Картина.

Жизнь — это набор картин мира. Мэй вновь повторяла эту фразу, рисуя новую картину. Она считала, что картины — это её всё. Она основала маленькую студию у себя в комнате. Кирика была не против, даже иногда показывала гостям картины Мэй. После того, как была убита тётя Коити, у Мэй появились новые друзья. Она стала более открытой и дружелюбной, не говорила загадками, часто смеялась над шутками своих новых друзей. Кадзэу Сато часто водила её по всяким магазинам, которые находились в Ёмиаме. От одной лишь прогулки по торговому центру у Мэй сразу же был полностью завален шкаф. Единственный лучший друг, который готов был помочь в любую секунду, был Коити. Мэй нравилось слушать его рассказы о семье. Один раз ей даже доводилось видеть Ёсуку, отца Коити. Ёсукэ был таким же шатеном с карими глазами, как и Коити. Мэй думала, что этот человек очень важная особь и лучше с ним не шутить, но как же она ошибалась. Ёсукэ был весёлым человеком по жизни, часто травил анекдоты, порой проскакивал чёрный юмор. Мэй сразу поняла: Первое впечатление о человеке обманчиво. Мэй плавно двигала кисть на холсте. Она любила рисовать кукол и на этот раз она решила нарисовать кукольную версию своей умершей сестры-близнеца — Мисаки Фудзиоки. Ей часто снилась она, но лишь в самых добрых снах. Умершая Мисаки всем сердцем любила кукол, которые были в подвале их дома. После смерти, Мэй принесла в морг её самую любимую куклу. Там же, в морге, она и встретила Коити. Спустя два часа рисунок был готов. Мэй посмотрела на своё творение и мгновенно очнулась. Её душу переполняли слёзы, она очень любила свою сестру. Мэй смахнула слезу и поставила холст на стол. Когда ей было плохо, её успокаивал Коити. Она была такой же эмоциональной девушкой, как и другие шестнадцатилетние девицы. Ей нравилось, когда Коити поправлял её пряди волос за ушко. Она любила Коити, но не как друга, а как настоящего парня. Коити не знал о её чувствах, но часто думал об этом. Мэй представляла перед собой тёплый взгляд Коити, когда ощущала себя одинокой. Эта улыбка, эти глаза цвета шоколада так и манили её. Она не заметила, как сменила холст и стала рисовать Коити. Она не управляет собой, когда задумывается. Через час на холсте разместился парень в полный рост: шатен с карими глазами. Мэй написала в правом верхнем углу его имя и нарисовала алое сердце. Она вновь очнулась от своих раздумий и спрятала этот холст за кровать. Его никто не должен увидеть. В то время, когда Мэй прятала свой холст, Коити стоял у двери в магазин-салон «Ёми в сумерках», где собственно и жила Мэй. Он открыл эту дверь и увидел сидящую за столом Кирику. — Здравствуйте, Кирика-сама. — радостно сказал Коити. Хоть это и был лишь псевдоним, Коити привык называть тётю Мэй именно так, — Мэй дома? — Да. — Кирика улыбнулась. Коити заметно кивнул в знак благодарности и стал подниматься по ступенькам. Когда он стоял у двери Мэй, он тихо постучал. Услышав краткое «войдите», Коити открыл дверь и увидел Мэй. Она сидела на кровати и смотрела на фотографии своей умершей сестры. Коити присел рядом с ней. — Мэй, что-то случилось? — спросил он. — Всё нормально. — ответила она. — Чай сделать? — Да, если тебе не сложно. — сказал Коити. Мэй положила фотографии на тумбочку рядом с кроватью и вышла. Коити стал оглядываться. Рядом с чистым холстом лежала новая картина Мэй. Ему нравились её картины. Коити знал потайное место Мей, где она всегда хранила старые холсты. Он решил посмотреть за кроватью некоторые зарисовки, которые Мэй так и не дорисовала. Достав за кроватью холст, на котором ещё не до конца засохли краски, Коити удивился. На холсте был нарисован он. Чуть позже, он заметил своё имя в углу и сердце. Коити держал в руках этот холст. Он дрожал. Мэй зашла в свою комнату с двумя чашками чая. Увидев лицо Коити и тот холст, который был за кроватью, Мэй уронила эти две чашки, и они разбились вдребезги. — Кто тебе разрешал смотреть на мои картины за кроватью?! — нервно крикнула Мэй. — Ну, я это… случайно… — начал мямлить Коити. — Кто?! Я спрашиваю, кто?! Там были мои личные картины! — из глаз Мэй потекли слёзы. Коити положил холст на кровать и осторожно обнял Мэй. — Не надо плакать. Я не нарочно, честно. Я не знал, что там твои личные картины. — Коити пытался говорить спокойным голосом. - Мир? — Угу. — недовольно буркнула Мэй и прижалась к груди Коити. — Но… Можно вопрос? — спросил Коити. Мэй кивнула. — Почему на холсте написано моё имя, а рядом сердечко? Один вопрос и Мэй морально убита. Коити задел самое больное место, что было у такой странной девчушки, как Мисаки Мэй. — Я люблю тебя, дурак… — коротко ответила Мэй и всхлипнула. Коити прижал её ещё сильнее и поцеловал в макушку. — Я тоже тебя люблю. — он сказал это тихо, но Мэй услышала. Она удивлённо на него посмотрела. Она только хотела что-то сказать, как Коити накрыл её губы своими. Она неумело отвечала. Их языки сплелись и продолжали бешеный танец около трёх минут. Бедная девушка думала, что сойдёт с ума. Вдруг, подростки услышали нервный кашель. — Мэй, Коити, что вы делаете? — спросила Кирика, смеясь. — Мама! — Мэй отскочила от Коити на метр. — Что? — Кирика тихо посмеялась, — Я понимаю, что Вы уже взрослые, всё такое, но скрывать от меня ничего не надо, Мэй. Колись, Коити — твой парень? — Н… — Мэй не успела сказать, Коити её опередил. — Да! — выкрикнул Коити и его щёки залились краской. — Маленькая Мэй влюбилась? Утютютютю. — всё не унималась Кирика. — Ладно, гадкие утята, я за работу. Мэй, убери эти осколки. — Я сам уберу. — ответил Коити и пошёл за веником. Мэй так и сидела неподвижно рядом с тем холстом. Да, она не думала, что лишь какая-то картина может так изменить её личную жизнь…