Покаяние
22 ноября 2018 г. в 12:10
Казалось бы, все было хорошо. Дамиан, получив условно-досрочное освобождение, вернулся домой, где его ждала чистая квартира с ремонтом и Катя, улыбавшаяся и кусавшая губы, чтобы не разрыдаться от счастья. Слезы все равно хлынули. Вплоть до следующего утра они не выпускали друг друга из объятий. Патологоанатом даже хотела отпроситься с работы и позвонила Пескареву. Но отец отказал – морг был до отказа набит суицидниками. Сыщик полагал, что это очередное заковыристое дело вроде убийц убийц и требовал, чтобы Катя провела вскрытия немедленно. Вдруг люди умерли не сами, а кто-то им помог и выставил смерть как последнее прижизненное действие нынешних жмуриков?
Пришлось ехать, пусть и хотелось быть рядом с Дамианом.
Еще патологоанатом боялась, как бы ее «муж», оставшись без присмотра, не взялся за старое: гипнотизирование людей для краж, планирование мести Людвигу и тому подобное. Дамиан заверял, что завязал с подчинением чужих разумов и вообще не желает больше применять свои силы – ни во зло, ни во благо.
Вот как раз последнее от него очень требовалось. Только Дамиан мог вернуть Степу, подчиненного Пескарева, из комы, в которую сам погрузил парня. Сыщик попросил дочь аккуратно уговорить Дамиана пойти в больницу и «оживить» мулата, которого держали там как экспонат – вроде жив, питается от капельницы, а никакой активности.
Едва услышав о применении гипноза, Дамиан вздрогнул и отказался. После нескольких попыток Катя отступила. Другой вариант имелся – Людвиг, правда, у того пока не получалось проникнуть в сознание Степана, что уж говорить о пробуждении. Пескарев с присущей ему приставучестью умолял Людвига продолжить сеансы, ибо на крайнем у Степы чуточку участился пульс, но сводного брата Дамиана позвали в другую страну семейные дела, и сыщик досадливо ругнулся «блином» и нецензурщиной.
Вопреки опасениям Кати Дамиан вел себя примерно: без нее не выходил из квартиры; работал там же – правил статьи студентов-психологов, прекрасно разбираясь в этой науке; снова стал носить неприметные костюмы вместо яркой одежды и приобрел очки с затемненными стеклами, какие у него были до «просветления», чтобы скрыть глаза с неизменной формой зрачков.
Счастье с любимым обернулось серыми буднями, отчего Катя заскучала. Они встречались вечером, ужинали, смотрели телевизор, гуляли, ложились спать, утром просыпались. В выходные ходили в кино, гуляли… Однообразие и серость. Однажды патологоанатом поймала себя на мысли, что ей страшно не хватает Свободного Радикала, звавшего ее Лихой Наездницей, его жажды приключений, безумных идей и неистовой страсти. Да, Дамиан любил ее, но без огонька, будто они прожили уже лет двадцать вместе, и пыл угас, оставив угли.
«Быть может, измениться мне?» – размышляла Катя и после работы решилась: пошла в магазин с импортным бельем, где купила колготки в крупную сетку, красные трусики и лифчик в кружевах. Туфли на высоких шпильках одолжила мать.
Придя домой, она выпроводила Дамиана в дальний магазин, убедив, что ей нужно вымыть кухню, а ужин приготовить не из чего, и принялась за создание своего нового образа.
Вымытые волосы после фена стали объемнее, для пущей пышности Катя начесала локоны, а лак закрепил результат. Косметика превратила обычную девушку в женщину-вамп с алыми губами, с подведенными черным карандашом глазами (ресницы Катя завила и накрасила в два слоя туши) и легким румянцем. Патологоанатом и не подозревала, что может выглядеть столь эффектно. Не слишком пошло, немножко вульгарно, конечно, но невероятно красиво. Дамиан оценит и наконец-то выйдет из оцепенения, овладевшего им в тюрьме.
Когда «муж» открыл дверь, ему навстречу вышла настоящая обольстительница.
У Дамиана выпали из рук сумки.
– Ты… – проговорил он, снял очки и впился глазами в свою Лихую Наездницу, действительно лихо нарядившуюся и накрасившуюся ради Свободного Радикала.
– Да-а? – томно протянула Катя.
– Не надо бы…
– Что? – резко осипла патологоанатом и покачнулся. Коварная шпилька поехала по линолеуму, отчего нога подвернулась, и Катя плюхнулась на пол, отбив попу. – Я же для тебя старалась… Тебе не нравится?
– Нравится. Но это не твое, – ответил Дамиан и мягко улыбнулся: – Ты прекрасна, какая есть.
– Да что с тобой не так?! – вскричала Катя. – Тебя словно подменили! Я рада, что ты не связываешься с криминалом. Но куда пропали твои эмоции?
– Я теперь такой, – Дамиан вздохнул и сел рядом с возмущенной девушкой. – Прими другого меня, или… Или я уйду. Точнее, ты. Это же моя квартира.
Катя прижалась к его плечу и расплакалась. Ей не хватало сумасшествия, погонь, адреналина! Это все происходило из-за Дамиана. А сейчас он тихий обычный мужчина, каких миллионы.
– Я хочу искупить свою вину, – сказал он. – Соберусь с силами и пойду вытаскивать Степу. Потом попрошу прощения у твоего отца. Навещу Людвига, когда он вернется. И после окончательно прекращу заниматься волшебством. Кать, – патологоанатом не сразу сообразила, что Дамиан обращается к ней: он ни разу не звал ее так раньше! Милая, дорогая, зайка, кошечка, Лихая Наездница… Но никогда по имени! – Прости меня и ты.
Вытерев слезы и размазав косметику по опухшему лицу, Катя угукнула. Покаяние было искренним, но не присущим настоящему Дамиану. Точнее, с ней он бы говорил так же честно, но не с другими.
Или Катя не права? Ее «муж» изменился в хорошую сторону. Надо принять нового Дамиана. И она справится. Потому что любит его любого.
А он ее – в кричащем белье, в разорвавшихся колготках, с потекшей тушью и с копной сена склеившихся от лака волос.