Осколки

— Таня…Я давно хотел тебе признаться…Я люблю тебя, — светловолосый парень смотрел мне прямо в глаза, — Ты будешь моей девушкой? — Конечно! — ответила я и мы, счастливые, побежали за руку по поляне, согреваемые лучами солнца и нашей любовью. Звук будильника. — Ненавижу тебя, дьявольское отродье. Чтоб ты сломался, — монотонно пробормотала я, как зомби, садясь на кровати и смотря в одну точку. Прядь рыжих волос упала на лицо, щекоча нос. — Апчхи! — Таня, вставай быстрее, в школу опоздаешь! — крикнула мама из другой комнаты. Судя по булькающим звукам, она что-то жарила на завтрак. — А. Школа. Точно, — продолжая пялиться в одну точку, буркнула я. Солнце давно встало и лучик, пробившийся сквозь шторы, светил мне прямо в глаз. Видимо, тоже хочет, чтоб я встала. — Еще пять минуточек, — плюхнулась моя тушка обратно в постель, а глаза, словно по инерции, закрылись, и я вновь задремала. Прекрасные светлые волосы развивались на ветру, а глаза цвета неба смотрели на меня с любовью. Красивые тонкие губы раскрылись, желая прошептать мне на ухо: — Татьяна, ёлки-палки, уже почти восемь! Ты собралась прогулять школу? Я тебе сейчас придам ускорения! — пробасил папин голос. Глаза моментально раскрылись, стирая образ парня из сна, зрачки расширились, а тело пулей подбросило в сторону ванной комнаты: — Восемь?! — паника резко охватила меня, и я, отодвигая разозленного отца, вскочила «наводить марафет». Чистя зубы, я параллельно надевала носки, заплетала волосы в косы и умывала лицо. Закончив основные приготовления с утренним туалетом, я поглядела на себя в зеркало: тонкие волосы заплетены в старомодные косички, на носу держатся очки с круглыми линзами, закрепленные в толстую оправу, и серый бесформенный свитер, висящий балахоном на худом теле. — Уродина, — безразлично констатировала факт я, шагая по коридору к обувной полке. — А завтрак? — выбежала мама с лопаткой в руке. Короткие волосы её, организованные в стрижку «каре», растрепались и клочками торчали в разные стороны. — Нет времени, перекушу в столовой. Причешись, — надевая свои любимые и единственные черные кроссовки, торопливо ответила я. Мама, услышав мой совет, бросила лопатку на стол и мелкими шажками побежала к зеркалу. — Я ушла, — крикнула, захлопывая входную дверь, я и помчалась вниз по ступенькам. Благо, живу только на третьем этаже. На улице все благоухало радостью и весенней романтикой. Мимо мелькали целующиеся парочки, провожавшие друг друга на работу прямо возле подъезда. А «мелькали» они потому, что я со скоростью гепарда мчалась к остановке. «Не давите на больное место, бессердечные людишки», — всхлипнула, когда заметила ещё одну «такую парочку». С моим — то внешним видом…Забыть мне только остаётся о парнях. А все-таки красиво вокруг: немного «позеленевшие» деревья по бокам узкой улочки, клумбы, тщательно взращенные бабульками из соседних подъездов, запах жареных котлет, доносящийся из окна квартиры одной из многоэтажек… Особенно котлеты радовали. Запрыгнув в маршрутку, вовремя подоспевшую, я заплатила за проезд и уселась на переднее сидение. «Кажется, чего-то не хватает», — мелькнуло в голове. Когда до меня дошло, что именно я забыла взять, лицо утратило всякие краски, превратившись в так называемый «покерфейс». — Портфель… — задрожали губы, — Остановите!!! Водила, брутальный мужик в кепке-хулиганке, подпрыгнул от неожиданности и остановил маршрутку, выпуская разъяренную девчонку шестнадцати лет на улицу. То-бишь, меня. * * * — Таким образом, — беспристрастно долдонила высокая учительница с пучком седых волос, завязанным на голове, и маленькими карими глазами, — …становится понятно, почему «Анна Каренина» занимает такое значительное место в истории развития всемирной литературы… Шел второй урок. Неуверенный стук в дверь и из проема высовывается рыжая голова с косичками по бокам. — П…Простите, — неуверенное бормотание, — Я была в больнице, поэтому опоздала. — Чтобы справка от врача завтра лежала у меня на столе. Входи, — строго ответила Клавдия Пантелеймоновна. Опустив голову чуть ли не на грудь, я забежала в класс и тут же заняла свое место на последней парте. — Фантом опоздала…Не похоже на нее, — зашептались на передней парте девочки, кося разукрашенные глаза на меня. Да, у меня есть кличка — «Фантом». Очень странная, согласна. Это все потому, что я практически незаметная и молчаливая. У меня даже друзей нет. — Ну и ладно, обойдусь, — пробормотала себе под нос я. — Раз Гроттер успевает ещё и разговаривать, то, может, расскажет нам содержание второй части «Анны Карениной»? — вопрос, скорее всего, был риторическим, но я встала и за две минуты изложила её содержание. Клавдия Пантелеймоновна сжала губы в тонкую линию и лишь кротко ответила: — Садись и не разговаривай.  — Чего ещё ожидать от заучки, — прыснул толстяк Гриша Громов, сидящий слева от меня, у окна. Половину урока все усердно грызли гранит науки или, по крайней мере, только я. Уроки Клавдии Пантелеймоновны были невероятно скучные и занудные, поэтому я решила немного отвлечься. Моим пристрастием еще с детства было рисование. Я рисовала абсолютно всегда: пока ехала в маршрутке, на уроках, на переменах, естественно дома и тд. Хочу без скромности заметить, что рисую я очень хорошо. Даже записана в кружок рисования в нашей школе. В нашем учебном заведении посещение кружков обязательно для всех, а те, у кого нет времени — пишут заявление на имя директора. Странная система для русской школы, знаю. Вот и сейчас, достав свой скетчбук, я перевернула изрисованную страницу и на обратной стороне принялась выводить контуры лица одного дорогого мне человека. Да, у меня есть тайна. Я влюблена уже много лет в парня из одиннадцатого «Б». Его зовут Иван Валялкин и он до жути прекрасен! Я, конечно, только наблюдала за ним со стороны, не смея подойти (чтоб не напугать своим внешним видом), но могу с уверенностью сказать: он великолепен! Светлые волосы, голубые глаза, рост метр восемьдесят с лишним, пухлые губы…Ах! Еще и волейболист заядлый! Все в Ване прекрасно, лишь бы не одно: рядом с ним постоянно крутится какой-то паренёк, одетый во все чёрное. Я никогда не обращала на него особого внимания, да и ходит он, в основном, в капюшоне (странный такой). Но Ваня все время с ним возится…Зависть играет во мне чёрная. На листе с каждой секундой появлялись все новые линии, которые складывались в портрет красивого блондина. Звонок прервал мои мысли, а рука с карандашом дрогнула, оставляя лишнюю линию на портрете. — Че рисуешь, Фантом? — подскочил ко мне Гриша, — У-у-у, ну ты и страшила. — Уйди, пожалуйста, — боязливо пробормотала я, но он уже успел выхватить скетчбук из моих рук, — Отдай! — Вот те на! — выбежал жиробас на средину класса, размахивая рисунком, — Наша Фантомка втрескалась в Валялкина, гляньте! По классу прошла волна смеха, а я, пытаясь отобрать альбом, скакала вокруг Громова. — Да он на нее даже не посмотрит! Сравните его и это убожество, — ткнула в меня пальцем высокая блондинка Лиза Зализина. Эгоцентричная и заносчивая стерва. — Забирай свои каракули, — мой скетчбук был разорван и брошен под ноги, — … и иди в зеркало на себя посмотри, уродка. По щеке невольно покатилась слеза, а ноги сами унесли меня прочь из этого осточертелого класса. Дрожащие руки прижимали разорванные клочки бумаги к груди. — Ненавижу.