Почему из всех именно Хазуки? Это была настоящая пытка. Особенно после пожара. Я думала, что сойду с ума, прежде чем вычислю, кто теперь шепчет вам на ухо о моей семье. Черная пешка на B5. Белый Слон на В5, пожирает пешку.       Она замолчала, внимательнейшим образом изучая выражение лица Данзо. Его мимика была безупречна, но вот взгляд… Под нависшем веком его глаз полнился злобой, как фурункул наливался гноем. Тогда она Александра потянула ремень сумки, поставила ее на колени, и выудила из неё длинный, оборванный с одного конца, грязный провод. Натянула его как хлыст в руках. - Он видит всё, - повторила она те самые слова, которые когда-то лишили ее сна. – Точнее. Он видел всё. И перестанет видеть очень скоро. Черный конь на F6.       Данзо молчал. Он даже не посмотрел на провод, который едва не стоил Хазуки жизни. Нет, всё внимание шиноби было сосредоточено на Александре. Женщина поймала себя на мысли, что готова отдать свой собственный глаз, чтобы узнать, что творится в голове Данзо. Она положила шнур на стол, рядом с шахматной доской. - Вы явно довольны собой. Ждете, что я начну оправдываться? – наконец спросил он, опустив руку на набалдашник трости. Белый конь на F3. - Нет, - она повела плечом. – Я не могу понять, зачем? Откуда такая ненависть к нам? - Ненависть? – уголок губ мужчины дернулся в блеклом подобии усмешки. – Ненависть губительна для шиноби. Черный Ферзь возвращается на H6. - Тогда, что это было? Вы не просто так затеяли это. С этими камерами, вы могли сделать что угодно, но предпочли нелепую возню. И я пытаюсь понять, зачем? Белая пешка на D3. Черный Конь на H5. Белый Конь на H4. - Ваш ход, Микото-сан. Женщина опустила взгляд на доску. Мысли путались, мечась от желания просто встать и уйти к жадной потребности понять ход мыслей этого человека. О, как она хотела залезть к нему в голову, как однажды залезла в голову настоящей Микото. Узнать, что вращают его шестеренки. Черный Ферзь на G5. - Интересный ход, но импульсивный. Он влечет за собой потери. - Потери неизбежны. - Думаете? Разве это не противоречит вашим убеждениям? - Забавно, я думала, вы считаете, что у Учиха нет убеждений. - На основании чего вы сделали такой вывод? - А он неверен? Белый Конь на F5. Данзо отвлекся от созерцания шахматной доски, подняв внимательный взгляд на Александру. Женщина вскинула брови. - В эту игру могут играть двое. Хотите диалога – перестаньте отвечать вопросом на вопрос. - Или что? - Хах. Или я уйду, и вам придется доигрывать партию в одиночку. Черная пешка на C6. - Так, к вопросу о мотивации. Почему именно мы? В Конохе достаточно кланов, которые на кунае вертели представления Хирузена о мире во всем мире. - Интересный речевой оборот, Микото-сан. Этому вас научили в Кири? Белая пешка на G4. - А вы хотите разнообразить свою речь? Черный Конь на F6 Белая Ладья на G1. Черный пешка на B5, пожирает белого Слона. - Вы знаете, с какой целью был создан Корень, Микото-сан? - Просветите же меня. - Корень – не просто внутренняя организация, мы – тени во тьме, оберегающие деревню там, куда не подумает упасть взгляд простого шиноби. Вы знаете, с чего начинается измена? Белая пешка на Н4. Черный Ферзь отступает на G6 - С идеи, я полагаю - кивнула Александра, начиная понимать, куда клонит Данзо. Но она хотела, чтобы он сам сказал то, о чем она только подумала. - Но что питает идею? В отличии от мысли, что озаряет ум, как вспышка, и так же быстро исчезает, идея крепнет годами. Белый Ферзь на F3 Черный Конь на G8 - Что-то я не пойму, к чему вы клоните, Данзо-сама, - поторопила она мужчину, боясь, что тот пустится долгие философские рассуждения. Белый Слон на F4, пожирая черную пешку. Черный Ферзь на F6. Белая пешка на C3. Черный Слон на C5. - Исключительность – не привилегия, Микото, - обратился к ней шиноби, словно к маленькой девочке. - Это блажь, которую Учиха продолжают лелеять, как ребенок свою игрушку. Тридцать лет сосуществования бок о бок с другими кланами не научили вас подчиняться порядку. Порядку, который был установлен основателями деревни тогда, когда ни вас, ни даже ваших родителей еще не было. Белый Конь D5. - Порядки этой деревни закладывали и мои предки, - нахмурилась она. – Но почему-то правление постоянно об этом забывает. Возможно, помни вы о том, кому обязаны союзу, Учиха не пришлось бы так часто вам об этом напоминать. Черный Ферзь пожирает белую пешку на B2 - Шимура заключали союз с Сарутоби, не с Учиха, - спокойно парировал Данзо. – Как и Хьюга, Инузука, Нара, и множество других, откликнувшихся на призыв Хаширамы Сенжу, но опасавшихся непредсказуемой природы вашего клана. Белый Слон на D6 - Хотите сказать, что, если бы не Сенжу, никто не стал бы иметь с нами дело? Черный Слон пожирает белую Ладью на G1 Белая пешка на E5 - Заметьте, вы сами это сказали. Значит, где-то глубоко внутри, за всей этой бравадой, вы понимаете, насколько опасны Учиха.       Александра вскинула подбородок, ее губы вытянулись в сплошную тонкую линию. Она знала, что Данзо прав. Все кланы, что окружили Учиха в этой деревне – не были их союзниками в прошлом, и потребуется приложить много усилий, чтобы сделать их таковыми в настоящем. Она замолчала, подняв на мужчину тяжелый, наполненный черной ненавистью взгляд. Все существо женщины требовало немедленной ликвидации Данзо и всей его проклятой секты, которую он назвал Корнем. Выкорчевать их, как источник опасной заразы. Взгляд Данзо был зеркален, и ненависть, что встречала Александру в ответ, была не менее сильна. Черный Ферзь пожирает белую Ладью на A1 Белый Король уходит на E2 - Опасность? Я расскажу вам про опасного человека, - едва сдерживаясь от переполняющего ее гнева, ощерилась Ласточкина. - Вы были там. Вы знали, что я собираюсь сделать. Что собирается сделать Фугаку. Вы хотели стравить нас, чтобы сидеть и наблюдать, как Учиха убивают друг друга в собственных стенах. Вы послали своего человека, чтобы он следовал за Фугаку, и при первой же возможности устроил саботаж. Возможность появилась – и вы устроили поджог. Вы арестовали Сузуму, чтобы укрепить вражду между мной и мужем. Это было очень умно, но всё-таки вы просчитались. Она остановилась, чтобы перевести дух, а когда продолжила, то снова ощутила это острое, как нож, смутно знакомое чувство переполняющей её изнутри слепой ярости. - Я сожгу квартал дотла, выкорчую сваи и снесу стены, но найду каждую камеру, что вы спрятали в моем доме. Я найду каждого вашего пса, неважно, кто это будет, и задушу его собственными руками. Черный Конь на A6 Белый Конь пожирает черную пешку на G7 - Это угроза? Черный Король уходит на D8 Белый Ферзь на F6 - Это обещание. Обещание, которое я выполню несмотря ни на что. Данзо опускает взгляд на доску. Александра делает ход. Черный Конь пожирает белого Ферзя. - Кстати, Микото-сан, ваш муж знает, о нашей маленькой договоренности? Ласточкина уязвленно промолчала. Разумеется, Фугаку ни о чем не должен знать. И Данзо прекрасно понимал это. Белый конь ставит шах и мат черному Королю. - Шах и мат, Микото-сан. Думаю, вы вынесли урок из нашей небольшой игры. А теперь, - улыбнулся он, прожигая женщину ледяным взглядом. – Отдайте документы. Эту партию вы проиграли. *** Ласточкина сидела во дворе, на деревянных порожках дома, невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой. В руках женщины была пузатая кружка с очень крепким кофе – подарок Аяками, который выцепил четыре банки в городе, через который они все проходили. «Пешка, потом ферзь, слон. Данзо ходил…» - она все пыталась вспомнить последовательность ходов. Она никак не могла понять, где допустила ошибку. Шимура сдавал позиции до последнего. - Жертвовал фигурой за фигурой, чтобы нанести один сильный удар, - пробормотала она себе под нос и сделала большой глоток. Да, она вынесла урок из их маленькой партии. Ласточкина снова пригубила из кружки. Она чувствовала себя обманутой и раздавленной, и теперь хотела взять небольшую передышку. Данзо раздавил ее, а ведь когда-то давно Фугаку предупреждал, насколько опасен лидер Не. Александра услышала чьи-то тяжелые шаги, они стремительно приближались. Очень скоро Ласточкина увидела белоснежный образ Ханако Хьюга. Сашка подобралась, поставила кружку на порог рядом. - Я слышала от мужа, что ты вернулась. Я рада, - Ханако положила руку на живот и у Александры натурально округлились глаза. Она только сейчас заметила, что он намного больше, чем должен быть. - Учиха свое слово держат, - ответила она, уперев локти в колени и многозначительно посмотрев на живот женщины. – Поздравляю? - Благодарю, - вежливо кивнула Ханако, немного помолчала, после чего добавила. – На самом деле я пришла, чтобы выразить свою признательность. Несмотря ни на что, ты помогла нам. Хьюга этого не забудут. - Вы уже пропихнули восстановление полиции. Не многовато ли будет? Не получится ли так, что в какой-то момент ваша благодарность превратится в одолжение?       Ханако изящно улыбнулась, обернулась и окинула взглядом домишко Александры. - Буду честна, Микото-сан. Ты не нравишься мне. Но я уважаю ту решимость, с которой ты борешься за свои идеалы. Какими бы они ни были. Так же я понимаю, что, будучи друзьями Учиха, мы сможем достичь гораздо большего.       Ласточкина внимательно выслушала отповедь Ханако, щелкнула ногтем по ногтю. - Разумно. Мне подходит. А глава Хьюга разделяет твое видение, Ханако-сан? - Более чем, - кивнула женщина, снова обернувшись лицом к Александре. – Полагаю, в ближайшее время мы станем видеться намного чаще. Давай же сохраним это взаимоуважение. На благо всех заинтересованных лиц. Александра молча кивнула, пребывая в некоторой растерянности. Почему это они с ней должны видеться чаще? Странно. Но была еще одна вещь, которая все никак не выходила из ее головы. И чем больше Ласточкина думала об этом, тем сильнее начинала болеть ее голова. Так, почему бы не спросить напрямую? - Зачем? – пожала плечами она, смотря Ханако в лицо. – Я все никак не пойму, зачем это нужно было конкретно тебе? Помрет Хизаши или нет – это совершенно никак не коснется ни тебя, ни твоих детей. Уголок губ Хьюги приподнялся. Она явно веселилась, наблюдая замешательство Александры. - Потому что я люблю своего мужа. Потому что Хиаши любит своего брата, а я всё еще остаюсь мудрой женой своего главы - Ресай кэмбо, - с явным презрением к этому понятию хмыкнула Ласточкина. Ханако сложила руки на животе, под грудью. - Да, Микото-сан. Мудрая жена знает, что терзает её супруга и делает все для того, чтобы облегчить эту ношу. Будь то приготовление чая или устранение причины его беспокойства. - А если муж не дает ей этого сделать? - А зачем ему вообще об этом знать? Супружество призвано уменьшать страдания друг друга, а не множить его. Ласточкина опустила голову. Она поняла, что, на самом деле, никогда раньше не задумывалась над смыслом этого понятия. - Возможно, я неправильно толковала это выражение, - озвучила она свою мысль. - Возможно, Учиха, в этом и есть ваше истинное проклятие? – покачала головой Ханако. – В том, что вы всегда находите способ извратить общеизвестные истины. Подумайте над этим, Микото-сан. Мое приглашение остается в силе. С этими словами Ханако коротко кивнула на прощание и поспешила удалиться. По дороге женщина столкнулась с Фугаку. Они обменялись взаимными приветствиями, а Сашка грустно подумала, что: вспомни солнце – вот и лучик. - Встреться тебе Кьюби, ты и из него себе шубу сделаешь, - по-доброму хмыкнул Фугаку, присаживаясь рядом. - Мне не идут меха, - усмехнулась Сашка, сцепив пальцы в замок, обхватив кружку . Помолчали. – Нет. Мне было… тяжело. Все эти сделки с совестью… - она покачала головой. – Улыбаться и изворачиваться перед теми, кому хочется дать в морду. Придумывать, как прикопать кого-то так, чтобы потом, в случае чего, можно было откопать, отряхнуть и использовать. Это было тяжело.       Фугаку, в ответ на это откровение, только покачал головой. - Научишься. - А если я не хочу? - Ты этого добивалась. - Нет. Это то, во что вылилось то, чего я добивалась, - она усмехнулась. - Сама-то поняла, что сказала? – поддержал вынужденное веселье Фугаку. - Иди ты, Учиха. - Ты тоже Учиха. Они переглянулись. Взгляд оказался долгим, и Александра поспешила разорвать зрительный контакт. Она снова обернулась во внутренний двор. - Да, кстати. Вроде и развелись, а ничего не поменялась. Шастаешь ты сюда, как к себе домой… - Это и есть мой дом - … Да. Фамилию мы носим одинаковую. Даже есть в итоге, на всю ораву, всё равно готовить мне, - Сашка вдохнула. – И, спрашивается, для чего все это? - Восстановить брак – дело пары дней, - заметил Фугаку, ответом ему стало долгое молчание. Александра снова отпила из чашки, делая несколько мелких глотков. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы спорить, а тем более – ругаться. Она хотела только немного спокойствия. - Я знаю, что ты сделал. Сузуму рассказал, что видел тебя в том доме. Я не буду спрашивать тебя, зачем. Я просто уже не уверена, что хочу снова поднимать эту тему. Фугаку вздохнул. Он окинул взглядом местность перед собой, накрыл ладонью колено женщины. Александра бросила взгляд на его руку на своем колене, но промолчала. - Совет сказал, что не собирается ограничиваться разводом. Я должен был решить вопрос в соответствии со старым законом. И когда передо мной встал выбор, оказалось, что выбора нет. Я не мог потерять тебя. - И тогда ты убил старейшин клана. - Да. И теперь нам надо найти новых. - Очаровательно.       Александра прикрыла глаза. От Фугаку исходило непривычное спокойствие. Она была всё еще напряжена, ожидая, что вот-вот он выкинет что-то такое, что послужит началу нового конфликта. Или скажет – и тогда она сама не сдержится, как это бывало не раз. - У нас будет много работы, - вдруг сказал он, отнимая ее безвольную руку от чашки и сплетая пальцы. Ласточкина тут же попыталась высвободиться, но хватка Фугаку была что стальная. – У тебя будет.       Александра искоса глянула на мужчину. - Полиция восстановлена, - продолжил он. – Но участку нужен тайчо. Человек, в чьих моральных качествах и преданности клану, я не сомневаюсь. - А что тогда будешь делать ты? – осторожно спросила Александра, не веря собственным ушам. - То, что был должен всегда. Быть главой Учиха, подготовить наследника, заботится о клане так же, как заботился о деревне. Это мое место. - А… - женщина дернула рукой, вскинувшись, до нее постепенно дошло, что именно предлагал ей Фугаку. – А как же дети? И я? И ты! – у нее вдруг появилась целая прорва вопросов, и она понятия не имела, какой задать первым. – Мне нужно будет подтвердить звание. Вернуть хитай-ате. Это же столько дел!       Рука Александры выскользнула из ладони Фугаку. Она поднялась с порога, начав быстро и волнительно расхаживать взад-вперед. Бурно жестикулируя, женщина всё говорила и говорила, пока не остановилась, как вкопанная, уставившись на Фугаку. - Я не хочу эту должность, - совершенно серьезно заявила она. – Я не хочу ее только за то, что я твоя бывшая жена или что-то вроде того. Или как подачку, потому что ты чувствуешь себя виноватым. - Микото, я бы в жизни не предложил тебе стать тайчо полиции, если бы не был уверен, что ты заслуживаешь этого, - ни грамма не соврав, ответил Фугаку. – К тому же, тебя должен еще утвердить Хокаге. - О, - понимающе протянула она, опустив взгляд вниз. И буквально сразу же вернулась к своим фантастическим планам, будто бы и не было бессонных ночей и усталости. Фугаку взял в руку пузатую чашку, улыбающимся взглядом наблюдая за тем, с каким воодушевлением его жена составляет список дел. У них еще есть время. Бесконечно много времени, чтобы научиться жить друг с другом, не торопясь, наконец, приняв собственные роли. Мокрый снег чавкал под ногой Александры. В клан Учиха наконец-то постучалась весна.