Я не отпущу тебя.

      Тихо и темно. Мгла без стука вошла внутрь домика и словно пронзила собою его обитателя. В горле стоит ком, а на душе какая-то вцепившаяся мёртвой хваткой тяжесть. Клирик закрыл глаза. Сквозь веки он может видеть, как горит и тускнеет одинокая свечка. Вернее, лишь светлое пятно. Оно постепенно угасает.       Свеча потухла. Лишь где-то чувствуются отзвуки тепла. Вслед за ними, яростно и быстро, пробегает черной дорожкой тьма, словно черная дыра, поглощая всё живое, оставляя лишь холодный воздух и малое количество чистого природного кислорода.       В окно стучатся белые снежинки, тут же превращаясь в капельки, мешая разглядеть что-либо. Они просят, неустанно просят впустить их внутрь, но, окончательно потеряв надежду, просто тают в своих мечтах.       Клирику чудятся голоса. -- В атаку! -- Кричит юркая лучница, доставая лук и снаряжая его стрелами. Диадема её отливает золотом от натиска ярких лучей июньского солнца, а пшеничные волосы собраны в неаккуратный конский хвост. Сапоги грязные от крови и мокрой земли, а лицо искажено в ненависти и желании отомстить. -- Эта сторона! -- Слышен отдалённый голос какой-то девочки - механика. Она зовёт к себе, нетерпеливо перебирая в руках пульт, чтобы призвать на помощь своего робота - Альфредо. Механические утки в панике путаются под ногами, не давая отойти ни на шаг, а турели заряжены, готовы бить по врагу. -- Полечите, пожалуйста... -- Чей-то тихий стон слышен на фоне бойни между "добром" и "злом". Наверное, это был воин. Голос его был довольно высоким, напоминая мальчика. Но этот мальчик был отважным героем, готовым отдать свою жизнь ради жизни других жителей его родной Альтеры. Горячие капли катились по его щеке, смесь крови и слёз. Около него крутились номера "первый" и "второй" - его баскербули. Никто не слышит. Все по уши в дерьме. И правда. Только клирик, уже готовый прийти на помощь и оказать лечение, слышит этот приглушённый стон. Призвав очередной крест, он со всех ног мчится к какой-то трясине, несущей в себе запах гнили с нотками свежей крови, багровой крови - излюбленной пищей оборотней и жнецов. Алых жнецов. Слуга Богини не сразу находит несчастного. Ещё минуту он ёрзает на месте, ища хоть какие-то намёки на жизнь. С губ и из ноздрей воина сочится кровь. Ещё немного... И воин погибнет. Каждый герой на счету, и, похоже, героизм их не всегда приносит удачу и выигрыш. -- По-помоги...-те... -- Из последних сил вырывается то ли стон, то ли еле разборчивые слова с губ умирающего. Клирик тут же несётся навстречу. Вот он, весь истекает кровью, одежда порвана, меч весь в царапинах, рукоять сломана... В глазах стоит туман. А впрочем, он итак здесь есть. Ничего не разглядишь. Слышен крик и вой. Нет. Только не это. Клирику не разорваться на части, а лечить нужно всех. Он взвалил бедолагу на себя и бегом направился к недавно поставленному кресту. Он был сломан. Казалось бы, спасения нет. К счастью, подбегает механик и просит клирика отойти в сторону. Он, не отводя глаз от воина, подаётся чуть вперед от них, натыкаясь спиной к спине Жнеца. И всё. Лишь темень и крик, свой собственный. Он заглушал всё, и чувства, и звуки.       Клирик невольно продирает глаза. В окна снова стучатся снежинки, но уже сильнее и напористее. Замороженные, чудаковатой формы, капли уже не стекаются в большие капли, а оседают на подоконник слоем кристально-чистого снега. Вспоминая об обязанностях,не вставая с кровати, Слуга Богини принимается за утреннюю молитву. Слышится звон колокольчика. Кто-то пришёл. -- Открывай, -- Слышен тот же высокий и тоненький голосок. Механик? Нет. Она живёт вовсе не на Снежном Хребте теперь, а в Небесной Гавани. Может, лучница? Нет. У неё голос чуть ниже и нежнее.. Волшебница?!.. Точно нет! И голос у неё грубее, да и сама она не станет по утрам приходить. Точно. Это, наверное, воин. Клирик уже потянулся, чтобы открыть дверь нежданному гостю, как по всему телу пробежал миллион молний. Боль не отпускала и каждое движение сопровождалось сдавленным стоном. -- О-о...открываю.. -- Клирик наконец добрался до двери и смог открыть дверь. В глазах постепенно начало темнеть и клирик упал прямо в ноги воина. Тот быстро спохватился и бережно отнёс на руках бедолагу. Положив его на постель, он принялся будто репетировать речь. -- Я пришёл, чтобы.. Хм.. Поблагодарить тебя, -- После этого короткого монолога воин долго молчал. Клирик уже давно пришёл в себя, но он не хотел слушать фальши - ведь когда воин репетирует, это, вроде как, ещё не полностью обдуманные, идущие от души и освещающие все вокруг слова. Воин заподозрил что-то неладное. Аккуратно взяв за плечо клирика, он едва повернул его к себе. С губ блондина снова сорвался молящий о пощаде стон. Воин-брюнет лишь прошептал тихое "прости" и наконец, сосредоточившись, начал свою речь. -- Ты спас меня. Был единственным, кто заметил. Я действительно мог бы умереть, если бы не ты... Механик.. Вчера сказала мне, что ты.. м-м.. Восхищался мной..? Именно поэтому ты и спас меня? -- Воин всегда был любопытным. Даже порой чересчур. -- М-м.. да.. так и есть, -- Не услышав тихих слов клирика, воин боязливо переспросил. Но священник отказался повторять. Ему самому было до ужаса стыдно. На лице блондина под длиннющей челкой показался алый румянец. Он неохотно расползался по чуть дрожащей тонкой коже клирика. Тогда он, поборов сжигающую боль в лопатках, просто закрыл ладонями себе взор. -- Ты что, плачешь? Не плачь, -- Клирик уже хотел было кричать, что он никакой не нытик, в отличии от воина. Он частенько ревел из-за поражений в том или ином сражении. И вся, черт возьми, Альтера собиралась, чтобы помочь воину. Нарастающее раздражение прервало мягкое и робкое прикосновение чуть потной ладони к голове блондина. Клирик против своей воли убрал руки с лица. Мститель, все больше смелея, решил хоть раз взглянуть на глаза клирика. Никто в Альтере, кроме самого клирика, не видел его глаз. Они были прикрыты длинной чёлкой. Клирик уже привык к этому, он отлично видел и так. Воин-мститель пропустил ладонь под челкой и аккуратно убрал её с лица, проводя рукой вверх по лбу, будто лаская его. В глазах клирика мелькали искры и блики нежности одновременно. Радужка была какого-то болотного цвета. Совсем близко к зрачку глаза были карими, а ближе к белку - небесно-голубыми. Всё остальное пространство занимал изумрудный. Зрачки воина резко расширились, не давая разглядеть клирику как следует багровые, полные нежности и заботы, глаза мстителя.       И боль как рукой сняло. Клирик повёл уже рукой, чтобы оттолкнуть от себя воина, и приготовился уже было к пронзающей боли, но её будто не было. На самом деле она была, и ещё какая. Просто вся эта нежность заглушала её. Воин нагнулся к клирику поближе и лишь прошептал тихое "не дёргайся, а то будет больно" и оставил клирика терзаться в догадках: что он имел ввиду? Всю следующую неделю клирика навещали все - даже Ирен, оставив все дела позади, прибежала проведать спасителя. -- Отойдите все. -- К больному подошла хозяйка мехауток - механик. Лучница, будто испугавшийся зверек, нырнула в угол дома, прижавшись к стене. Она прекрасно знала, какие штуки может вытворять её подруга. Лансия, будто была готова к бою, достала копье и тоже отошла подальше. Волшебница не тронулась с места. А мститель всё так же сидел на краю кровати клирика, прожигая его озабоченным и печальным взглядом. -- Волшебница, воин, это может погубить вас. -- После этих слов волшебница, ни секунды не колеблясь, отошла от кровати, а вот воин остался сидеть там же. -- Воин, в чём дело? Я же говорю, это опасно. -- Но он не шелохнулся. Воин просто коротко кивнул головой, будто соглашаясь и готовясь принять удар. Механик лишь повела плечами и приготовила три склянки с зелёной жидкостью. -- Клирик, открой рот. -- Священник послушно выполнил просьбу и тут же ощутил противный вкус. Клирик чувствовал, как нечто течёт ручейком по глотке, проникает в желудок, возникало ощущение, будто тебя сжигают изнутри. Он застонал в руку от ужасных ощущений и жуткой, дикой боли. -- Всё, расходимся. Нам больше нечего здесь делать, -- Механик собрала все вещи и неторопливо вышла, а следом за ней и все остальные. Только воин притворился что идёт за ними, но когда все вышли, тот быстро захлопнул дверь. -- Эй! -- Священник резко вскинул голову,его хрупкое тело согнулось пополам от боли. Мститель резко подбежал к кровати клирика и склонился над ним. -- Гм. Слушай, хоть мы и не очень знакомы... Хотелось бы знать твоё имя. -- В Альтере воины, лучницы, лансии, волшебницы и вообще все пересекались лишь один раз. Героев было немало, так что никто особо и не стремился знакомиться с кем-либо, боясь потерпеть большую утрату, ведь каждый день - шаг к смерти, учитывая то, какой натиск был со стороны монстров. Но Мстителю было действительно интересно, больно уж понравился ему его спаситель. -- Х.. Хочешь знать моё имя? Но зачем тебе оно?.. -- Клирик морской звездой распластался на кровати и задрал длинную чёлку, давая увидеть мстителю свои влажные глаза, на которых, казалось, теснились слёзы. -- Просто так. Меня зовут Мирт. -- Красноглазый парень, названный Миртом, расплылся в улыбке, увидев недоумевающее выражение лица клирика. -- Растение, символ тишины, мира, и.. -- Клирик запнулся. Ему было не в новинку слышать то, что герои были названы в честь чего-то, и всегда это было не ошибочно. -- Символ тишины, мира и наслаждения. -- Мирт довольно заулыбался, но теперь глаза его были полуприкрыты, в них сияло какое-то мутное желание. Клирик через силу рассмеялся, увидев такое глупое выражение лица Мирта, но теперь и осмелился назвать своё имя. -- Аихризон. Я - Аихризон, что означает "дерево любви". Но я очень сомневаюсь в этом определении. Совсем не способен дарить любовь.. -- Аихризон чуть потянулся, но уже не ощущал боли. Клирик сел на край кровати - и ничего. Живой.       Зелье подействовало, однозначно. -- Ого! Оно работает! Юху-у-у!!! -- Мирт вскочил, словно бешеный, и запрыгал вокруг кровати. -- Мирт, тише, прошу. Голова раскалы... -- Клирик не успел закончить свою жалобу. К его губам припал Мирт, унося с собой в пропасть наслаждения Аихризона. Пленённый страстью, клирик не мог ничего сделать. Неконтролируемое тело "жертвы" само по себе потянулось навстречу Мирту - таким сладким был этот короткий поцелуй. Аихризон был смущён. Смущён до невозможного. Руки то и дело подрагивали, всё тело пронзали мурашки. -- Хе-хе. Вижу, тебе недостаточно. -- Мститель аккуратно убрал с лица слуги Богини чёлку. Он ещё долго вглядывался в эти светлые глаза, прежде чем снова вовлечь Аихризона в более глубокий поцелуй.

***

-- НИ ЗА ЧТО!!!! -- Клирик, буквально вмятый в кровать под тяжестью воина, отчаянно пытался скинуть с себя тяжеленную тушу. Его не привлекала перспектива быть снизу, и уж тем более - в таком состоянии, когда он всё ещё находится под воздействием чудодейственного лекарства. -- Тише, маленький, -- Влажные пальцы воина скользили по оголённому животу бледного парня, заставляя клирика то и дело содрогаться, издавать такие заводящие вдохи, -- Тебе понравится. Ты ещё долго будешь упрашивать меня повторить... Мирт очертил подушечкой пальца круг на животе возлюбленного, и тот поневоле ответил ему, выгнувшись в спине. Ему это нравилось. Безумно нравилось. Но страх грозил перечеркнуть все головокружительные ощущения, заменив их на всхлипы, тихие подрагивания и ожидание худшего. -- Я.... Я боюсь. Хватит! -- Вопреки своей гордости, Аихризон прокричал это как можно громче. Благо, каменные стены не пропускали его крики. Кристально-чистая слеза провела мокрую дорожку по щеке клирика, что заводила воина еще сильнее, но он не был садистом, и становиться им не собирался. -- Хорошо. Мы с тобой ограничимся простыми ласками... Слуга Богини был приятно удивлен - в кои-то века воины могут сдерживать себя? Хотя вряд ли это можно назвать чем-то вроде "самоконтроля". Тонкие губы мстителя скользнули под рубаху Аихризона, стремясь оставить как можно больше алых меток. Одна, вторая... И каждый раз такой сладкий, такой страстный вздох, переплетающийся с хрипом и приглушенными стонами... Мирт провел мокрую дорожку из поцелуев от пупка к паху клирика. Он чувствовал исходящий от возбужденного органа жар, и от этого ему становилось почему-то приятно. Оттянув ткань нижнего белья, он тут же отпустил её, отчего она забавно шлепнула Клирика и вызвала приглушенный смешок у воина. Аихризону уже было все равно - он был готов окунуться в волну удовольствия. И он почувствовал её через пару секунд, когда губы Мирта плотным кольцом охватили головку "хозяйства". Еще несколько мгновений, и он кончит. Перед глазами уже целыми стайками заплясали звёзды в бешеном вихре, сливаясь в одно большое белое пятно, и клирик не чувствовал ничего, кроме удовольствия. Громкий вскрик, едва слышный, тихий стон Мирта - и всё заполнилось темнотой. Приятные прикосновения рук к телу, легкие струйки ветра, пробегающие по обнажённому телу, ощущения теплого одеяла и кого-то рядом - это всё, что запомнил Аихиризон после столь насыщенного дня.