***
С трудом пытаясь уснуть, Рон с недовольством отметил, что со стороны кровати Гарри вновь раздалось шевеление. Его друг уже не первую ночь подряд пытается совершить вылазку из гостиной Гриффиндора вопреки всем запретам декана. В первый раз, Рон отметил, что Гарри вылезает из постели, на затворках сна, да и сам Поттер вернулся слишком быстро, чтобы можно было что-то заподозрить. После Уизли проснулся от нестерпимого желания сходить в туалет и увидел, что постель друга пуста. Мысль о том, что тот тоже встал по нужде, не оправдала себя, когда Рон увидел снимающего мантию-невидимку Поттера у выхода из гостиной. На логичный вопрос, Гарри ответил, что вновь разболелся шрам и приснился плохой сон, что что-то должно произойти на лестнице. Но это было так натянуто, что даже Невилл бы не поверил. И так повторялось не один раз. Да, с перерывами, но повторялось. Если бы друг скрывал что-то плохое, что не мог сразу рассказать друзьям, но остро нуждался в помощи, это было бы видно по его глазам и поведению. В принципе, было действительно видно, что в жизни у Гарри Поттера что-то происходит. Но это что-то было отнюдь не плохое, а, судя по радостному блеску в глазах и не спадающей улыбке, наоборот, завистливо хорошим. Даже Гермиона заметила разительную перемену в их общем друге, чем убеждала Рона, что ему это не мерещится на фоне стресса и паранойи, что Гарри возобновил отношения с Джинни. Которая, кстати, только обострялась, стоило парню обратить внимание, как часто они отходят куда-то в сторону. Сколько бы Рон не боролся, он не мог отделаться от мысли, что перемены в друге, его участившиеся пропажи днём и теперь ещё постоянные вылазки ночью не вызваны тем, что Поттер вновь встречается с его сестрой. Гермиона сочувственно держала его за руку, когда в очередной раз они не находили в большом зале Гарри, но больше никак успокоить парня не могла. Единственное, что служило Рону утешением, так это подсчёты времени отсутствия друга. Днём, когда после занятий Гарри пропадал по своим делам, Уизли не особо волновался, прекрасно понимая, что максимум, что они с Джинни (если они вновь встречаются) могут сделать, так это мило обжиматься в тёмных углах. А ночью Поттер отсутствовал слишком мало, чтобы можно было осуществить второй после пауков страх Рона. Либо у его друга всё очень плохо. Но как бы то ни было, рисковать любящий брат был не намерен. Их приключения научили его, что перестраховываться – не так уж и плохо, поэтому взвесив всё за и проигнорировав против, он применил заклинание своей ревнивой тётки, которое прочитал в домашней библиотеке, пока составлял компанию Гермионе. То самое, которое помогает ловить на измене любимого или мужа, без разницы. Действует оно чуть больше недели, потом нужно обновлять, но Рон уже смог познать его эффективность, когда проходя мимо Джинни, идущей в подземелья на урок, он ощутил колющую боль в пальцах, которая увеличивалась с каждым шагом ближе к впереди идущему Гарри. Смысл действия? Если загаданный мужчина возбуждается где-то без тебя, ты моментально об этом узнаешь посредством боли в подушечках пальцев, от которой появлялась навязчивая мысль расцарапать виновнику лицо, чтобы она прошла. После того случая паранойя Рона, конечно, укрепилась, но парень при этом был спокоен как удав: когда наступит время спасать целомудрие сестры, он узнает об этом без промедления. Поэтому, когда Гарри, думая, что все спят, вылез из постели и покинул комнату, прихватив мантию, Уизили был недоволен, но подрываться не стал. Он перевернулся на другой бок и стал ждать, постепенно от тишины и бездействия проваливаясь в сон. Но когда кольнуло в пальцах, Рон тут же встрепенулся и, откинув в сторону одеяло, практически выбежал из комнаты, прихватив палочку. В отличие от Гарри, он сильно рисковал: всё-таки, мантия-невидимка лишь одна, и то не его. Только это заставляло Рона двигаться максимально тихо и незаметно, никак не умаляя решительности прервать этот беспредел раз и навсегда. Если Гарри где-то одиноко дрочит на маггловский журнал, он тихо поржёт или даже присоединится. Если Гарри встречается с девушкой с другого факультета, он беззвучно покажет большой палец и вернётся в комнату. Если Гарри тыкает своим членом в Джинни, он оторвёт этот самый член и сделает из него волшебную палочку. Мысленно удовлетворив каждый из возможных вариантов, он спустился вниз, ведомый усиливающейся болью. Когда настала пора завернуть в подземелья, Рон немного напрягся, но, поёжившись от холода и оглядевшись по сторонам, продолжил свой путь, надеясь на то, что Гарри нагнул какую-нибудь заносчивую девушку из Слизерина, а не подвергает его сестру разврату и риску заболеть в самом начале нового семестра одновременно. Подушечки пальцев уже болели так сильно, что казалось из них вырываются иглы, протыкая кожу изнутри. Стараясь не издавать ни звука и терпя боль, сжав кулаки, он шёл уже не на слепое ощущение, а на тихие звуки, раздающиеся из кабинета зельеварения. Наступающий час Х кружил голову и заставлял шагать, чуть качаясь от слабости. Рон почти было вошёл в аудиторию, как отпрянул назад, держась за дверной косяк. Очень тихо он сделал глубокий вздох, ущипнул себя, словно иголок в пальцах было мало, разжал и сжал несколько раз кулаки и, кивнув сам себе, осторожно заглянул внутрь, уверяя себя, что просто от нервов и боли словил боггарта, ведь, как внезапно оказалось, третьим его страхом был лежащий на парте Поттер с раздвинутыми ногами и стонущий от минета Северуса Снейпа, чего в реальной жизни быть не могло. Но тихий ридикулус не сработал, а Гарри выгнулся дугой, когда влажный язык прошёлся от основания до головки, на которой сомкнулись губы, пока уверенная рука надрачивала по всей длине члена. Ещё одна попытка, но боггарт лишь слегка изменился: прервавший минет мужчина скользнул губами по внутренней стороне бедра парня, прежде чем быть притянутым за мантию ближе и почувствовать, как крепко прижимаются голые ноги. - Мерлин, пожалуйста, пусть сработает, - тихо взмолился Рон, но этот звук был проглочен смесью стона и шипения. – Р-ридикулус? Вместо двух жаб в шляпках на парте всё так же лежал Поттер, зарывающийся руками под чёрную мантию и нетерпеливо толкающийся бёдрами, ловя искусанные губы и наслаждаясь ответными и более грубыми толчками чужой эрекции. - Я согласен на Джинни, - безвольно опуская руку с палочкой, всхлипнул Рон, спиной отходя в коридоры подземелья под звуки тяжёлого дыхания и еле слышного бормотания, прерывающегося короткими стонами.***
Гриффиндорский стол играл красками и был необычайно оживлённым в вечер пятницы, наполняя большой зал смехом и звонкими голосами, среди которых можно было услышать подстёгивающие кричалки и несколько ругательств в сторону Слизерина, который был тише, но не уступал в крепком словце. - Матч по квиддичу всегда чувствуется за несколько дней до официального начала, - плюхаясь рядом с друзьями, довольно произнёс Гарри, глядя как команды и фанаты факультетов разогреваются перед знаменательным воскресным днём. - Я бы тебе ответила, - через Рона практически прокричала Гермиона, - но я ничего не слышу из-за криков! - Я говорю, - так же громко начал Гарри, - что квиддич наступает раньше официальной даты! - Ага, - услышав его, кивнула девушка. – Готов? - Кубок наш! – широко улыбаясь, крикнул Гарри. – Да, Рон? – хлопнув друга по спине, спросил Поттер, глядя на него блестящими от азарта и спортивного счастья глазами. Рон дёрнулся и, перестав смотреть в одну точку, повернулся в сторону Гарри, не до конца понимая, что произошло. Увидев друга, его побледневшее лицо покрылось красными пятнами, а из горла вырвался невнятный квакающий звук. - Что ты сказал? – нагнулся к нему Поттер, но замер, как только Рон от него отпрянул. – Эй, друг, с тобой всё хорошо? - Д-да? - Ты уверен? - Нет, - оттолкнувшись от столешницы, резко встал Уизли, выходя из-за стола. Гарри удивлённо проследил за другом и, подсев к такой же непонимающей Гермионе, спросил: - С ним что-то случилось? Он весь день где-то скрывается, а сейчас ведёт себя так, будто дементора увидел. - Не знаю, - она пожала плечами, следя за тем, как Рон скрывается за тяжёлыми дверьми, - но он действительно сегодня какой-то странный. Когда я его увидела в подземелье, он сидел рядом с тёмным углом и просил боггарта выйти из темноты. - Может, он решил побороть свою арахнофобию и нервы зашалили? - Может… - под всеобщие кричалки медленно кивнула Гермиона, - всё-таки, пауки – его самый большой кошмар.