***
Почему Коля ушел? Он же собирался у меня переночевать. Надо посмотреть на происходившее в комнате его глазами. Открывается дверь, я сижу на кровати, Панарин массажирует мою ногу, на кровати разбросаны медикаменты. Что не так-то? Так-с, кажется, я начинаю понимать. С медикаментами вместе на кровати лежали гондоны. Я была полуголая (без штанов), Панарин тоже не совсем одет (без футболки). Он массажирует мою ногу, стоящую у него на груди, я постанываю, должно быть, от удовольствия. Коля, значит, подумал, что мы собираемся переспать с Панариным… Идиот…***
— Значит так! Продукты в холодильнике есть, здесь разные фильмы, — он стоит около шкафа под телевизором, — приставка. Что еще? Окно это не открывай, его иногда заедает. Спать будешь в моей спальне. Беспорядку в гардеробной не пугайся, у меня все руки не доходят разобрать вещи, вроде все. — Панарин, может быть я бы лучше осталась у Анисимовых? — Мне неловко оставаться у него, когда сам Артемий уезжает. — Ага, конечно, чтобы ты и вторую ногу сломала! — Тём, ты соседей разбудишь, время половина четвертого. — А если я тебе что-нибудь из-за своего дурацкого гипса разобью?! — Успокойся, пожалуйста, ничего страшного. Главное, чтобы ты себе больше ничего не разбила. Ладно, я поехал, вернусь завтра глубоко ночью, ложись, не жди меня, — он хочет сказать что-то еще, но лишь целует мою макушку, — будь умницей. — Удачи, я буду смотреть, — срывается с моих губ. Оставшись В квартире наедине с собой первое, что я решаю сделать — лечь спать. Не передать словами как же я устала за этот слишком длинный день. Несомненно, радует только одно, что в универ можно не ходить, наконец-то выспаться и провести день в свое удовольствие, но и в этой банке меда не обходится без ложки дегтя. В этой квартире, комнате все пахнет Панариным. От одной только мысли, что я буду спать на его кровати, меня колотит. Но все же усталость пересиливает мою снесенную крышу и я засыпаю. Мой ноутбук остался дома, а из вещей у меня только то в чем я была и вещи из сумки для тренировки, которую Панарин предусмотрительно прихватил с собой, ведя меня в госпиталь. Ну да ладно. Утра вечера мудренее, как говориться всегда в сказках. Пожалуй разберемся с этим с утра, а сейчас пора к Морфею в царство. Я проваливаюсь в сон лишь немного коснувшись подушки. Квартира в небоскребе, с шикарным видом на озеро, что может быть лучше?! Только то, что я могу следить за ходом ремонтных работ в своей квартире, ее от Панарина тоже отлично видно. Кстати говоря, уже даже обои новые поклеили, наверное, скоро можно будет туда вернуться. В кой-то веки я выспалась, теперь нужно чем-то себя занять. Снеся какие-то неразобранные вещи из-за своей неуклюжести я сразу же придумываю себе занятие. Надев какую-то футболку парня, включаю музыку с Тёминого макбука и сразу же становится не так одиноко. Работа идет весело полным ходом. К пяти часам квартира сияет, а от переезда ни осталось и следа, даже гардеробной полный порядок. Забыв, о том чей это макбук я по привычке захожу в интернет. Вконтакте я понимаю по количеству плюсиков слева, что это не мой ноут. Мое внимание привлекает новое сообщение, от Алисы Знарок: «Болею за тебя и скучаю» Так, это не мое дело, я случайно прочитала, мало ли о чем они говорят… Я спешу выключить социальную сеть. «Я ничего не видела!» — Утверждаю себе. Конечно, что может быть лучше самовнушения? До матча еще есть время, как раз чтобы замариновать мясо. Холостяцкая квартира наполняется ароматом специй. Вскоре будет еще много вкусных ароматов, а мне пора. Хоккей начинается, самое время усаживаться поудобнее Вбрасывание и-и-и-и… Звонок в дверь. Кого еще нелегкая принесла? — Patrick? What are you doing here? Why you are not with team? — Oh, Anny, I'm illing, — что-то мне подсказывает, что проблема не только в этом. — Artemi asked me to visit you and massage your leg, — Панарин молодец, подсуетился, чтобы все советы врача выполнялись, в том числе и массаж, именно поэтому Кейн сейчас тут. Почему этот дебил не может понять, что мне нужен его массаж! Идет матч, Кейн массажирует мне ногу, постепенно массаж переходит выше и выше. Наши пальцы переплетаются, все«Ястребы» идут в атаку, все до единого, даже Кейн. Напряжение нарастает с каждой минутой. Фанаты кричат на трибунах, с ними в унисон от поцелуя в губы ору и я. Вот, наконец сирена об окончании периода. Все уходят, не только со льда, но и из квартиры, а я иду дальше готовить мясо к приезду Панарина… Я не могу понять как это произошло, я вдруг оказалась в постели под ним, что говорить Панарину, хотя с другой стороны я Хлебушку ничего не обещала, как и он мне. Весь вечер для меня словно спутанные наушники. Вроде вот штекер, вот динамики, а провода запутаны. Я весь вечер словно в тумане нахожусь. Ястребы проигрывают второй матч подряд…***
— Доброй ночи, ты почему еще не спишь? — Buenas noches, не хочется что-то. Устал? — Очень, — с грохотом с его плеча падает сумка. — Ну давай, покушай и спать. — На ночь жрать вредно! — Ишь какой умный нашелся. — Я зря весь день у плиты провела?! — Ну все, ты попал. — Если вредно, то это не значит, что я не буду, — так-то лучше. Он подходит ко мне, нежно обнимает за талию. Его губы устремляются к моим. — Ты есть будешь? — Парень послушно садится за накрытый на 2 персоны стол. — Как будто у нас романтический ужин, без свечей, — какая шутка, я сейчас надорву животик от смеха! — Слышь, Петросян недоделанный! Как мы сегодня будем спать? — Я встаю со стула, чтобы включить чайник. — Конечно же вместе, я так по тебе соскучился, — каким-то магическим образом я сижу у Панары на коленях. Он в свою очередь ловит мой недовольный взгляд, — ну негде больше спать, — я смотрю на него с недоверием и даже неким презрением, — ладно, пойду гостиницу сниму. — Панарин, не надо, — кто это сказал? — Просто пообещай мне, что мы будем спать на разных частях кровати. — Идет! — Произносит он с какой-то непонятной интонацией. Я иду в душ, чтобы смыть с себя этот день. Прикосновения Кейна: его рук, его губ и других частей тела. Прохладные струйки отрезвляют мое сознание. Может быть это даже и хорошо, что у нас с Кейном ничего не было. Меня сейчас мучает другое — мысль о том, что эту ночь я буду спать в одной кровати с Тёмой. Меня же с утра в дурку придется забирать. Я вытираюсь мягким махровым полотенцем. Бляяяяяять, я вытерлась его полотенцем и пахну Панариным. Я выхожу из ванной и иду в спальню, где на своем краюшке постели уже мирно, сном, младенца спит Тёма. «Спокойной ночи!» — Срывается с моих губ вместе с поцелуем в щеку. Эта наглая кудрявая рожа еще и лыбится лежит, похоже что ему понравилось. Я ложусь на свою сторону и незамедлительно отключаюсь. Я снова в заброшенном, окровавленном доме, который еще окутан сумраком. Я осторожно иду по уже хорошо знакомому мне маршруту. Как бы это странно не звучало, но в помещении все чисто и прибрано, нет этих паутин и ужасающих луж крови. Неизменно только одно, человек лежащий в постели. Я ни за что не упущу возможности узнать кто же там… Я осторожно ступаю на скрипящие половицы. Конечно, мне страшно, но любопытство сильнее любого страха. Я вижу седые белые волосы, глубокие морщины, родную улыбку, добрые глаза, нежные руки. Это моя прабабушка… « Анечка, внученька, — с видимым трудом произносит она. Я послушно подхожу к белоснежной постели — поди ко мне. Вот и мой час пришел покинуть вас и снова стать вместе с дедом, — она берет мою руку своей дрожащей. Я хочу ей что-то ответить, но не могу. Мой рот словно пропал, — твой человек, он совсем рядом. Не совершай глупых ошибок… И еще, забери у матери кольцо, которое принадлежало еще моей бабушке. Оно теперь по праву твое…» — на моих глазах слезы. Бабушка приподнимается на постели, целует меня в лоб, а потом яркая вспышка света. Я просыпаюсь в холодном поту, вцепившись в Панарина. Он нежно обнимает меня, его губы с осторожностью прислонены к моему лбу. По лицу парня, освещенному уличными фонарями и луной, видно, что ему очень больно. На местах, в которые я вонзилась ногтями, немного выступила кровь. Он смотрит на меня. Я на него. — Ты как? — Я молчу, я не могу ничего сказать, мое сердце бешено колотится, — Не могла бы ты еще руку убрать немножко? А то чуточку больно, — блять. — Прости. Все хорошо, — мой голос дрожит, — я сейчас, — я должна позвонить маме, у меня нехорошее предчувствие. Но мне даже звонить не приходится, мама сама присылает СМСку:«У бабушки инсульт. Была остановка сердца.» От этих слов у меня пробегает по телу мерзкий холодок. На из глаз по щекам катятся слезы безысходности. Я громко всхлипываю, Панарин лишь отворачивается в другую сторону. Почему я сломала эту чертову ногу? Я должна сейчас быть дома, с семьей, а я тут, одна, ну почти. Выпив стакан прохладной воды, охладившей меня изнутри я умываюсь ледяной водой, чтобы придти окончательно в себя. Я возвращаюсь в сумрачную спальню, парень лежит ко мне спиной. Я осторожно ложусь на свой край. Мне срочно нужно кого-то обнять Панарин — идеальный кандидат. Я подползаю к нему и кладу руку на грудь. Он не спит. Он немного вздрогнул. Зря я это сейчас сделала. Он холоден. — Прости, — я виновато убираю руку. И снова отворачиваюсь от него. Спустя какое-то время идеальной, гробовой, тишины, на мою талию робким движением ложится нежная, теплая, сильная рука. Я чувствую каждую клеточку его тела даже через одеяло. Мне приятно, я чувствую себя какой-то защищенной. — Панарин, что ты делаешь? — У него есть девушка, какого черта он творит? — Пожалуйста, прошу, заткнись, — хамовато, но мне нравится. Я поворачиваюсь к нему лицом. Наши глаза оказываются друг напротив друга, губы разделяют считанные миллиметры. Все я не могу больше молчать. — Тём… — Ань, я же попросил тебя закрыть свой рот. — он шумно выдыхает, а я стремлюсь поймать весь выдохнутый им воздух, я как наркоман под кайфом, — Все, я так больше не могу. Я тебя люблю, — что ты сказал? Я подымаю к нему лицо, вижу его блестящие в сумраке глаза. У меня галлюцинации? Нет, это все наяву, наши губы робко соприкасаются, мы словно боимся друг друга. На моем лице уже давно сияет улыбка. — Спокойной ночи, любимый, — я прижимаюсь к его груди, а его руки еще крепче прижимают меня к себе. Всю ночь оставшуюся ночь мне ничего не снится. Сквозь сон я слышу сладкое сопение Панарина, у меня даже сердце от этого чаще бьется. Это волшебное чувство. Да, бабушка была права, когда явилась ко мне и все сказала, но теперь я только за нее очень сильно начинаю переживать. Я ее очень люблю. В этом году я впервые не приехала к ней на день рождения, я чувствую свою вину перед ней за это. Безусловно, я звонила по скайпу, поздравляла, но это не то. Тем более, бабушка уже старенькая и совсем меня не видела, только очень плохо слышала. Как же она расстроится, когда узнает, что я обстригла свои волосы. У нас же была традиция, она каждый раз, когда я приходила, щупала мою косичку, следила, чтобы я не обстригала. Как же много я перед ней накосячила в этом году. Все. Я решила, как только мне снимут гипс, я улетаю домой, хотя бы на денек, похер, что это слишком дорого получится для одного дня, но я должна. Из мыслей во сне меня выводят крики Панарина, он кричит во сне. "Нет, я ни за что ее не отдам, хоть убейте, хоть без защиты в ворота поставьте. Нет, нет, нет." Господи, что же ему такое снится? Я осторожно начинаю поглаживать его по груди, его сердце бешено бьется, ощущение, что вот-вот выскочит наружу. Я осторожно провожу пальчиками по его щеке. Не помогает. Тогда я осторожно целую его в губы и шепчу:"Тише, Тёма, все хорошо" Он резко просыпается и смотрит на меня удивленно, мол "что это сейчас было?" - Ты чего? - Это я чего? - Ничего, просто захотела поцеловать своего парня, - я делаю акцент на последних словах. - Как же я тебя люблю, - он прижимает меня к себе, - тебе сегодня в универ надо? - Да, нужно сходить на скучные лекции. Тем, отвезешь меня? - Нет, блять, сама добирайся, - Панарин получает по губами, - что? - Чудодейственное лекарство против мата. Заедем перед универом к Анисимовым, у меня там все по учебе. И вообще, я так не могу, я себя некомфортно чувствую, давай я все же поживу пока в коттедже, а через недельку, другую перееду к тебе. Так, правда, будет лучше для всех, - я смотрю на его лицо. Его глаза уже закрыты, рот приоткрыт. Тёма уже спит снова. Ладно, разберемся с этим вопросом завтра, потому что мне тоже было бы неплохо поспать. Универ требует множество сил, тем более лестницы универа, от девушки с гипсом на ноге. Я устраиваюсь поудобнее в панаринских объятьях. Я не верю, что это чудо, которое меня сейчас так крепко прижимает к себе - мое чудо. Я смотрю на его кубики пресса, которые сводят с ума многих девчонок, на эти кудряшки, небрежно лежащих на подушке и на лице, пухлые губы, к которым так и хочется постоянно прикасаться, редкая бородка, за которой он ухаживает так, как никогда не ухаживают даже за девушками, и, наконец, его длинные ресницы, которые идеально дополняют его шикарные голубые, бездонные глаза, которых не видно. Мечты становятся явью, хотя о таком я даже и не могла мечтать. Член сборной России, обладатель кубка Гагарина, победитель МЧМ 2011 года, игрок НХЛ, просто красавчик - это все один человек - мой парень. Интересно, как я это сообщу своим родителям? "Мама, Папа, я встала на те же грабли. Я снова состою в отношениях с публичным человеком, у которого толпа сумасшедших фанаток. Ах, да он стал моим первым мужчиной, причем еще до того, как мы начали встречаться. Это все случилось, когда мы были немного пьяны. Мам, пап, вы только не подумайте, что я стала алкоголичкой и шлюхой. Ни в коем случае." Мда, лучше признания и не придумаешь. Хотя, кто меня просит им говорить все именно сейчас? Придется к случаю, скажу, главное до беременности, тьфу-тьфу, не дотянуть. А то не круто получится. Совсем не круто. Ладно, успею еще придумать все, как говорится, утро вечера мудренее. Я укутываюсь в теплое одеяло и снова погружаюсь в Морофеево царство.