***
Здравствуй, Моё Наваждение. Прости, что так долго не приходил, ты не представляешь, как я по тебе скучал. А ты? Ты скучал по мне? Не отвечай. Смотри, я принёс тебе книги, теперь тебе будет здесь не так грустно без меня. Я знаю, ты любишь читать, видел, как ты часами склонялся над книгами у себя в комнате. Твоё лицо прекрасно, когда ты целиком сосредоточен на своих размышлениях. Я видел, как сменялись твои эмоции. А иногда, ты закрывал книгу и откидывался в кресле, заводя руки за голову. В такие моменты ты либо закрывал глаза и улыбался, либо задумчиво смотрел в окно. А я прятался за шторой, в надежде, что ты меня не заметишь. Хотя нет, кого я обманываю? Я очень хотел, чтобы ты меня заметил. Но что бы ты сделал, если бы меня увидел? Скорее всего зашторил бы своё окно. Тебе было бы неприятно столь пристальное внимание. Тебе и сейчас неприятно, но я не могу по-другому. Слышишь? Не могу! У меня в жизни нет ничего важнее тебя. Я умру, если тебя отнимут у меня. Я ни с кем не буду тебя делить, слышишь? Ни с кем! Видел сегодня твою жену. Удивлён? Она пригласила меня на чай. Как ты вообще мог на ней жениться? Ты любишь её? Нет, не хочу знать. Смотришь на меня с таким интересом. Ты хочешь знать, как она? Скучает ли по тебе? Ищет тебя? Как бы я хотел, чтобы мои слова не причинили тебе боль, знать, что тебе всё равно. Она была в трауре. Сказала, что ты погиб на охоте и твой изувеченный труп похоронили на местном кладбище. Она решила переехать в город, объяснив это тем, что здесь она жила только из-за того, что так хотел муж, а сама она привыкла к светскому кругу и балам. Как же она может не видеть своего счастья? Зачем ей кто-то ещё, если ты всегда рядом? Мой хороший, тебе плохо? Я знал, что так будет, как бы я хотел разделить с тобой всю печаль. Выпей немного вина, тебе полегчает. Позволишь обнять тебя? Не отодвигаешься? Ты смотришь таким пустым взглядом. Тебе всё равно, что я прикасаюсь к тебе. При других обстоятельствах я был бы очень рад, что ты меня не отталкиваешь, но для меня пытка, видеть тебя таким. Она тебя недостойна. Недостойна твоих мыслей, недостойна твоей грусти. Она не любит тебя, так как люблю тебя я. Прими мою любовь, я никогда тебя не предам. Я не прошу меня полюбить, я просто хочу, чтобы ты был рядом со мной по своей воли. Положи голову на моё плечо. Мне хочется думать, что мои объятия успокаивают тебя, твои мысли. Как же я могу утешить тебя? Я всё ради тебя сделаю. А хочешь… Хочешь, я убью её для тебя? Она предала твоё доверие и должна заплатить за это. Пусть умрёт. Умрёт в мучениях. Своим существованием она причиняет боль тебе, а я причиню боль ей. Я заставлю её раскаяться в своём поведении. Перед смертью она будет молить о твоём прощении. Качаешь головой. Не хочешь? Хорошо, я к ней не притронусь без твоей воли. Ты Моё Наваждение, я сделаю всё, что ты мне скажешь, только не покидай меня. Сколько времени уже прошло? Мы всё так и сидим в обнимку. Я нежно глажу твои волосы, а ты не сопротивляешься мне. Неужели ты заснул у меня на руках? Мой хороший, я очень счастлив. Осторожно укладываюсь с тобой, чтобы ты не проснулся. Одной рукой обнимаю тебя, второй держу за руку. Мне безумно нравится снова чувствовать тепло твоей ладони. Такой родной. Сейчас, когда ты спишь, ты мой. Подношу к губам твою руку и едва ощутимо целую внутреннюю сторону запястья. Мягко, сладко. Оно ещё не залечилось после кандалов. Теперь у тебя навсегда останутся шрамы, как напоминание обо мне. Даю себе волю и покрываю поцелуями твою ладонь, пальцы. Ты улыбнулся сквозь сон. Мне. В первый раз за шесть лет, пусть не осознанно, пусть во сне, но твоя улыбка принадлежит мне. Целую тебя в губы и позволяю себе расслабиться рядом с тобой. Шепчу на ухо, что люблю тебя и засыпаю, чтобы проснуться через несколько часов и тихо ускользнуть из твоих объятий, не разбудив тебя.***
Я снова наблюдаю за тобой, пока ты читаешь, но теперь нас не разделяет расстояние и стекло. Я могу просто протянуть руку и дотронутся до тебя, но я не буду тебя тревожить. Буду просто смотреть. Люди привыкают к своим оковам, ты не исключение. Помнишь ли, зачем хотел сбежать от меня? Раньше ты предпринимал попытки побега, а теперь, не знаю, заметил ли ты, что я только делаю вид, что закрываю дверь, когда вхожу. Мне приятно думать, что дверь открыта, и ты в любой момент можешь уйти, но не уходишь. Ты стал намного ближе. Теперь я прихожу каждый день. Ты позволяешь мне обрабатывать свои руки мазью. А когда ты читаешь в кресле, я сажусь на пол рядом с тобой, иногда позволяю себе положить голову на твои колени. Теперь я чаще молчу, так я могу сосредоточиться на своих ощущениях от твоей близости. А ты чувствуешь себя комфортно, даже когда я смотрю, но всё ещё не сказал ни слова. Ты отложил книгу и теперь смотришь на меня, ожидая наш ежедневный ритуал. Я беру твои руки и подношу их к своему лицу. Прижимаюсь губами сначала к одной, потом к другой, смотря при этом тебе в глаза. Ты не меняешься в лице, но в глазах я вижу торжество твоего превосходства надо мной. Ты прав, я твой раб и ничего не могу с этим поделать. Когда я дотрагиваюсь мазью до твоей кожи, ты морщишься от холода. Потерпи немного, сейчас станет лучше. Деликатно втираю мазь в ранки на твоих запястьях. Ты смотришь на меня сверху вниз, на твоём лице появляется ухмылка. Я невольно улыбаюсь. Тебе эта ситуация кажется ненормальной? Не можешь понять, как я могу любить тебя и при этом причинять столько боли? Моё Наваждение. Боль бывает разной. Я надеюсь, что ты никогда не почувствуешь то, что испытал я, находясь в этом подвале. Хочешь, чтобы я тебе рассказал? Оглянись вокруг, в этом подвале не всегда стояла кровать на которой ты спишь, кресло в котором читаешь, здесь даже есть освещение. Это всё для тебя, любимый. Не поверишь, я долго готовился к твоему визиту, старался сделать это место уютнее. Меня до сих пор передёргивает, как вспомню пятна крови на полу. Моей крови. Она навсегда въелась в дерево, так что невозможно отмыть. Я постелил ковёр. Вот здесь. Видишь цепь, свисающую с потолка? Раньше к ней были прикреплены кандалы, которые оставили отметины на твоих руках. Смотри, если я закатаю рукава, у меня будут такие же. Мои уже зажили и не кровоточат, зато остались глубокие борозды. Твой взгляд изменился. Не ожидал? Я не хочу тебе жаловаться, мой принц, моя жизнь не имеет никакого значения. Я готов сотню раз пережить подобное снова, только бы ты был рядом со мной. Я встал, собираясь уйти, но ты схватил меня за руку. Посмотрел на мои шрамы, а потом перевёл требовательный взгляд на меня. Хочешь послушать? Хорошо, Моё Наваждение, я тебе всё расскажу, у меня от тебя нет секретов. Я хотел ещё немного подождать, но, видимо, пора. Вспомни снова день нашего знакомства. Как ты удивился, когда узнал, что я живу в соседнем доме. Что тебе сказали, когда ты приходил навестить меня? Что я племянник хозяйки, погостил немного и уехал домой? Ложь. Всё ложь. Я с семи лет не покидал этот дом. Что ты слышал о хозяйке? Добрая вдова, после смерти мужа барона, не смогла смириться с утратой и переехала из шумного города сюда? По состоянию здоровья почти не выходила из дома, поэтому её видели очень редко, но со всеми она была очень любезна? Да, так всё и было. Только никто не знает, что приехала она не одна, а с маленьким сыном. Мне было пять лет, когда умер мой отец. Мы с ним не были близки. Всё моё детство его почти не было дома. Мать говорила, что он очень занятой человек, поэтому не может со мной часто играть. Вполне правдоподобно. Я не сильно горевал, когда он умер, а вот для матери это был настоящий удар. Сразу после его смерти мы переехали в большое поместье. Для меня жизнь стала налаживаться. Я подружился с соседскими детьми и проводил с ними почти всё своё время, но моя мать никак не могла выйти из депрессии. Я не знал, как умер отец, пока однажды не подслушал разговор служанок. Оказалось, что у него была любовница благородных кровей. Её муж его и застрелил. Сейчас я думаю, что моя мать догадывалась о двойной жизни отца. Как же сильно она его любила? Может так же сильно, как я тебя? Видимо одержимость у меня в крови. Недавно я узнал, что она всё это время хранила пистолет, из которого была выпущена пуля, убившая Её Наваждение. В верхнем ящике стола в кабинете. Не знаю, как часто она его доставала, но он был последнее, что она держала в руках, прежде чем выпустить себе пулю в висок. Ты ведь знаешь об этом. Всех поразила новость о самоубийстве тихой соседки. А потом сюда «переехал» её молодой «племянник». Мой дорогой, я перед тобой как на исповеди. Ты выслушаешь все мои грехи, а потом решишь, жить мне или умереть. Ты ведь не забудешь о последней просьбе умирающего? Я не попрошу тебя о многом. Я знаю, как черна моя душа. Ведь это я убил свою мать. Не вздрагивай так, тебе я ничего не сделаю. Ты хотел узнать мою историю, так выслушай её сначала и до конца. Мне нравилась жизнь в поместье, но моя мать стала меняться. Сначала ей не было до меня дела, и я всё время проводил у соседей. Через некоторое время, она начала без повода на меня кричать и наказывать за малейшую провинность. Потом, она стала ограничивать моё общение с друзьями, запрещала мне с ними гулять, не давала пригласить к себе. В пылу наших ссор она всё чаще кричала, что я хочу её бросить одну. Я любил её и не хотел огорчать. Всё чаще я находился дома под её присмотром. Пытался развлечь, но она не становилась веселее. И вот однажды мне надоело сидеть дома, и я без спроса убежал к соседям. Это были два мальчика, один мой ровесник, другой на два года старше. В это время они учились кататься на лошадях. Я смотрел на них и мне было завидно, потому что мать запрещала мне учиться ездить верхом, говорила, что это слишком опасно. Друзья предложили мне одну из своих лошадей. Я сначала отказывался, но очень хотелось хоть чуть-чуть покататься. После недолгих уговоров, согласился. Я ехал на лошади, а слуга вёл её за поводья. Когда я привык, старший из братьев предложил, чтобы я сам взял поводья и управлял лошадью, я немного испугался, но согласился. Лошадь шла тихо, мне безумно понравилось управлять самому. Всё было хорошо, но в какой-то момент, я слишком сильно её пришпорил, и она понеслась очень быстро. Я не удержался в седле, упал и потерял сознание. Очнулся я в доме у соседей, они вызвали мне врача, он меня осмотрел и не нашёл ничего страшного кроме пары синяков и лёгкого сотрясения. Сказал пару дней провести в постели. Когда об этом узнала моя мать, у неё случилась истерика. Несмотря на все протесты хозяев дома, она отвезла меня домой. Сначала громко кричала и плакала, потом закрылась у себя в комнате на несколько дней. Когда мне разрешили вставать, оказалось, что все наши вещи упакованы к отъезду. Мы оставили поместье, захватив с собой только одну служанку, что была с матерью с детства, и переехали сюда. Как только я оказался в этом доме, мать заперла меня в комнате на втором этаже. Ключ был только у неё. Окно в моей комнате забили досками, оставив только узкие щели. Первое время я плакал и кричал, просил меня выпустить. Чтобы соседи не услышали мои крики, меня запирали в этом подвале. Несколько недель я почти жил тут, спал в углу на старом матрасе. И плакал. Всё время плакал. Как-то раз, мать пришла ко мне, уговаривала вести себя тише, чтоб я мог вернуться в свою комнату. Я упал перед ней на колени, умолял простить меня. Я сам не знал, за что меня нужно прощать, но раз мама меня так наказывает, значит я виноват. Она сказала, что всё делает для моего блага, и чем раньше я это пойму, тем лучше для меня. Я разрыдался ещё сильнее и тогда, она со всей силы дала мне пощёчину. От шока я перестал плакать, ведь она раньше никогда не поднимала на меня руку. Когда я посмотрел ей в глаза, они были полны ненависти ко мне. К родному сыну. Голос её был тих и спокоен, когда она сказала, что я больше никогда не покину стены этого дома. После она ушла. А я всё так и стоял на коленях, не понимая, что произошло. Мне ничего не оставалось, кроме как смириться со своим положением. Я понял, что проявляя покорность, смогу хоть как-то облегчить своё существование. Моё поведение в глазах матери улучшилось и вскоре меня перевели в комнату, всё также закрывая дверь на замок. Игрушек в моей комнате не было, только кровать, стол со стулом и книжный шкаф. Я начал читать книги. Много книг. Всё своё свободное время я проводил за чтением, только это помогало мне не сойти с ума. Меня даже выпускали из комнаты, под надзором служанки, в нашу домашнюю библиотеку, чтобы я мог набрать себе книг. Моим обучением занялась мать. Она учила меня тому, что знала сама. Сейчас я понимаю, что она делала из меня отца. Использовала меня для удовлетворения своих больных желаний. За любую ошибку, неповиновение или просто, когда я по её критериям делал что-то не так, она била меня. Не сильно. Пока что. Со временем она добилась от меня полного подчинения. Мне разрешили ходить по дому в сопровождении служанки. Открыли окно в комнате, с предупреждением, что если кто-то меня увидит, я навсегда вернусь в подвал. Теперь я полюбил смотреть в окно. Мне было интересно хоть одним глазком взглянуть на то, что происходит за стенами этого ужасного дома. Так я дожил до своих четырнадцати лет. Тот день рождения был самым счастливым днём в моей жизни, но тогда начался мой персональный ад. Я уже давно не радовался своему рождению, и уж тем более, его никто не праздновал. Но подарок я всё же получил. Матери стало плохо, и она позвала к себе служанку, а та впопыхах, забыла закрыть на ключ дверь кухни. Мысль о побеге пришла мгновенно. Я до сих пор удивлён, как мне хватило мужества. Я выбежал из дома. Куда бежать я не знал, просто бежал. Вдруг, я увидел мальчишек, на вид младше меня. Хотя сложно судить, я в свои четырнадцать вряд ли даже на десятилетнего был похож. Они запускали в воздух змея. Мне неожиданно безумно захотелось поиграть с ними, но я так долго жил взаперти без общения и игр, что у меня из головы вылетели все мысли и я, не спросив разрешения, схватился за верёвку в руках одного из мальчишек. Дальше ты знаешь, что было. Ты пришёл, когда они начали бить меня и разогнал их. Можешь себе представить, что было, когда меня вернули домой? Мать схватила меня за волосы и затащила в подвал. Я кричал и вырывался, но ей было всё равно. Меня приковали к этой самой цепи, так что стоять я мог только если мои руки были полностью вытянуты над головой. На все мои просьбы остановиться, мать лишь прожигала меня яростным взглядом. Она послала служанку за хлыстом, а сама встала напротив меня, скрестив руки. Начала говорить, голос её был спокойным, а сама она выглядела вполне вменяемой. Она говорила, что я неблагодарный предатель. Говорила, что пожертвовала собой, лишь бы я ни в чём не нуждался, вырос здоровым. Все мои мольбы она пропускала мимо ушей. Когда ей принесли хлыст, она начала методично наносить удары по моей спине. Никогда я ещё не испытывал такой боли. Моя рубашка, после пары ударов, повисла кровавыми лохмотьями. Язык перестал меня слушаться, из горла вырывались только вопли боли. Я чувствовал, как из ран струйками сочилась кровь, стекая на пол, образуя лужицу. На лицо этой женщины попадали капли крови, но оно оставалось непроницаемым. Я не знаю, как долго это продолжалось, я чувствовал лишь жгучую боль, как будто с моих костей срезали мясо. В один момент я просто отключился. Я не видел себя в зеркало ещё очень долго после этого. Но глубокие шрамы останутся со мной до самой смерти. Я тебе их сейчас покажу, стоит только снять рубашку. Смотри на моё уродство. Я тебе отвратителен? Моё тело ужасно и никогда больше не станет красивее. Когда я нахожусь рядом с тобой, я как никогда, чувствую пропасть между нами. У тебя есть всё, что ты хочешь, и такой как я не может тебя заинтересовать. А у меня, напротив, нет ничего, но нужен мне только ты. И я превратился в чудовище, чтобы получить тебя. Когда я очнулся, я всё также был прикованный к этой цепи. Служанка обрабатывала мои раны. Я пытался поговорить с ней, узнать, когда меня выпустят, но она лишь молча делала то, что приказала ей мать. Я никогда не понимал, как может человек столько лет беспрекословно выполнять поручения психически нездоровой женщины. Недавно, я задал ей этот вопрос. Всё оказалось до смешного банально. Моя бабушка подобрала её на улице, умирающую от голода, и воспитала как служанку, почти рабыню. Росли они вместе с моей матерью, видимо это и стало причиной столь сильной привязанности. Человеку проще смотреть на страдания другого, чем поставить под угрозу своё привычное существование. Вправе ли я её винить? Возможно нет, но я всегда буду её ненавидеть за молчаливое согласие с которым она смотрела на действия моей матери. Не знаю, сколько времени провёл в подвешенном состоянии. Стоять было невозможно, просто не хватало сил. Когда ноги в очередной раз подкашивались, и я повисал на цепи, руки пронзала острая боль. Кандалы содрали всю кожу с моих кистей и впивались в мясо. Боль была настолько сильная, что я не мог её выдерживать и проваливался в беспамятство. И так повторялось снова и снова. Однажды, придя в себя после очередного круга боли и обмороков, я обнаружил, что прикован к металлическому кольцу в стене. Даже интересно, насколько часто этот подвал служил местом издевательств? Теперь я мог сидеть, но боль в руках всё равно давала о себе знать. Постоянно затекало тело и приходилось менять позу. Я не мог прислониться спиной к стене, боль была нестерпимая. Было непреодолимое желание сдохнуть и если бы я нашёл способ, то непременно б это сделал. Но мать не давала даже шанса. Она сама приходила меня кормить с ложечки. Я бы предпочёл умереть в мучениях от голода, но когда я отказывался от еды, она насильно пихала её в меня. Каждый приём пищи превращался для меня в пытку. Она заходила улыбаясь, примеряя на себя роль заботливой мамочки, ворковала со мной, как с маленьким ребёнком. От меня требовалось подыграть ей и если я был неубедителен, она выходила из себя и била меня. Если она встречала моё откровенное неповиновение, то впадала в звериную ярость и избивала меня до очередной потери сознания. Я молился, что однажды не очнусь, но почему-то каждый раз снова открывал глаза. Игры моей матери становились всё изощрённее и с каждым разом приносили всё меньше боли и всё больше отвращения. Мерзко. Грязно. Я погрузился в апатию и позволял делать со мной всё, что ей захочется. Моё здоровье ухудшалось, и они были вынуждены вернуть меня в комнату. Мне снова пригрозили, что если я попытаюсь сбежать, то из подвала меня больше никогда не выпустят. А у меня не было желания сбежать. Я просто сутками смотрел в потолок своей комнаты, надеясь, что он обрушится и похоронит меня под обломками. Я мог бы придумать способ расстаться с жизнью, за пределами подвала это намного проще, но я не хотел вставать с кровати. Вообще ничего не хотел. Я привык к собственной беспомощности. Постоянная пульсирующая боль во всём теле, казалось, всю жизнь была со мной и не приносила неудобства. Прошлые чувства, были вовсе не моими. Я не чувствовал ничего. Но оказалось, они сломали меня не до конца. Месть — то чувство, что они не убили во мне. Я решил, что они получат сполна за все издевательства надо мной. Надо только подождать. Ведь ждать я умею как никто другой. Ждать пришлось долго. Должен сказать тебе спасибо, ведь каждый раз, когда я уже хотел послать всё к чёрту и полоснуть бритвой по горлу, вспоминал о тебе. Тогда я уже шпионил за тобой из окна, представляя, как мы будем вместе. Впрочем, подробности тебе лучше не знать. У меня в голове был план, но мне очень не хотелось марать руки в крови своей матери. И я ждал, позволяя себе тихий бунт. Видел бы ты её лицо, когда она в очередной раз издевалась надо мной, а я лишь улыбался ей в ответ. Это приводило её в исступление. Она била меня со всей силы, кричала и грозилась изуродовать моё лицо, но я знал, что она этого не сделает. Я был копией своего отца и если бы она сделала что-то с моим лицом, больше никогда бы не увидела его отражение во мне. Я просто ликовал, видя её беспомощность. Физическая боль стала частью меня и никакие её удары не были мне страшны. Я просто смотрел и улыбался, пачкая лицо в своей крови, размазывая её по щекам и губам, вызывая в её нездоровой голове образ умирающего отца. Она рыдала, царапая лицо в попытках избавиться от слёз. На её крики прибегала служанка и оттаскивала её прочь из моей комнаты. После такого я обычно снова оказывался в подвале, но оно того стоило. Служанка пыталась ограничить общение матери со мной, но у неё это не всегда получалось. Моя мучительница стала моей жертвой. Она приходила ко мне снова и снова. Как мотылёк летит на огонь, так и она шла навстречу своей смерти. Она пришла ко мне, как обычно с одной только ей ведомой целью, как наркоман за дозой. Всё шло как всегда, я её вывел, она взбесилась и начала меня бить. Я посмотрел прямо в её глаза и спросил, зачем она меня бьёт. Она ответила, что воспитывает меня, что бы я стал настоящим мужчиной, как отец. Мне даже на секунду стало жаль её, но она сломала мою жизнь, и я отплатил ей. Все её слабые места были уже известны мне. Я всего лишь спросил, как она себя чувствовала, когда узнала, что её безумно любимый муж спутался с какой-то шлюхой и неделями не появлялся дома, лишь бы не видеть свою жену. Добил я её, сказав, что он никогда её не любил и был бы рад, если бы она умерла сразу после их свадьбы. Она ушла из моей комнаты не сказав ни слова. Через несколько минут я услышал выстрел. Всё, что принадлежало ей, стало моим. После смерти матери я выяснил, что последние несколько лет жизни она употребляла опиум. Хотела ли она забыться? Вероятно. Она оказалась всего лишь слабой женщиной. Ужасные вещи с человеком делает любовь. Я долго думал, что делать со служанкой, она была одним из творцов моих кошмаров. Но знаешь, для того чтобы ты оказался у меня в гостях, пришлось, на время, забыть её грехи. Ведь ей лучше всего удаётся роль молчаливого наблюдателя. Всё что было дальше, ты прекрасно знаешь. Ты мой судья. Больше у меня от тебя нет секретов. Я рассказал тебе всё, потому что уже принял решение. Всё остальное зависит от тебя. Посмотри на меня, что ты чувствуешь? Ты сможешь принять меня таким? Я ужасен, мои тело и душа покрыты шрамами, но я всё ещё надеюсь на твою любовь. Я же вижу, ты уже привык ко мне, твои глаза больше не обжигают меня ненавистью, ты спокойно принимаешь мои ласки. Мы были бы ещё ближе, если бы ты заговорил со мной. Позволь мне быть рядом, я умру без тебя. Ты качаешь головой, но я вижу сочувствие в твоём взгляде. Ты бы принял меня, если бы мог. Но ты не можешь. Пусть так, мои глаза начинает щипать. Мне безумно больно в очередной раз получить от тебя отказ, но теперь ты не смотришь на меня с ненавистью. Я вижу, что мы наконец понимаем друг друга, вот так, без лишних слов. Я улыбаюсь. Твой взгляд печален, я знаю, что сейчас ты жалеешь меня, тебе жаль, что ты не можешь ответить на мои чувства. Не надо. Не жалей меня. Больше всего на свете, я хочу, чтобы ты был счастлив и улыбался, вспоминая обо мне. Жаль, что я не могу положить свои чувства в красивую коробочку и подарить тебе. Я отпущу тебя. Завтра. Ты уйдёшь с частичкой моей души. Надеюсь я не забрал у тебя много времени. Вспоминай меня хоть иногда. Сегодня я хочу побыть с тобой. Пожалуйста, не отталкивай меня. Забудь о навязанной морали и предрассудках. На одну ночь подари мне себя, а я обещаю подарить тебе свою любовь. Я вижу, борьбу в твоём взгляде. Тебе кажется это ненормальным? Забудь, весь этот мир ненормальный. Давай я помогу тебе решиться. Я поднимаюсь с пола и встаю перед тобой, теперь ты на меня смотришь снизу-вверх. Облокачиваюсь руками на спинку кресла по обе стороны от твоей головы и на секунду замираю. Ты смотришь нерешительно, но не препятствуешь мне. Я наклоняюсь к твоим губам и осторожно целую их. Не отвечаешь. Я не хочу тебя напугать. Зарываюсь рукой в твои волосы, а губами спускаюсь к шее, оставляя дорожку поцелуев. Чувствую пульсацию, так бьётся твоё сердце. Несильно кусаю сладкую шею. Твой резкий выдох. Тебе приятно. Чередую укусы с поцелуями. Ты прикрыл глаза и откинул голову вбок, приглашая меня продолжать. Я чувствую, как ускоряется твой пульс. Останавливаюсь, чтобы посмотреть на твоё лицо. Оно прекрасно, твои губы немного приоткрыты, и я решаюсь на вторую попытку. Нежно провожу языком по нижней губе, ты чуть вздрагиваешь, но я не даю тебе опомниться, углубляя поцелуй. Спустя секунду замешательства, отвечаешь мне. Я чувствую тебя, это то, о чём я так долго мечтал. С моих губ срывается стон и тонет в нашем поцелуе. Я больше не могу. Беру тебя за руки, ты поднимаешься с кресла, и я тяну тебя за собой на кровать. Укладываю тебя и сам сажусь сверху. На мне уже давно нет рубашки, а с тебя приходится её снимать, тратить драгоценное время. Когда я вижу твой торс у меня перехватывает дыхание. Идеально гладкая кожа притягательно рельефные мышцы. Ты прекрасен во всём. Мне отчаянно хочется ласкать тебя вечно, не выпуская из своих рук. Я припадаю губами к твоему телу, целуя каждый миллиметр, намеренно уделяя внимание самым чувствительным местам. В награду получаю твой первый стон удовольствия, прошибающий меня насквозь. Я уже давно чувствую твоё желание и мне невыносимо приятно осознавать, что сейчас в твоих мыслях только я. Снимаю твои штаны вместе с бельём, ты что-то протестующе замычал, но я тебя проигнорировал, сейчас ты полностью в моих руках. Провожу языком по твоему возбуждённому члену. Как и ожидалось, ни что в тебе не может быть мне противно. Беру его полностью в рот и делаю всё, чтобы твои стоны были громче, а ощущения острее. Смотрю на твою реакцию, в твоих глазах только желание. Запрокидываешь голову назад, прикрывая лицо рукой. Ты уже не можешь контролировать себя. Отстраняюсь и слышу разочарованный стон. Всё хорошо, мой милый, сейчас будет ещё приятнее. Нахожу на ощупь банку с мазью, которой обрабатывал твои руки. Смазываю пальцы правой руки и осторожно ввожу в тебя первый, продолжая возбуждать левой рукой. Я сделаю всё, чтобы ты не испытывал боли. Тебе это не нравится, но я не позволяю тебе отстраниться. Я долго и бережно подготавливаю тебя, добавляя второй, а затем и третий палец, не давая опомниться. Понимаю, что ты начал получать удовольствие от моих действий, когда слышу постанывания. Ты закусил губу до крови, чтобы сдержать рвущееся наружу наслаждение. Вытаскиваю пальцы и ложусь сверху. Лицом к лицу. Одёргиваю твои руки, которыми пытаешься закрыться от моего взгляда. Твои глаза прикрыты, на лбу проступают капельки пота, ты дышишь часто и глубоко. Мне показалось, что моё сердце остановилось, когда своими искусанными губами ты прошептал: «Ещё». Целую тебя, отдаваясь полностью. Хочу передать всю свою любовь и тепло, оставшись с тобой навсегда. Начинаю медленно входить и сам, почти физически ощущаю твою боль. Отвлекаю, кусая шею и шепчу тебе всякие глупости. Оказавшись полностью в тебе, не делаю резких движений, давая привыкнуть и принять меня. Сердце бьётся как бешенное, мысли путаются, теряю связь с реальностью, полностью погружаясь в ощущения. Двигаюсь медленными толчками, желая, как можно дольше продлить удовольствие. Неважно, что было в прошлом или, что будет завтра, главное, что сейчас ты в моих объятьях и я хочу превратить этот миг в бесконечность. За это не жалко отдать жизнь. Ты стонешь и извиваешься в моих руках, почти перехватывая всю инициативу, мне остаётся лишь подстраиваться под твой темп. Мы давно с тобой на равных, тонем в одних эмоциях на двоих. С каждым новым вздохом воздух становится горячее. С каждым новым движением, ощущения острее. И кажется, тело плавится, в местах, где мы соприкасаемся, чтобы соединиться в одно целое. Когда больше нет сил сдерживаться, оргазм пускает дрожь по всему телу, заставляя тонуть в удовольствии, и разрывая сердце бесчисленным количеством ударов. Мои губы непроизвольно изгибаются в улыбке, когда ты недовольно мычишь, чувствуя, как я наполняю тебя. Затыкаю тебя поцелуем и довожу до экстаза, несколькими движениями руки. Отстраняюсь, давая тебе возможность отдышаться. Твоё лицо никогда ещё не было таким красивым. Взгляд расфокусированных серых глаз устремлён в потолок, губы полуоткрыты, на, обычно бледных, щеках румянец, кожа блестит от капелек пота, а чёрные волосы разметались по подушке. Я впитываю твой образ во всех подробностях, желая, чтоб он навсегда отпечатался в моём сознании. Переводишь взгляд на меня, и я вижу, как ты вымотан. Обнимаю тебя, укладывая твою голову у себя на плече. Проходит совсем немного времени, и ты засыпаешь. Я теснее прижимаюсь к тебе, пряча лицо в твоих волосах, и вдыхаю твой запах. Я устал, но всё равно, как могу, сопротивляюсь сну. Не позволю себе попросту тратить драгоценные минуты нашей близости. Шепчу тебе о своих мечтах, как мы уедем из этого проклятого дома, купим большое поместье на берегу реки и будем наслаждаться жизнью. Если ты захочешь, можно будет даже подружиться с соседями и ходить друг к другу в гости. Мы представимся братьями и будем хранить нашу тайну. Ты полюбишь меня, и мы никогда не расстанемся. Я не заметил, когда уснул. Проснулся от шороха, тебя рядом не было. Чуть приоткрыл глаза и увидел, что ты одеваешься. Я наблюдал, не выдавая себя. Ты оделся и повернулся ко мне. Я почувствовал, как по телу распространяется холод, парализуя все мои мысли и чувства. Ты искренне улыбнулся, той самой улыбкой и направился к выходу. Перед тем, как за тобой закрылась дверь, я услышал, как ты сказал: «Прощай». Я ничего не чувствую. Просто лежу на кровати, она всё ещё пахнет тобой, а мне только и остаётся, что медленно вдыхать и выдыхать, пропуская через себя воздух. В голове всё ещё звучит эхо твоего «прощай», оно повторяется бесконечное количество раз, всё пытаясь донести свой смысл. А я не хочу понимать, не хочу думать. Я знал, что всё будет именно так, но всё равно не был готов. Моё Наваждение ушло от меня и больше никогда не вернётся, нет смысла себя обманывать. Я получил больше, чем мог рассчитывать, но мне всё ещё мало. Я счастлив от того, что ты был в моей жизни, и я ни на что не променял бы свою любовь к тебе. Я надеюсь, что ты тоже будешь счастлив и хоть иногда будешь вспоминать обо мне. Спасибо тебе за всё. Я знаю, что мне дальше делать, я уже всё продумал. Удивительно, но сейчас я начал понимать свою мать, которую так долго ненавидел. Ей было невероятно тяжело без отца, но она всё же продолжала жить ради меня. Она меня любила, своей странной больной любовью, изуродовавшей мою жизнь. Но я её прощаю. Самое время встать с кровати. С каждой минутой становится всё труднее дышать и боль в груди разрастается. Не могу себе позволить забиться в угол и скулить как раненая собака. Иду в кабинет матери. В отличии от неё, мне нечего ждать, я не смогу найти тебе замену. Ты сделал свой выбор, а у меня не хватило сил помешать тебе. Я отпустил тебя и теперь, открывая верхний ящик стола, я нисколько не жалею, что прожил эту жизнь и расплачусь за украденное у тебя время. Хочу, чтобы ты помнил: -Алан, я люблю тебя.