(if loving you is wrong) i don't want to be right

Проснувшись, первым делом Тэхен осмотрел комнату, но брата в ней уже не было. За окном достаточно ярко светило солнце, значит, время близилось к полудню. Тэхен расстроенно поморщил нос и, сладко потянувшись, сел на кровати, рассеянно хлопая глазами. Взяв со стула свою футболку и домашние шорты, он оделся и, открыв дверь, вышел в гостиную. На диване развалился Хосок и, сонно прищурив глаза, пролистывал каналы, нигде подолгу не задерживаясь. — Неужели ты решил проснуться? — Сказал он с огромной улыбкой на лице. Тэхен лишь хмыкнул в ответ с поднятыми уголками губ и, подойдя, сел на краю дивана, предварительно скинув оттуда ноги брата. — Вчера был тяжелый день? — Уже с абсолютно серьезным лицом спросил его Хосок. — Я бы не сказал. — Ответил Тэхен, все так же слегка улыбаясь. — Просто не очень удачный. Прошедшая ночь достаточно сильно повлияла на настроение, оставив все тревоги и досады во вчерашнем дне. Так крепко он не высыпался уже давно, поэтому чувствовал себя прекрасно. — Все правда в порядке, не стоит так смотреть, хён. — Продолжил он и наградил брата своей квадратной улыбкой. Тот усмехнулся в ответ и, успокоившись, продолжил смотреть телевизор. — Мама спит? — Да. Как раз пришла, когда я проснулся. — Подтвердил Хосок. — Она кстати завтрак даже приготовила. Твой до сих пор стоит на столе. Ты бы поел, раз хорошо себя чувствуешь. Тэхену не хотелось вставать, но он понимал, если сейчас не пойдет, то начнутся беспокойные причитания, а волновать брата не хотелось. Поэтому пришлось пожертвовать полусонной идиллией выходного утра и отправиться на кухню. Когда он, позавтракав, возвращался обратно, то столкнулся в коридоре с матерью, которая, кажется, передвигалась на ощупь, потому что ее глаза были определенно закрыты. — Зачем ты встала, время только двенадцатый час. — Ох, доброе утро Тэхени. Я завтра в дневную смену, поэтому лучше до вечера потерпеть. Я так, подремала пару часов. Она подошла к сыну и потрепала его по голове. — Ты поел? Хосок сказал, что сегодня снова были кошмары. Как ты себя чувствуешь? Тэхен тяжело вздохнул. — Все хорошо. Вам не стоит так за меня беспокоиться каждый раз. — Он устало улыбнулся: «Это удручает». На эти слова его мама улыбнулась в ответ и, похлопав его по спине, пошла дальше по своим делам. Тэхен уже вернулся в гостиную, когда услышал вдогонку брошенные ей слова. — Я уйду через пару часов к подруге, вернусь лишь вечером. Вы ведь сможете сами сообразить себе ужин? — Конечно. — Громко ответил ей Тэхен. — Что конечно? — Хосок перевалился через спинку дивана и не отрывал глаз от брата. — Ничего важного, хён. Сядь нормально, а то такое чувство, что ты сейчас упадешь. — Ответили ему смеясь. Секунда молчания, а затем: — Так о чем речь? — Мама сегодня уходит. Сказала, что ужин на нас. — Тэхен отобрал пульт у брата и прибавил звук. — Понятно. — Хосок на секунду замялся. — У тебя есть сегодня планы на вечер? — Нет, хён. А что? — Отлично. У меня тоже нет. Давай посмотрим какой-нибудь фильм. — Хосок улыбнулся и слегка пихнул брата ногой. — Согласен? — Конечно. Хосок снова уставился в телевизор, а Тэхен понял, что у него не получается сдержать свою улыбку на пол-лица. Поэтому он как можно более ненавязчиво заслонил лицо рукой, чтобы брат не заметил его неожиданной радости и, слегка прикусив большой палец, постарался успокоиться. Они уже давно не проводили вот так целый день вместе. Они взрослели, и времени друг на друга появлялось все меньше: появлялись новые друзья и знакомые, учеба становилась тяжелее, а старые привычки надоедали. В их возрасте мало кто мог сказать, что брат или сестра — самая частая компания. Тэхен тоже не мог, хоть и очень этого хотел. Поэтому он решил не терять момента: расслабился, сполз по спинке дивана и получал удовольствие от происходящего. Он изредка кидал взгляды на Хосока и за один раз старался разглядеть как много больше. Сначала темные мягкие волосы: они не только казались мягкими, но и были такими на ощупь. Тэхен помнил эти ощущения своими пальцами. Затем почти черные глаза, всегда такие живые и говорящие. Острый нос и мягкие губы. На верхней — небольшая родинка, такая необычная, но привлекательная. И небольшие, но тонкие пальцы: кажется, что если к ним прикоснуться, можно будет их сломать. Тэхену нравилась каждая черта брата, что становилась какой-то мистической в его глазах, потому что совершенство было уже не нужно: оно воплощалось в том, что раньше казалось абсолютно привычным и родным. Когда Хосок вдруг положил свои ноги ему на колени, а на возражения ответил легким толчком пяткой и своей солнечной улыбкой, у Тэхена замерло сердце. Он будто бы случайно положил одну руку чуть выше щиколотки, не отрывая при этом больше взгляд от экрана, и порой слегка постукивал пальцами, по которым сразу пробегал электрический разряд. День казался вырванным из чьих-то мечтаний, потому что так идеально все не бывает. Но не зря видимо говорят, что после черной полосы обязательно следует белая. Вчерашний отвратительный день принес за собой только тихое счастье, которое пусть и нельзя ни с кем разделить, зато можно было положить на полочку своей памяти и доставать особо грустными вечерами. Они так и смотрели телевизор, пока не зазвонил телефон Хосока. Тот сразу убежал разговаривать в их комнату, предусмотрительно прикрыв за собой дверь, перед этим хитро подмигнув брату. Тэхен лишь усмехнулся в ответ и разлегся на диване. От диванной подушки пахло Хосоком. Тэхен сразу неосознанно зажмурился и глубоко вдохнул. Легкие заполнил знакомый запах тела, по крови заструилась эйфория, а голова наполнилась легким шумом. Это было так глупо, но одновременно так необходимо. Хосок был единственным человеком, ради которого Тэхену не приходилось через себя переступать. Его прикосновения никогда не казались брату чем-то омерзительным, что нужно было терпеть через себя, ради приличия. Он привык притворяться для всех вокруг, что все хорошо, но сам же сбегал при первой же возможности. Если ему нравился человек, он предпочитал сам к нему прикасаться, но никогда не разрешал трогать себя. Хоть это и не значило, что Тэхен не скучал порой по человеческой ласке. Поэтому, когда пару часов спустя они проводили мать и все же собрались посмотреть случайно выбранное кино, предварительно наготовив бутербродов, Хосок сразу приветственным жестом распахнул руки, чтобы Тэхен смог улечься у него под боком. Тот обрадовался безмолвному приглашению и тут же сел рядом, положив голову брату на плечо. — Что за фильм? — Я не знаю. Выбираем первый попавшийся. — Хосок улыбнулся, а Тэхен, задрав голову и приоткрыв рот, никак не мог оторвать взгляда. — Рот прикрой, муха залетит. — Уже откровенно ржал старший брат. Тэхен заморгал, сначала не понимая, почему брат смеется, но затем стушевался и резко отвернулся, уставившись в пока еще темный экран телевизора. — Включай уже. — Пробубнил он, хватаясь за бутерброд, сразу же забивая рот. Неловкость скоро прошла, фильм начался, а Хосок по привычке перебирал волосы брата. Спустя какое-то время Тэхен начал впадать в состояние полудремы, когда вроде не спишь, но и не совсем бодрствуешь, и видишь мир вокруг словно в тумане. В тот момент для него было куда важнее вдыхать, ощущать кожей и прислушиваться к каждому полу вздоху, чем видеть и говорить. Он жил такими редкими моментами и впитывал в себя каждое касание, каждый шорох и шептание. Но может именно это и оказалось его проблемой. Потому что, когда в фильме неожиданно началась постельная сцена, Тэхен так и не смог переключить свое восприятие. Он все еще не мог видеть, что происходит на экране, но зато все прекрасно слышал. Но мысли были только о Хосоке. О его руках, о его дыхании, о его запахе. И эти стоны. Они как будто стали стонами брата, и Тэхен, сам того не понимая, начал возбуждаться от одной только мысли, что это по-настоящему, а не сцена фильма. — Мне до сих пор неловко смотреть такое с кем-то. — Слишком нервозно и наигранно рассмеялся Хосок, пытаясь вырулить слегка напряженную атмосферу, и бросил взгляд на Тэхена, надеясь увидеть его смятение или смущение. Но никак не возбуждение. Откашлявшись, он подталкивает брата с дивана и через себя говорит странно севшим голосом: — Тэхен… У того дрожь по всему телу, и он немного не понимает, что происходит: его только что вытащили из мира фантазий. — Тебе бы отойти… в ванну. — Хосок старается, как может, отвести взгляд. А Тэхен не понимает. Он ошарашенно оглядывается и пытается прийти в себя. Но достаточно одного взгляда на брата, и в паху отдает настолько сильной волной, что объяснять дальше не приходится. Тэхен сразу весь краснеет и кидается в другую часть квартиры, лишь бы скрыться поскорее с глаз долой. У Хосока дрожат пальцы, и ему неловко, потому что он понимает, какое недоразумение сейчас произошло. А Тэхен медленно сползает по кафельной стенке в ванной, тяжело дыша. Он прикрывает глаза и, закусив губу, надавливает рукой на свое возбуждение через штаны. Из него вырывается задавленный стон, а пальцы сжимаются чуть сильнее, вызывая судорожный вздох. С усилием сглотнув, от чего кадык моментально дергается на его шее, Тэхен оттягивает кончиками пальцев резинку трусов и облизывает пересохшие от желания губы. Он надрачивает себе быстро и в рваном темпе, потому что невозможно больше терпеть. Потому что стыдно. Но в отличие от Хосока, он прекрасно понимает, что недоразумение тут не при чем. Просто он хочет своего брата.