Возвращение строптивого.

Все прошлое стерлось, перед глазами стояла лишь мутная дымка, а его лицо и не думало стираться из чистого, на первый взгляд, разума. Голова, казалось бы, скоро треснет по швам от жалящих мыслей. Голос, улыбка. Он был наглым, он был буйным, он был живым. Он, казалось бы, был главным, заправлял здесь всем и каждым, хвастливо рассказывая о своих подвигах, завоеваниях. Ему, быть может, некоторые даже поклонялись, словно бы изваянию, словно бы современной иконе разбоя. И лишь единицам было откровенно плевать на величественную корону, что возвышала его надо всеми вокруг. Лишь единицы знали его и то, что он лжет, что на самом деле корона картонная, что на самом деле он... Кем он был? Каким? И жил ли вообще? Кажется, никто и никогда не знал его. Кроме.. 
Руслан, Руслан, он усмехался людям в лицо со своим этим надменным взглядом, он выпячивал грудь вперед и шел напролом. А тот, кто его знал, смотрел на это с тихой и мирной улыбкой, сам себе на уме. Все изменилось. Такому, как он, лучше не верить, и он знал это, знал же? Но повелся. И оказался оставлен на краю, слезы из глаз прыснули через несколько часов после, он не хотел плакать при нем. Падая на сырую землю, зарываясь пальцами в хилую, хлипкую траву, выдирая ее с корнем. Горло раздирали крики и рыдания, а слезы оставляли мутные разводы на щеках и слишком трудно было понять в конец. Это конец. Конец для них, конец для всего пережитого. 

А в середине октября в метро было все так же людно, шум и топот сотен ног, люди прут напролом сквозь толпы народа. Хотелось лишь скорее оказаться в пункте назначения. 
Гнусавый голос машиниста бубнит что-то про получасовую задержку поездов и можно лишь хмуро ругнуться, совсем тихо, чтобы никто косо не посмотрел. Они не виделись недели две и все происходило как-то скомкано, но сейчас, впервые за долгое время он пригласил к себе, в домашнее тепло. Холодало на улице, а потому желание усиливалось. Холод пробирался в самые укромные закоулки, куртка то и дело вздымалась, а шарф бился в эпилептическом припадке. Выскочив из метро, на автобус, дальше, к нему. На подходе к подъезду Кирилл поправил волосы, облизал обкусанные губы как-то даже нервно и, потупив глаза, вступил в темноту многоэтажки. Поднявшись на самую высоту, переступил с ноги на ногу и постучал в дверь. Но на стук никто не ответил. Вдруг, за дверью заиграла музыка, настолько громкая, что в ушах начало долбиться что-то отдаленно напоминающее стук сердца.. А может, это его сердце так колотилось. Трель звонка ворвалась в неугомонную беготню квартиры и он услышал стук голых пяток по кафелю. Дверь отворилась и пред ним предстал человек. Человек взъерошенный, с горделиво выставленной челюстью, улыбающийся. И его голос картавый, вроде бы и низкий, но с истерической ноткой. Тонкий, как ему казалось, но сильный. И такой далекий, хотя стоял в нескольких сантиметрах. Его губы мазнули по щеке Кирилла. - Руслан. Привет. Сказал он и не узнал свой голос, его будто бы стиснули в ежовых рукавицах, будто бы на связки навалилась груда кирпичей. Он откашлялся, а музыка в квартире все не унималась. - Рад тебя видеть. Руслан ответил весело и хохотнул даже, улыбался, он всегда улыбался на людях. А один? А с ним? Никто не знал. - Зачем так громко.. - Мы не одни. - Ты же сказал, что родителей.. - Это не родители. Он схватил его за руку и потащил вглубь, в гостиную. На диване расселся бритый паренек и во всю раскуривая сотни окурков, что валялись в пепельнице. Рядом - бутылка с остатками водки на дне, еще ближе - апельсиновый сок. Они времени даром не теряли. Парень был полуголый и такой же растрёпанный. - Мы тут тебя уже заждались.. От этого в глазах помутилось. Значит, он просто хотел развлечься, значит, он не хотел мириться. Да он вообще и не надеялся, ожидал что-то такое, это в его стиле. Но.. Было больно. Он исступленно желал лучшего, желал, чтобы его мнение изменилось. А все осталось точно так же. Руслан стянул с себя майку, кажется, ему и приглашения не нужно было, он начинал все с порога, озабоченный маленький засранец с картонной короной на голове. Но Кириллу это нравилось, так? Улыбался, он вновь улыбался и глядел на Кирилла, пока касался пальцами того парня, у которого даже имени не было, может, это просто личность из "хорнета", может, у него и души нет. Ему было всё равно. А Кирилла заботило все вокруг, заботил Руслан. И потому он будет подыгрывать ему вечно, стягивая с себя же куртку, свитер, кидая все это дерьмище на пол и подскакивая к нему, впиваясь в губы, пока лицо не выражало ни одной эмоции, а внутри только боль и возбуждение от вида его тела, которое он так часто прокручивал в голове, чьи стоны он слышал постоянно, кого хотел изо дня в день. Руслан отвечал на поцелуй, обхватывая его шею руками, усевшись при этом на колени того левого парня, который ничего не значил и только мешал.. Но это может быть весело, он хотел, чтобы это оказалось весело. Одежда летела куда глаза глядят, пол был буквально устлан ею, а бутылка с остатками водки полетела и разбилась вдребезги, осколки опасно топорщились остриями, но они лишь голыми ступнями упирались в диванные подушки. Руки, пальцы, языки времени зря не теряли. Эрик опустился на колени перед незнакомцем, который ничего не значил, а его рука забиралась Кириллу в трусы, обхватывая тугим кольцом член. И таким же тугим кольцом были его губы, только уже на члене другого. Ему это нравилось, слюна скатывалась по подбородку, а он сквозь дело улыбался. Раздался первый стон, глубже, дальше, в комнате, казалось, было холодно, но кожа так горяча на ощупь, им хотелось окунуться друг в друга, скорее. - И кто будет первый? Кириллу хотелось возмущенно что-то прокаркать, но слова засели в горле и потому он лишь схватил Руслана за запястье и подтянул к себе. Стянул с того тонкие боксеры, наскоро смазав свои пальцы слюной. Презервативы остались в штанах и сейчас ему было так наплевать на все это, ему было обидно, лицо жег злой румянец. Он ворвался пальцами вглубь, ощупывая и разминая тугие мышцы, один, два, три. - Смажь его, не хочу, чтобы тебе было больно. Прохрипел еле слышно и Руслан с видимым удовольствием принялся за дело, усердно работая языком, в быстром темпе. Через сто двадцать секунд Кирилл удовлетворенно улыбнулся и развернул его к себе задницей, поставил раком, чтобы ртом он мог удовлетворить и того левого паренька, который ничего не значил. Не наигрался еще. Ну так доиграется. В нем было горячо, жарко, скользко, томно, в него хотелось врываться раз за разом, выдыхая хриплыми стонами, раз за разом, до пошлых хлюпов смазки и шлепков, хотелось сжимать его бедра в пальцах, оставляя красные, бордовые, синие кровоподтеки, глубже, сильнее брать, чтобы этот мелкий прохвост запомнил, чтобы он знал, что может быть под кем-то и перестал раз за разом надевать корону. Хотелось сделать своим, приковать к себе и только к себе. Но.. Его стоны не принадлежали ему. Они принадлежали всем вокруг, всем, на кого взгляд упадет. Отдавать себя, но при этом оставаясь при своем собственном мнении. Ему никто не нужен. Все так думали. Все, кроме Кирилла. Он знал, что где-то в глубине.. Еще осталось... Вновь приходы к занятию, что бы это ни было, но отдаленно напоминало любовь, а для того, чтобы назвать это сексом.. Впрочем, да, самый настоящий, грязный, слишком грязный, чтобы после этого не впасть в беспамятство, что они и сделали. Руслан рассиживался на том самом парне, странном и незнакомом, пахом в пах, возбуждением в возбуждение. Кирилл оделся. Он.. Не мог смотреть на это ни минутой больше и натянул на себя то, что попалось под руку. Выскочив к кухне, крикнул лишь малолетним пьяницам, что приготовит кофе. Вся суть была в том, что ему не следовало приходить, наверное, его позвали из вежливости? Или лишь для того, чтобы показать, как хорошо же он все-таки устроился. Наглый, его любили и он этим пользовался, а почему нет? Переливы искр в глазах говорили лишь о том, что ему весело, что ему нравится такая жизнь. И если ему в эти самые глаза сказать об обратном, что это неправильно, он согласится, потому что знает, когда-нибудь он смирится с существованием, как обычный человек, смирится и станет простым, прекрасным, в своей простоте. А пока он может, он напяливает корону из "Бургер-Кинга" и идет воевать за любовь на простынях и алкашку в руке, так? - Ну и зачем ты остался? Руслан глядел угрюмо, будто бы его вопрос не должен был вызывать удивление, а лишь серое понимание вещей. Он думал, Киря свалит сразу, как увидит чужого. Но не суть. - Ты и сам знаешь. - Глупости. Так глупо. Можно было бы начать читать эмоции в его глазах, но Кирилл только улыбался, чувственно, смешно, как только он умел. И не замечал своего собственного печального взгляда. В душе было гнило из-за этой всей беготни и недопонимания, слишком сложно это, любить. - Этот.. Как его.. В общем, мой гость свалил. - И? - Просто говорю.. Вдруг, тебе интересно. Ты-то все еще здесь. - Я здесь. Улыбался и смотрел на него. Алкогольный угар начинал отступать и в глазах перестало двоиться, лишь один Руслан возвышался над ним, на странной маленькой кухне, где вкусно пахло. Им, Русланом. Вкусный. Кирилл схватил его за руку и потянул на себя, а тот лишь поддался. Склонив того к себе, он легко поцеловал его, мазнув просто, ощутив его вкус и отстранившись. - Хочешь? - Хочу. Ему всегда было мало. И теперь уже в руку Кирилла вцепились цепкие пальцы, еще чуть-чуть и они в спальне, минуя гостиную. Одни. Им никто не помешает. Кирилла повалили на спину и принялись вновь стягивать одежду, которую тот зачем-то напялил, оставив голубков тогда еще в гостиной.. - Дурацкая одежда. Мне больше нравилось, когда ты был полностью голый. Раньше.. Раньше все было по другому. И это такой дикий отрывок, будто бы они вернулись назад и никто и ничто им не мешало быть вместе, никакие взгляды, мысли. Помнится, как они украдкой держались за руки, или же хватались друг за друга и не хотели отпускать, помнится, как Кирилл был предан, всегда. Помнится, им было хорошо. И сейчас хорошо. Сейчас нет места слезам, лишь возбуждение и дикая радость нахлынули бурной волной. - Хочу тебя.. Хочу. Ты мой, слышишь? Только. Он никогда не любил делиться, Руслан. - Ты и так это знаешь.. Быть может, чтобы вернуть его, сначала нужно уйти.. Но он не мог оставить даже мысли о нем. Губы касались живота, язык кожи, дальше, куда-нибудь, во всех направлениях. Улыбаясь и целуясь, счастливые. Стянув все тряпки на пол они обнялись, а Руслан все норовил покусать, вылизать, оставив повсюду свои метки. Кирилл мог повиноваться лишь ему, доверять лишь ему и он доверял, себя, свою любовь и свое тело. - Нежнее.. - Только для тебя. Целоваться с улыбкой во весь рот было дико сложно, но у них получалось. И закончиться все могло только хорошо. Потому что близость всегда оставляет следы в душах людей, если у людей они есть. У них была. Душевные люди, любили друг друга ночами, за стенами, слушая стоны друг друга вновь и вновь, повторяя слова друг за другом, поделив между собой одну жизнь и одно тепло. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя.