Halfway Out of the Dark

Как просто было раньше. Не было этого прожигающего чувства стыда, вины, отчаяния и отвращения к самому себе. А ведь Ангелу положено быть непогрешимым, безупречным, совершенным. Но всё пошло прахом в тот самый миг, когда в голове шевельнулась тень сомнения. Помню, что в тот момент ужаснулся своих мыслей, ощутив, как мне казалось тогда, всю палитру падения. Как же я заблуждался… От неповиновения к открытию Чистилища. Безумный глупец, который возомнил себя Богом. Остаётся спрятаться, как последнему трусу, чтобы не видеть последствия благих намерений и раздираемого левиафанами мира. Эта слабость равносильна бегству, но лучше бежать, чем нанести творению Отца ещё одну непоправимую рану. Я предал всех, кто был мне дорог. Я предал лучшего друга, братьев, отца… А он всё равно зачем-то вернул меня. Может быть хотел, чтобы я исправил свою ошибку. Прости, я вновь не оправдываю твоих надежд. Вместо этого я сбегу, чтобы пойти на ещё одну сделку. *** Криков больше нет. Ушли в прошлое, прихватив с собой амбиции размером с небольшой участок земли поближе к Раю. Сейчас здесь царит едкая, стерильная чистота, липкое одиночество и пронизывающий холод. Тот, кто первым придумал, что Ад жаркое местечко с кипящими котлами, может засунуть свои домыслы себе в задницу, потому что у него нет и малейшего представления об этом месте. Ад это прежде всего тюрьма для души. Утратить надежду, перестать мечтать о свободе, озлобиться и забыть, кто ты есть. Разве не это самая большая пытка? Почти каждый, кто оказывался в Аду, сначала дёргался, рвался, теряя от немыслимой, пока ещё физической, боли сознание, но с каждым днём или годом ломался. Начинал помогать отхватывать от своего естества куски побольше. И на выходе получался лишь прокопченный сгусток бессильной злобы. Уже даже не душа. Просто очередной демон. С Фергюсом Родриком МакЛаудом было так же. Впрочем, он и не сопротивлялся так, как остальные. Ад он воспринял сначала как данность, затем как возможность. И вот уже масса беснуется, выкрикивая «Король умер. Да здравствует, Король!», а он, попивая бурбон «Elijah Craig», восседает на троне, маскируя скуку небрежным презрением. Сейчас бы поумерить эго этой небесной занозы в плащике, чтобы знал, как обманывать Короля Ада, прислав пальчик за пальчиком Винчестерам на День Святого Валентина. Но ждать, что новый Бог заявится к нему на огонёк, преклонив колени, не более чем пустая иллюзия. Поверил ангелу и получил удар под дых и раскалённую кочергу в задницу. Будь у демона возможность отомстить, он бы перекроил ангелочка так, что тот возненавидел бы и себя и свою бессмертную сущность. Переломал небожителя от самого хребта до кончиков крыльев. Выпотрошил, прожарив с благодатью на медленном огне. Пара вспышек за окном и лёгкий запах выгоревшей серы, отвлекают Кроули от живописных фантазий пыток. Слегка прищурившись от удивления и для верности незаметно коснувшись стали ангельского клинка, припрятанного в складках плаща, демон делает глоток бурбона, не сводя изучающее-цепкого взгляда с материализовавшейся в комнате помятой фигуры. Знакомый, взъерошенный ангелочек, устало и безо всяких церемоний практически падает в соседнее кресло. Видимо на убийство охраны ушли последние силы и теперь Кастиэль относительно безопасен, если так можно сказать о раненом звере. — Зачем пожаловал, сладкий? — язвительный тон и такой же язвительный взгляд. Кажется, Всевышний услышал его мольбы, если, конечно, ему есть дело до молитв демонов. *** Молить о помощи уцелевших ангелов, после той бойни, что он устроил на Небесах, Кастиэль не может. Как и идти за помощью к Дину… Он сам постарался сделать всё возможное, чтобы оттолкнуть Винчестера. Причинил столько боли и страданий, что теперь сам задыхается от их последствий. Вот и вышло, что единственный, к кому Кас ещё может пойти, это демон. Впрочем, он и его постарался предать. Нет, Дин бы всё равно принял его. Они были друзьями, семьёй… Чем-то гораздо большим, чему не стоит давать названия. И именно поэтому идти к охотнику было худшей идеей. Он был способен на милосердие, как и Отец. А Кастиэлю сейчас необходимы муки, самобичевание уже не спасает. Поэтому он так старательно переводит последние силы на то, чтобы добиться аудиенции у Короля Преисподней. — Я пришёл заключить сделку. Как всегда прямо, не сводя голубых глаз с шотландца, в глубине которых кто-то разлил такое вязкое отчаяние, словно пытаясь наполнить пустой бокал. *** Кроули был бы плохим игроком, если бы не был в курсе всех последних новостей. Кроули был бы плохой сверхъестественной тварью, если бы не видел подлинной сущности, скрытой под личиной. И в Кастиэле под тонкой полоской голубого шёлка он разглядел такой крепкий сгусток вины и стыда, что демону на долю секунды стало даже грустно видеть этого ангела таким слабым. Душа Кроули, истлевшая, прогнившая и развращённая, ещё способна была отмечать не только эстетику в её не отягощённом моралью виде, но и подлинную красоту. И истинный Кастиэль был именно красивым. Сломленным, едва горящим каким-то мертвенным вечным голубоватым светом, хрупким. Несмотря на это, казалось, что он заполняет собой всё вокруг, делая Короля Ада чем-то мелким и незначительным. Забытой игрушкой на заднем сидении автомобиля. На долю секунды демон ощутил лёгкий укол вины. Всё же идея с Чистилищем исходила от него. Теперь же это совершенное, гордое творение перед ним, просит о помощи и исходит болью. И Кроули не был бы Кроули, если бы не попробовал воспользоваться этим отчаянием. — Прости, лапуля, но на твои голубые глазки нынче ведутся только кошмары во фланелевых рубашках. Опыт подсказывает, что работа с ангелами выходит боком. Обманчиво мягкий тембр и небольшая мимическая игра в обманутую невинность. На Кастиэля же этот грубый ход опытного манипулятора производит эффект взорвавшейся под самым носом боеголовки. — Ты втянул меня в эту затею с Чистилищем! — ангел резко вскакивает с кресла, угрожающе нависая над дьявольски спокойным шотландцем. — Левиафаны вырвались по твоей вине! — Остынь, Скайуокер. Я лишь предложил тебе вариант уничтожения Рафаила. К слову, он до сих пор стекает со стен, напоминая «Кровавую Мэри». С остальным, включая рухнувшую в голове Лося стену, постарался ты сам. — Он знает, куда бить, на какие слова делать упор. И ангел на это ведётся, опускаясь обратно в кресло, болезненно сжимаясь изнутри. — Мне нужна помощь. Твоя помощь… — больше не звучит угроз, но и до мольбы он не опустится. Только не перед тем, кого презирал, кем брезговал и кого, как казалось, просто использовал. — Тебе нечего мне предложить взамен. — Демон улыбается одними губами, делая очередной глоток янтарного пойла. — У меня нет души на продажу. — Кас качает головой, продолжая говорить абсолютно спокойным голосом того, кто для себя всё уже решил. - Но, возможно, тебя заинтересует моя благодать? Кроули заливается смехом. Насколько нужно быть отчаявшимся, чтобы предложить демону свою ангельскую сущность? Отдать такое ценное сокровище, силу, пусть и не такую яркую, как у остальных небожителей, но по-прежнему сокрушительную… — Что же ты хочешь за свою блестяшку? — Ты отправишь меня туда, где я никому больше не смогу навредить. Сотрёшь мне память. И поможешь Винчестерам в том, с чем не справился я. Демон щурится. Даже не дрогнет в голосе этот пернатый чудак. Верит, что так будет лучше. Что ж… Его право. Первое и второе легко устроить. А вот насчёт помощи братцам-кроликам… Король Ада вам не мать Тереза. И не шлюха по вызову. Но сделка слишком заманчива, а один пункт он найдёт как обойти. — Идёт. Правда, извини, пернатик, но на этот раз просто ударить по рукам не выйдет. Формальности, сам знаю, но чего стоит наш мир без бюрократии? Обычно я предлагаю подписать договор, но для тебя у меня специальное предложение. Действие, связанное с обменом слюной и микробами. — Фергюс ухмыляется, наблюдая реакцию Каса на такой интимный вариант заключения сделки. — Поцелуй? — Кастиэль недоверчиво переспрашивает, неосознанно вжимаясь в спинку кресла. — Бинго! — Демон показушно разводит руками, вскакивая с места. — Только не говори, что ни разу не пробовал. Что, серьёзно? Ангел сглатывает комок, подступивший к горлу. Минуту колеблется, мечтая поступить так, как всегда делал Дин — послать к чёрту и всадить засранцу пулю промеж глаз. Пытается не смотреть в чёрные провалы души бывшего демона перекрёстков, блуждая взглядом по ковру. Затем резко поднявшись, подходит к довольному как мартовский кот Кроули и неумело касается его губ своими. Внутренне ликуя, демон, за затылок приближает голову Кастиэля к себе ближе, углубляя поцелуй. Растягивая его и наполняя новым смыслом. Вот только Кроули пока ещё не знает, что нельзя просто так коснуться ангела. Это всегда оставит рубец, в который постепенно будет просачиваться что-то давно забытое. А это больно. Особенно, если ты весь состоишь из прогоркшего дыма. Осознание того, что что-то в нём изменилось, накрывает Кроули резко и с головой. В ту же секунду он отстраняется, отходя от Кастиэля на несколько шагов, поворачиваясь к взъерошенному ангелу спиной. Чтобы не показывать паники. В этот же момент Кас пытается восстановить дыхание, неосознанно проводя пальцами по припухшим губам. Нашаривая в кармане брюк склянку на цепочке, в которую можно поместить благодать. Оба старательно избегают смотреть друг на друга. В этом-то всегда была их главная проблема: они предпочитали смотреть на сосуды, редко вглядываясь в истинные лица. *** Сегодня он не спит, беспокойно бродя из угла в угол маленькой белой комнаты. Путая пальцами тёмные пряди, разглядывая своё отражение в зеркале так, словно видит его впервые. Позже к нему придёт медсестра. Она обязательно успокоит его, в сотый раз повторив притчу о блудном сыне. После он забудется сном, и на утро будет вести себя спокойно. А на улице мужчина в чёрном плаще, слегка прищурится, заглядывая в окно клиники для душевнобольных, небрежно погладив небольшую светящуюся склянку, висящую на шее. Она привычно отзовётся теплом, разливающимся по телу от кончиков пальцев. В этот момент человек в клинике обязательно неосознанно проведёт пальцами по губам…