Мотылёк для говнюка

Я обычный 25-летний раздолбай. Внешность для альфы самая заурядная - рост метр девяносто, широкие плечи и мускулатура, тщательно выпестованная в тренажёрных залах. Светлая шевелюра и тёмно-серые глаза. Ничего необычного, но омегам я вроде как нравился. В жизни было все, что только хотелось и моглось: своя квартира в лучшем небоскрёбе города, машина, крутой байк, куча друзей-прихлебателей и море свободного времени, которое я и прожигал вместе с ними. Деньги давали родители, так что проблем с финансами не было. Почему давали деньги? Да потому что я и так до этого времени всегда шёл у них на поводу: школу окончил с отличием, долго потом не филонил, а поступил именно в тот универ, в котором они хотели меня видеть. Его я тоже окончил с красным дипломом. Но в итоге мне все это так надоело, что я забил на все и стал просто прожигать жизнь. Хотя год назад был момент, жутко напугавший моих родителей и лишивший меня части привилегий. Я попал в аварию на байке. Попал по глупости, затеяв гонку на крупном шоссе и не справившись с управлением. Итогом стали: байк в хламину, а моё лицо чуть лучше, чем у Фредди. Но, как известно, деньги творят чудеса, как и пластическая хирургия, так что морду мне подлатали, но один небольшой шрам я сам попросил оставить как напоминание о собственной глупости. Больше на слабо я не поддавался. Сегодня самый обычный солнечный летний день, а еще мой День рождения! Едва я утром разлепил глаза, смутно что-либо помня из-за вчерашней попойки, как взгляд тут же зацепился за... аппетитное голое тело, явно омежье, прилипшее ко мне сбоку и сейчас сладко посапывающее. Башка раскалывалась, и мне срочно был нужен аспирин или нечто покрепче. Не утруждая себя одеванием, я прошлёпал на кухню и, распахнув холодильник, выжидательно уставился в его белое нутро. Холодильник сдался и порадовал меня парой бутылок пива, раскупоренной бутылкой водки и даже тарелкой какой-то нарезки, кою я проигнорировал, цепанув себе пиво. - Милый, что ты так рано? - раздался вдруг за спиной сонный капризный голос. Обернувшись, имел честь лицезреть стоящего в проёме худенького, растрепанного омегу, одетого лишь в сползающую с плеч простыню. Кто-то назвал бы его жутко милым, но мне и на трезвую голову так не казалось. Я не любил омег. Точнее, не так. Я их любил иметь и менял как перчатки, так как они сами вешались на меня гроздьями. Впрочем, я себя не тешил, и прекрасно осознавал, что влечёт их ко мне не столько мой альфовский шарм, сколько деньги. Поморщившись, я делал глоток пива, благодатной влагой омывший мой бедный организм. Про омегу я счастливо забыл. Ага, мечтатель. Оно надуло губы, топнуло босой ногой и взвизгнуло, проехав по ушам и мозгам резкой болью: - Дар! Ты что, меня игнорируешь?! - Аж в левом ухе зазвенело. Допив пиво, я взъерошил волосы на макушке, вздохнул и, мрачно взглянув на это визжащее недоразумение, коротко сказал: - Исчезни. - Больше оно для меня не существовало. Да, вот такой я говнюк. Из спальни донёсся короткий сигнал мобилы, оповещающий о сообщении. Схватив телефон, уставился на сообщение. И даже приподнял бровь от странного послания: "Выгляни в окно. Это тебе. С Днём Рождения, сын". Я улыбнулся, так как послание было от отца, а это дорогого стоило. Папа звонит и строчит мне смс-ки по 10 раз на дню, ибо любит и волнуется, как он сам говорит. И я этому верю, ибо папу своего люблю взаимно. Он у меня очень красивый, какой-то нежный, но, самое главное, очень верен отцу. За одно только это я буду его боготворить и защищать от любой напасти. Ну да ладно, что-то меня повело не туда. Окно. Надо бы выглянуть... - Ни хрена себе! От увиденного я чуть бутылку не выронил. У парадного подъезда моего дома стоял и бликовал изящными серебристыми боками Порш! - Аааа! Йес! Да! Да! Да! Изобразив телом непонятный выкрутас, я схватил телефон. - Отец! Спасибо! Вот это подарок так подарок, - я, даже говоря по телефону, лыбился как дурак. - Но это не значит, что я прям щас побегу работать к тебе, ну уж нет. К работе я ещё не готов. А за подарок спасибо. - А если отниму? - голос отца был спокоен и сух, видимо, снова торчит сейчас на каком-нибудь совещании и держит лицо. - Да отнимай, - хмыкнул я, все продолжая глупо лыбиться. - Ладно, с Днём рождения, сын, - тень улыбки проскользнула в голосе отца и он положил трубку. Быстро приняв холодный бодрящий душ и одевшись, я стал вызванивать друзей. - Дэн? Сегодня гуляем! Передай Скаю и Мэтту. И вообще вызвони всех наших, я проставляюсь. - услышав одобрямс - отключился. Очень уж хотелось опробовать подарок в деле. Полдня я гонял как ужаленный по всему городу и округе, наслаждаясь урчанием моего малыша, скоростью и свободой. Это был чистый кайф, адреналин и полёт души. Я твёрдо решил, что за такой подарок приду и крепко обниму родителя. Незаметно время подошло к обеду, и я поехал в один из крупных торговых центров, где всегда собиралась наша буйная компашка. Покрасовавшись перед друзьями подарком, повел всех в лучший ресторан, ибо такую обнову надо было хорошо обмыть. Незаметно день подошёл к вечеру... Мы сменили уже пятый или четвёртый бар, когда Гард вдруг замахал руками и проорал: - Э! Э! Народ! А не ломануться ли нам в стрип-бар? А что? И весело, и приятно. Народ идею одобрил громкими выкриками и свистом. И сразу стали думать, куда бы податься? И тут голос подал Нил: - О! Идея! Мне недавно один чел сказал, что в городе открылся новый стрип, или не новый... может туда? Если только открылся, то там и омеги будут новые, не такие потасканные, а? Ща только название уточню, - и стал кому-то названивать. Через пять минут мы уже ехали в стрип-бар под довольно красивым названием "Бархатное искушение". Заведение и впрямь выглядело новым: хорошо покрашенный фасад, яркая вывеска, матовая стеклянная дверь с двумя бугаями на страже. Припарковавшись, мы, подогретые энным количеством пива, завалились внутрь. Время было ещё детское, и поэтому сцена пока пустовала, виден был лишь красивый тёмный занавес и блестящий шест. Подозвав распорядителя, я показал ему золотую карту и нас сразу без вопросов провели к VIP-зоне. Вечер плавно перетекал в ночь. Как ни странно, омеги-официанты не были раздеты, как в других барах, скорее красиво одеты. Они щеголяли в коротких блестящих шортиках, чёрных чулках и белоснежных безрукавках с небольшим жабо на груди. И у всех были красивые причёски. Только один мелькал в смешных пушистых кошачьих ушках, но это ему шло и вызывало улыбку. Пока бар приятно радовал. Наконец началась стрип-программа и мы все уставились на сцену. Конферанс взял микрофон и громко, но как-то таинственно произнёс: - Господа, сегодня ночь волшебства! Готовы ли вы выдержать ее красоту? - голос был вкрадчив и лукав. - Значит смотрите! Смотрите и восторгайтесь! Только один раз за вечер перед вами выступает Золотой Ангел! - взмахнув рукой, он быстро исчез за занавесом. На это я лишь скептически приподнял бровь и приготовился смотреть. И начало меня чуть не рассмешило. На сцене появился... омега. Небольшого роста, хрупкий, стройный. Он вышел из-за занавеса так, словно жутко стеснялся и вообще не понимал, где находится. Но потом стало ясно, что это лишь часть номера. Он скользнул по узкому языку подиума и замер возле шеста. Движения его были плавными, а к шесту он прикасался так, словно тот был драгоценным. Нет, я на своём веку перевидал множество стриптизёров, но этот был... странный. И обычно все выбирали быструю ритмичную музыку, и раздевались тоже быстро, рывками, а этот двигался плавно, медленно, завораживающе. Одет он был в нечто непонятно-серое и висевшее клоками. На голове тоже было что-то невообразимое. - Я вообще куда попал-то? Это стрип-бар или... - а вот додумать мне не было суждено, потому что музыка вдруг неуловимо изменилась и дальше действительно пошло волшебство. Омега изогнулся в ярком луче, взмахнул руками, и вдруг на сцене распустился дивный золотой цветок! Куда-то делись серые одежды, теперь вместо них танцора окружало невесомое облако золотистого цвета с ярко-алыми вкраплениями. И всё это блистало и переливалось в ярком луче, направленном на него. - Ангел... точно, ангел... - мелькнула мысль и я как завороженный продолжил смотреть. А танцор плыл, выгибался и почти порхал над сценой, то взмывая на шесте, то плавно соскальзывая по нему до самого пола. Очередной гибкий выпад - и ослепительно-золотые крылья взметнулись за его спиной! Я аж дёрнулся. Это были его волосы. Длинные, изумительного золотого цвета волосы развевались за его спиной словно диковинные крылья. - Мотылёк... золотой мотылёк.. - сами собой прошептали мои губы. И тогда я понял - я хочу этого омегу. Немедленно. Сейчас. Я даже дёрнулся по направлению к сцене, но сообразил, что танец ещё не окончен. Хмель испарился, и в голове осталась лишь одна мысль - я хочу этого мотылька и он будет моим. Спустя ещё пять минут танец закончился и дивное видение под гулкую тишину зала исчезло. И только потом раздались первые робкие хлопки, сразу перешедшие в дикие, бурные овации. Да, он заслужил. Жестом подозвав распорядителя, я отдал ему свою карту и сказал лишь одно: - Приват с Ангелом. На что получил неожиданный отказ. - Этот омега приваты не танцует, - и мне попытались вернуть карту. - Тройную цену, - я хмуро зыркнул на мужчину. - Я спрошу. Он ушёл, а я остался, с трепетом ожидая приговора. Через долгих десять минут распорядитель вернулся, отдал мне карту и сказал: - Вам разрешён приват. Но с условием - не касаться этого омеги даже пальцем. - Согласен. Кабинка для приватных танцев была круглой, не слишком тесной, и выдержана в ярких синих тонах. Цыкнув на друзей, я в полном одиночестве зашёл внутрь, уселся и стал ждать. Через пять минут он проскользнул внутрь. Такой хрупкий, изящный, и снова в своих темных бесформенных тряпках. Я даже поморщился. - Ну давай, Ангел, станцуй для меня, - развязным тоном сказал я, развалившись на сиденье и придав своему лицу наиболее наглое выражение. Почему я так себя вёл, я и сам понять не мог. А он молча начал танец. Теперь, наедине, под еле слышную музыку, это было острее, тоньше, ближе и ещё более завораживающе. Куда-то исчезла вся серость, и Ангел заблистал во всей своей красе. Нет, он не был раздет, и на нём снова были какие-то непонятные полупрозрачные тряпки, сквозь которые мелькало красивое тело, и чёрная полумаска, скрывающая лицо. Но я смотрел во все глаза и, кажется, дышал через раз. Он стал моим наваждением. Это был мой Ангел. Он то приближался на миг, то снова отдалялся, изгибался, искушая меня своим телом, белизной изящных рук, стройностью ног и совершенством гибкой спины... Это было как сон. Прекрасный, тонкий, чувственный, золотистый сон. И снова взметнулись за его спиной золотые крылья, чтобы потом упасть и укутать его сверкающим водопадом. И тут я не выдержал, совершив огромнейшую и глупейшую ошибку в своей жизни - я схватил его и привлёк к себе. - Мотылёк... золотой мотылёк... Он был невесом, тонок и испуганно замер в моих руках, словно напуганная птичка. А я, балдея, уткнулся лицом в сгиб его шеи и тут... Я почувствовал его - тонкий, еле заметный, прекрасный аромат какого-то цветка и моего любимого пирожного тирамису. Он был моим Истинным. Осознание этого настолько вышибло меня из колеи, что малыш, тихо пискнув, смог невероятным образом вывернуться из моих рук и пулей выскочить из кабинки, напоследок мягко хлестнув меня по лицу мягким золотом своих волос. А я все ещё сидел, обалдев и судорожно дыша, с трудом осознавая факт своего счастья. Всё тело пело и плавилось от этого чудесного аромата, а мозг отказывался работать. Но все это резко и грубо прервали. - Дар? Что тут произошло? Чего этот малыш так рванул отсюда? - сунулся в кабинку мой лучший друг Дэн. Он был удивлён и смотрел на меня как на идиота. И только теперь я понял, что упустил его! С рыком я рванулся из кабинки в зал, чтобы с ужасом понять - его нет. Нет! Я беспомощно оглянулся на удивлённых друзей и схватил за грудки подошедшего распорядителя. - Где он?! - рыкнул я на мужчину, встряхивая его как грушу. - Вы... Вам... - полузадушенно пытался сказать тот сквозь громкую музыку, пытаясь отцепить мои руки. Я отпустил. - Хозяин заведения сказал, что лично вам отныне запрещено здесь появляться. Клуб закрыт для вас. - Чтооо?! Как это закрыт?! Почему? Где хозяин?! Отведи меня к нему! - я орал на мужика, сходя с ума от страха, что время уходит, и мой омега может исчезнуть. Кивнув, тот повел меня вглубь помещения. Вскоре я уже был на втором этаже и стоял в кабинете хозяина этого заведения, Барта Кэрригана. Это был мощный альфа, с тёмными глазами и густыми, нахмуренными сейчас бровями. Одет он был в классические брюки и белоснежную рубаху. На запястье мелькнул Ролекс. - Где Ангел? - внаглую попёр я на него, чуть не рыча со злости. - Успокойтесь, молодой человек. Вы нарушили своё же слово и правило заведения. Вы помните, что обещали перед тем, как заказали приват? Не трогать омегу. Вы же не просто тронули его, вы его перепугали. А этот омега, - он выделил это слово, - под моей личной защитой. Так что уходите. И больше никогда не появляйтесь здесь. Вон! Барт так рыкнул на меня, что стало понятно - он не шутит и надо убираться. Громко выдохнув и мотнув головой, я вышел. Мой. Мой. Мой омега. Мечта, вдруг воплотившаяся в реальность и раскрасившая её ослепительной красотой. И эту мечту я сам же и упустил... Закрыв глаза, я вспоминал тот миг, когда моего носа коснулся этот неповторимый и прекрасный аромат. Тело сразу недвусмысленно напрягалось, заставляя стискивать зубы и в тысячный раз обзывать себя идиотом. Выйдя из клуба, я сразу же попросил друзей помочь и постоять на шухере. Сам же пошёл к черному входу и скрытно наблюдал за ним. Но омега так и не появился. Ни в эту ночь, ни в следующую, ни в следующие три. Так прошла неделя. Я не находил себе места, я не спал, грезил им и сходил с ума. В каждом омеге похожей комплекции и особенно одетых во что-то серое и бесформенное я искал его. Мне казалось, что он рядом, кружит вокруг меня мотыльком, но в руки не даётся. Друзья помогали как могли. Они несколько раз потом ещё ходили в тот клуб, но оказалось, что больше Ангел там не выступает. Они прошерстили все стрип-бары города, заглянули в каждый закоулок, но нигде, нигде его не было... На меня навалилась апатия. Стало безразлично все - и друзья, и наши гулянки, и другие омеги, даже родители. Я просто сидел дома, закрыв глаза, и под бормотание телевизора впадал в транс. Мне было плохо. Нет, мне было жутко хреново. Раздражало всё - звуки, запахи, люди, вещи. Не знаю, сколько прошло времени, неделя или две, а может и три. Я зарос, ходил по дому в затасканных трениках и морщился от названивающего телефона. Родители не понимали, что со мной, и обрывали телефон, особенно папа, но мне было все равно. Ведь у меня не было сердца, вместо него была дыра, опалённая красивыми крыльями моего мотылька. В один из дней, когда я по обыкновению сидел и бездумно пялился в телевизор, дверь моей квартиры распахнулась и внутрь влетел маленький смерч. - Дар! Сынок! Что с тобой?! - мой красивый хрупкий папа, порывисто обняв меня, взял моё обросшее лицо в мягкие ладошки и заглянул мне в глаза. На миг мне показалось, что на меня смотрит он! Будто это его чистые, бездонно-голубые глаза заглянули в меня. Все тело пронзило болью. Я испуганно заморгал и очнулся. Но это был лишь мой папа. - Сынок, ну что с тобой? Мы с отцом места себе не находим, а ты сидишь тут, зарос весь, - он ворковал, гладил меня по голове и плечам, а во мне нарастало что-то... непонятное, норовившее выплеснуться наружу, затопив меня. - Малыш мой, ну скажи мне, в чём дело? - и папа словно маленького поцеловал меня в лоб. Это стало последней каплей. Я вскочил с дивана, при этом уронив на него папу, скорчился и издал такой громкий стон-рык, что мой бедный папа вздрогнул. А потом я упал на колени и тихо сказал: - Я потерял его... своего мотылька... Папа сразу все понял. Он подошёл, обнял меня и тихо сказал: - Ничего, сынок. Если ты смог его встретить, значит Судьба все равно приведёт вас друг к другу, тем или иным путём. Главное - не теряй надежды. Эти слова, такие простые, дошли до моего тупого мозга и позволили мне свободно вздохнуть. Потому что я поверил. Поверил, что да, чёрт возьми, я найду его! Я перерою Землю, но найду его! И улыбнувшись впервые за долгое время, подхватил моего любимого папу и закружил по комнате. - Я люблю тебя, папааааааа! - а он счастливо смеялся мне в ответ. Взяв себя в руки, тщательно побрившись и одевшись, я решил подойти к делу поиска моей пары со всей тщательностью. Я снова собрал всех друзей, вкратце обрисовал им ситуацию и мы стали думать, что делать. Кто-то предложил проверить вокзалы - и мы сделали это. Хотя по прошествии такого времени это и было нереально. Потом кто-то предложил ещё раз проверить все стрип-бары - снова мимо. Потом я прошёлся по бутикам и даже заглянул в пару домов моды, потому что моего красавца запросто могли взять моделью. Но и тут меня ждал облом. Снова начиная отчаиваться, я почему-то приехал к отцу на работу. Он явно не ожидал такого сюрприза и, сидя за столом, на моё появление лишь удивлённо приподнял бровь. Я уселся в кресло рядом с ним и устало вздохнул. - Я не знаю, что ещё сделать... Посоветуй, а? - и я побитым щенком посмотрел на отца. Он отложил бумаги, положил ручку, помолчал минут пять, а затем выдал: - А ты пробовал искать в начале пути? - Что? - я удивлённо вытаращился на него. - В начале, - снова повторил он, и только потом до меня дошло! Начало! Откуда все началось! - Отец, я тебя обожаю! - воскликнул я, и на всех парах выбежал из кабинета. А вслед мне донёсся громкий довольный смех отца. Через полчаса я уже входил в двери стрип-бара "Бархатное искушение". Дело было ранее, и бар только открылся. официанты, ещё не наряженные в свои костюмчики, вяло ходили между столами и накрывали их тяжёлыми скатертями. Кто-то расставлял стулья, бармен тихо звякал бокалами. - Вам нельзя здесь быть. Распоряжение хозяина, - преградил мне путь тот самый распорядитель. - Спокойно. Я как раз к нему. Сообщи, я подожду здесь, - миролюбиво сказал я, проходя к барной стойке. Пока я заказал и принял внутрь стопку приличного виски, меня как раз позвали. - Что тебе нужно? Ты знаешь, что тебе здесь не рады, - Барт был строг, прямолинеен и не расположен к сантиментам. - Где Ангел? Он мне нужен, - без экивоков сказал я, смотря прямо в глаза нахмуренному альфе. - Он много кому нужен. Но это не значит, что... - Он мой Истинный, Пойми, - я перебил мужчину, не собираясь выслушивать всякий бред. Барт, удивлённо приподнял бровь, молча провёл рукой по заросшему трёхдневной щетиной подбородку, что-то прикинул и наконец выдал: - В деревне он. Четыре часа на поезде. Название скажу, а дальше ты сам. Но попробуй только его обидеть - сам порву на куски. Понял? - и он отвернулся к столу, начав что-то черкать на бумажке. А я чувствовал, как меня заполняет безумная радость и надежда! Хотелось петь, плясать и дико хохотать от счастья! Я смог!Я нашёл! Спустя пять часов я уже выходил на нужной станции, вдыхая свежий вечерний воздух и глупо улыбаясь. Вдалеке виднелись простые деревенские домишки, образуя нечто вроде кривоватой улицы. Нужный дом оказался крайним. Был он покосившийся, серовато-коричневый от старости, с остатками забора и мелкой, истерично гавкающей собачонкой возле калитки. Я стоял и во все глаза осматривался, не веря, что моё чудо, мой прекрасный мотылёк, может жить здесь, в таких условиях. Но, видно, гавканье собаки привлекло внимание хозяев, дверь открылась и на пороге показала тонкая фигурка в чём-то сером. Мига хватило ему, чтобы, тихо охнув, снова исчезнуть за громко хлопнувшей дверью. В этот раз я не стал рваться вперёд, не желая пугать моего единственного. Я спокойно открыл калитку, цыкнул на собачку и подошёл к крыльцу. Сердце билось в груди как бешеное. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я наконец поднялся на крыльцо и, подойдя к двери, положил на неё обе ладони. И в полной тишине тихо произнес: - Прости меня, мотылёк... А в ответ тишина. - Я так долго искал тебя, моё счастье... - и снова тишина. Сердце забилось тише, и я похолодел от страха. Он не простит. Не поймёт. Не примет... Но вдруг послышалось еле слышное шуршание и дверь дрогнула под моими руками. Я чуть подался корпусом назад. В тёмном проёме не было ничего видно, сколько я ни всматривался. И тут вдруг лёгкая, еле заметная серая тень вынырнула из этой темноты и прильнула ко мне. Руки автоматически сомкнулись, и я ощутил его. Кажется, я забыл как дышать... Счастье настолько затопило меня, что даже закружилась голова. Я держал в руках своё личное, лёгкое, невесомое, пахнущее цветами и тирамису счастье. А он стоял неподвижно, прильнув ко мне и только еле заметно дрожал, спрятав лицо у меня на груди. - Ну что ты, маленький... Не бойся... Я никогда тебя не обижу... Я люблю тебя... - тихо ворковал я, легонько поглаживая его по спине. А в ответ он поднял голову и тут я увидел его лицо. Он действительно был Ангелом. Такую красоту мне приходилось видеть крайне редко: идеальный овал лица, тонкая, чистая, словно фарфоровая кожа, прямой точёный носик, красивый разлёт тёмно-золотых бровей и глаза... Это были не просто глаза, это были два больших бездонных озера, в глубине которых то и дело мелькали чуть более темные синие искры. А обрамляли все это длинные, чёрные, пушистые, красиво изогнутые ресницы. Встретившись с ним взглядом, я понял, что окончательно пропал, но ни капли об этом не жалел. Он стал моим дыханием, моей жизнью и смыслом существования. Сглотнув, я нежно, осторожно коснулся его скулы, скользнув вниз, потом, чуть дыша, провел пальцем вдоль стремительного росчерка брови и, не удержавшись, облизнулся, посмотрев на его совершеной формы розовые губы. А он молчал. Прижимался ко мне и молчал. И я молчал, боясь спугнуть это дивное мгновение. Вокруг нас был лишь вечер, лёгкий ветерок и нечто, сплавлявшее нас в единое целое. Спустя несколько дней. Сидя в своей квартире, я балдел. Я был абсолютно счастлив. И даже на требование отца идти работать в фирму неожиданно для обоих ответил согласием. А все потому, что рядом со мной сидел мой мотылёк, мой ангел, моё счастье. Теперь квартира была наполнена его прекрасным ароматом и я просто купался в нём. Но пока я даже и не думал приставать к нему. Боялся, очень боялся потерять его. В тот памятный вечер я узнал, что зовут его Адам, он сирота, и сбежал потому, что очень испугался. Да, мы лишь разговаривали, но это были лучшие мгновения в моей жизни. Потом, на другой день, уже у меня дома, когда я проснулся в кровати и вдохнул полной грудью его волшебный запах, я повернулся и увидел, что он лежит рядом, одетый в явно большую ему по размеру пижаму и трогательно спит, сложив ладошки под щекой. Его шикарные золотые волосы расплескались по кровати, придав комнате нереальный вид. И да, я очень, жутко хотел его, но ради нашего будущего терпел. Адам сказал, что течка у него ещё не скоро, и попросил подождать, так как он ещё не готов. Ну я и ждал. Мы гуляли по городу, я возил его в лучшие магазины и одевал в самых лучших бутиках. Я каждое мгновение любовался им. И стал жутко ревновать. Мне казалось, что каждый проходящий мимо альфа, мельком посмотревший на моего мотылька, сейчас развернётся и схватит его, украдёт у меня. Это выбешивало и заставляло чуть ли не рычать на всех подряд. А Адам смеялся, робко держа меня за руку, освещая все вокруг своей невозможно прекрасной улыбкой и заставляя меня восхищённо провожать взглядом каждое его движение. Мой ангел... нет, мой золотой мотылёк. И только мой. Выяснилось, что Адаму всего 19 лет, и лишь недавно окончив школу, некоторое время он мыкался без работы. Комнату ему выделило государство, но жить-то на что-то надо? А так как он уже давно любил и занимался танцами, то решил рискнуть и попробовать найти работу, с ними связанную. Помыкавшись там и сям, еле избежав изнасилования и жадных лап сутенёров, в один из вечеров он постучался в двери "Бархатного Искушения". Там он быстро стал звездой сцены и, принося Барту неплохие барыши, выпросил себе позволение не танцевать приваты. Барт, видя, что паренёк неиспорченный, согласился, и вообще взял его под своё крыло. Сам он был давно и счастливо женат, так что с этой стороны парню ничего не грозило. Ну, а потом туда попал я. Через пару недель, закончив работу, я вернулся домой. Открыв дверь, хотел по привычке крикнуть Адаму, что я дома, но, сделав вдох, тут же поперхнулся. Вся квартира была до отказа заполнена его запахом. У моего мотылька началась течка! Всхрапнув бешеным жеребцом, я, не помня как, скинул ботинки, за ними пиджак, и всё это по пути в спальню. А там... Там, разметавшись по разобранной кровати, тихо постанывая, лежал мой мотылёк. Его волосы укрыли все вокруг золотым покрывалом, а обнажённое тело чуть вздрагивало. Увидев меня, он издал какой-то тихий писк и попытался прикрыться руками. Но я уже был рядом. - Не надо... не закрывайся от меня... ты же мой, мой мотылёк, - хрипло прошептал я, припадая к его сочным губам жадным поцелуем. Ответом мне стал тихий довольный стон и выгнувшееся подо мной тонкое тело. Разделся я за секунду, потому что сил вытерпеть такое не было. И вот он весь мой, обнажённый, открытый, ароматный и зовущий меня. Я целовал его губы, и покрывал поцелуями его лицо, тонкую трепетную шею, ключицы, грудь. Он выгибался, тихо вскрикивая и дрожа. Это было квинтэссенцией страсти. Я забыл, кто я. Центром моей вселенной стал Он. Я подготавливал его очень долго, нежно и терпеливо. Не мог позволить себе такого святотатства, как причинить боль моему мотыльку. Я облизывал его всего до тех пор, пока он не позвал тихо: - Дааар... прошуу... - и я откликнулся. Я обласкал рукой его небольшой член, заставив его гибко выгнуться подо мной, и скользнул рукой туда, в средоточие его желания, в его пульсирующую, нежную, девственную дырочку. Смазки было много, она пачкала простыни и его точёные бёдра, и просто одуряюще пахла. Немного времени понадобилось, чтобы растянуть милого, но когда он уже сам нетерпеливо подался бёдрами на мои пальцы, я мягко повернул его на живот, почти теряя голову от открывшегося вида его спины и ягодиц, и осторожным, пробным толчком наконец вошёл в него. Ответом мне был одуряюще-сладкий протяжный стон и чуть дёрнувшееся в моих руках тело. Все. Больше уже сдерживаться я не мог, да и незачем было. Было лишь какое-то ослепляющее чувство, потребность двигаться, двигаться, заполнять его до отказа, до громких стонов и вскриков, целовать эту гибкую спину и выступающие лопатки, погружаться в эту жаркую тесноту снова и снова, пока наконец невыносимо-горячая волна оргазма не накрыла меня, заставляя стиснуть его бедра сильнее и наконец выплеснуть из себя все моё желание, всю мою страсть, словно самого себя, внутрь его жаждущего тела. И почти краем сознания уловить, как он тоже бьётся в оргазме подо мной, выкрикивая моё имя... Прекрасное время течки прошло непозволительно быстро - через два дня. За эти два дня я до миллиметра изучил его тело, покрыл поцелуями его всего. Я научился различать интонации его страсти, и не прекращал удивляться его скромности. Ведь даже в перерывах между соитиями он смущённо пытался прикрыть сокровенное простынёй, хоть при этом и облизывал жарко свои пухлые, зацелованные мной губы и сверкал на меня своими невозможно прекрасными глазами. Ещё через два дня я наконец познакомил моего мотылька с родителями. И они тоже были просто покорены им, его красотой,скромностью и мелодичным голосом. Родители прекрасно видели и мой счастливый вид, и свежую метку на плече моего малыша, так что затягивать со свадьбой резона не было, и через пару недель я смог с огромным облегчением и гордостью надеть ему на пальчик тяжёлое золотое кольцо. А на соседнем пальце у него сияло и переливалось всеми оттенками жёлтого другое - с большим, искусно огранённым топазом. Когда я смотрел на это кольцо, то вспоминал тот миг, когда впервые увидел Адама на сцене. Я смотрел ему в глаза, притягивал к себе и жарко шептал на ушко: - Мой золотой Ангел...