Ladybird

Наверняка каждый из вас любит то беззаботное время, граничащее между реальностью и сном, когда тёплые лучи солнца, касаясь вашего лица, пытаются проникнуть к вам под веки, где, словно из-под ленты кинопроектора, вырисовывается какая-то лёгкая и приятная картина, ещё совсем недавно являющаяся ярким выбросом подсознания. Такие минуты, как правило, длятся не долго, зато надолго остаются в памяти и греют сердце, разливаясь теплом в груди, хотя при пробуждении уже совсем не помнишь суть происходящего во сне. Джонхён сам по себе очень обожал сны. Для него это всегда было отличным времяпровождением, из которого он черпал вдохновение для всех своих песен. Нельзя сказать, что он сочинял какие-то шедевры, но ощущение, что прочувствовал непонятное волшебство, у слушателей оставалось ещё надолго. Он этим жутко гордился и поэтому старался получить как можно больше хороших и ярких воспоминаний, чтобы в последствие получить ночью необычную картинку под закрытыми глазами. Сегодняшний сон, который его посетил, отличался своей безмятежной тягучестью, разливающейся сладкой негой по всему телу. Солнечные лучи, просачивающиеся через тонкую оконную занавеску, с каждой минутой всё ближе и ближе пробирались к его умиротворённому лицу, лаская гладкую кожу. Когда они достигли шейного выреза на его майке, приятные касания сменились на слегка раздражающую щекотку, визуально отдающую вдалеке столкновением белого и жёлтого, из-за чего на его лице выросла счастливая улыбка. В сознании, держась за последние ниточки, всё ещё прокручивалось сновидение, пестрящее вдохновляющей энергетикой, но всё разрушилось в один момент, когда юноша сладостно потянулся в своей мягкой постели и едва ли коснулся своими разгорячёнными пальцами ледяной поверхности кровати. — Джонги! — радостным голосом раздалось по всей комнате в тот же самый миг. За приоткрытой массивной белой дверью виднелась рыжая макушка, обладательница которой не спешила проходить дальше. Она лишь вцепилась тонкими пальчиками своей маленькой ладошки в косяк и отпрянула от него, как только с её губ слетела последнее слово. — Вставай! Я тебя жду на нашем месте. Ты обещал! После чего она громко рассмеялась и, хлопнув дверью, убежала вниз по лестнице. Грохот, эхом отскочивший от стен, окончательно разбудил Джонхёна, заставляя сесть в подушках. Солнце, потревожившее его сон, окончательно взошло, из-за чего его улыбка стала ещё шире. Сегодня будет хороший день. — Ынсок! — крикнул он в ответ уже убежавшей девушке, надеясь, что та ещё не покинула его дом. Отклика не последовало, и поэтому парень побежал к окну, надеясь застать силуэт удаляющейся девушки. Но, прильнув к стеклянной поверхности, во дворе он никого так и не увидел. Не желая заставлять её ждать, Джонг наспех переоделся и, прихватив чехол с гитарой, рванул следом.

• • •

Джонхён обожал беззаботные деньки, когда обычная рутинная работа не давила на плечи, заставляя гнаться за временем, и благодаря этому можно было посвятить весь день тому, что душа просит. Наверное, поэтому он так любил лето и его семейные поездки к бабушке. Пускай это и была некоторая оторванность от городского течения и потом создавалось впечатление, что он немного отстал от жизни, он с радостью прожигал эти дни здесь из года в год. В этом месте всегда витала какая-то приятная постоянность, дарящая ощущение правильности, что так и должно всё быть, хотя в городе такое бесило и выбивало из колеи. Дом его семьи всегда имел особый запах, вдохнув который, можно было ощутить все составляющие одновременно и понять, что вот он — родной дом. Леса и поля, окружающие вокруг это Богом забытое место, завершали образ этих беззаботных дней, и Джонхён находил во всех этих мелочах своё маленькое счастье. Ещё одной составляющей счастливых каникул была его нуна Ынсок. Джонхён совсем не помнил времена, когда они только познакомились, потому что был совсем ребёнком, но он мог с точностью сказать, что здесь она всегда была рядом с ним и была словно его личным ангелом-хранителем, который, держа крепко за руку, оберегал своей заботой и теплом. Из года в год ничего практически не менялось, она всегда относилась к нему снисходительно, всё также даря свою заботу и любовь. Но чем старше становился Джонг, тем более удивительной ему казалась нуна. С каждой его поездкой её улыбка всё больше и больше расцветала, и чем дольше он задерживал взгляд на её пухлых губах, тем больше бабочек начинало порхать у него в животе. В этот раз парень ехал с мыслью, что он точно влюблён. Но разница в возрасте, что между ними была, сбивала его с толку, он не мог просто так признаться, так как не знал наверняка её чувств. Даже сейчас, спустя столько лет, она по-прежнему относилась к нему лишь как к донсену… Сжав коробочку в своей руке, Джонхён положил её в карман и плюхнулся на траву, где расположилась Ынсок. Девушка лежала, подобрав под свою голову руки, и смотрела на горизонт. — Небосвод сегодня чистый. Такое бывает лишь когда ты приезжаешь сюда, — мечтательным голосом произнесла Ынсок и сладко зевнула. — Зеваешь? Я думал ты у нас ранняя пташка, или это годы на тебе так сказываются? — смеясь, спросил Джонг и еле успел увернуться — Ынсок запульнула в него один из своих кед. — Шутить вздумал, малявка? Я думала ты за это время повзрослел, но ни черта не изменилось, — она повернулась на бок, чтобы посмотреть в глаза напротив и выразить своё недовольство в полной мере. — Да ладно тебе, я дурачусь лишь наедине с тобой… — слегка надув губы, пробубнил в ответ парень. — Ага. А как же тот случай с моими одногруппницами? — Напомни? — «Нуна ному еппо»~ Недоумённое выражение лица вмиг сменилось на бесстыжее, а сам Джонхён зашёлся в приступе нескончаемого смеха. — Хочешь, — сквозь истерику, пытался произнести он, — Хочешь я тебе спою? Ынсок сначала посмотрела на него, потом на чехол, в который была облачена гитара, повторила это действие несколько раз и вынесла свой вердикт: — Нет, спасибо. Девочки до сих пор припоминают мне это. «Ой, у тебя такой забавный донсен», «Он такой милый», «Такой симпотяжка» — аж бесит. С чего ты такой идеальный уродился? — Для идеальных дам — идеальные кавалеры, — подмигнул ей Джонхён, но вместо того, чтобы как-то прореагировать на его шутку, Ынсок лишь начала пристально смотреть в его глаза. — Чего ты так смотришь? Вместо каких-либо объяснений девушка начал приближаться к нему и вскоре взяла лицо Джонга в свои крохотные ладошки. Его влюблённое сердце, и без того быстро бьющееся в хаотичном ритме, забилось ещё сильнее, а смущение, которое он пытался скрыть, накрыло его с головой, от чего его щёки покрылись румянцем. Парень не знал, что собиралась сделать его нуна, но чем ближе её глаза становились для него, тем больше странных мыслей стало забираться к нему в голову, и в конце концов Джонхён просто прикрыл свои веки. Он ожидала чего угодно: удара, плевка, да даже поцелуя, на который он тайно надеялся, но то, что сделала Ынсок - повергло его в шок. Холодными пальцами она прикоснулась к его носу, слегка провела вдоль него и отстранилась. — Смотри. Когда парень открыл глаза, он увидел перед собой чужую ладонь, на которой сидела маленькая божья коровка. — Правда красивая? Ведомый странным чувством, Джонхён прикоснулся пальцем около букашки, от чего та навострила свои крылышки и улетела прочь. В полной тишине они смотрели вдаль, наблюдая как насекомое поднималось ввысь, пока оно не скрылось с их поля зрения. — Джонги, а ты знаешь почему божьи коровки называются именно так? — Ынсок села на траву и откинула руки назад облокачиваясь о них. — Возможно из-за их секретной жидкости, которые они испускают при страхе. Правда мне непонятно почему эту рыжую жижу сравнивают с молоком, — он скривил лицо и отвернулся. — Дурак, это яд, — рассмеялась девушка и несильно толкнула парня в плечо. — Хотя отчасти ты прав: коровки они как раз именно из-за «молока». Знаешь, в наших кругах ходит поверье, что Бог их создал, чтобы защитить людской урожай от тли. Но в простонародье все думают, что это лишь из-за их безобидного вида. Правда двоякое название? — В любом случае, — на лице Джонга снова расцвела улыбка, из-за чего он поднялся на ноги. — Они всё-таки помогают людям и не выглядят такими же страшными, как другие насекомые, так что их действительно можно назвать безобидными и милыми в какой-то степени. И ты, нуна, — встав позади неё, он достал коробочку, которую прихватил с собой — внутри неё лежал кулон. — Тоже миленькая, как и эта божья коровка, — парень накинул на чужую шею цепочку и застегнул застёжку. — Это тебе. Ынсок прижала подарок к груди и успела встать на ноги, пока Джонхён не знал куда себя деть — слишком смущающий поступок он совершил для себя, который он и не планировал совершать. Его план был прост как никогда: просто подбросить её в чужую сумку, но всё обернулось слишком неожиданно. Он настолько задумался об этом, что для него было полной неожиданностью, когда его потянули за рубашку вниз, заставляя нагнуться. Быстро зыркнув в глаза напротив, Ынсок прижалась к чужим губам, сразу же сминая их. Парень не знал были ли это ответные чувства или некоторого рода благодарность, но он решил не терять единственной возможности попробовать эти аппетитные губы на вкус, и поэтому заключил девушку в свои медвежьи объятия. Когда в их лёгких закончился кислород, тяжело дыша, они разорвали поцелуй, но по прежнему стояли в обнимку. Джонхён боялся, что Ынсок уйдёт, а девушка просто стояла и чего-то ждала. — Нуна? — Джонхён никогда не думал, что ему хватит смелости признаться. — Да? — Я люблю тебя, — и, прикрыв глаза, он положил свою голову на чужое плечо. В ответ девушка обвила руками его талию и прильнула ещё ближе. — Я знаю.