Я буду улыбаться

Я буду странным только сегодня. Завтра я снова стану обычным Ван Чианом

Хорошие мальчики должны быть идеальными. Гордость отца, приемник семейных традиций, наследник, лучший ученик, успешный во всем молодой мужчина, ответственный, сознательный — прекрасный портрет, не так ли? Замечательная картинка, возвышенный идеал. А он никогда не был идеальным. ЧиАн никогда не вписывался в узкие рамки того, каким должен быть хороший мальчик. Живой, подвижный, любопытный, открытый, он с детства был раздражающим фактором для отца и толпы прислуги в огромном, негостеприимном доме. Отец считал его глупым, неспособным ни на что ребенком, прислуга — лишним человеком, слабеньким сыночком корейской любовницы Председателя. Не нужный никому, кроме матери, что жила за сотни километров, ЧиАн каждый день прятал в себе колючую обиду, а когда становилось совсем тяжело и больно — пытался сбежать к единственному любимому человеку, хотя прекрасно знал, что его поймают, снова запрут в комнате и в очередной раз нарекут «несносным мальчишкой» и «заносчивым полукровкой». Такие бессмысленные побеги без надежды на успех были как отдушина, маленькая мечта, крохотная вера в чудо, что он сможет, что скоро снова увидит мать и наконец почувствует себя нужным. Но вместо этого — подушка в ненавистной спальне, которая на протяжении многих лет слушала его крики и зеркало, перед которым он учился улыбаться, несмотря ни на что. — Успокойся, успокойся. Ты же можешь, да? Давай, улыбнись. Да, вот так, криво. Да, это тоже улыбка, — такие разговоры с самим собой были поначалу обязательным атрибутом жизни молодого Ван ЧиАна, а спустя несколько лет улыбаться вошло в привычку. Просто улыбаться, всем назло. Пусть завидуют, пусть злятся, пусть думают, что он всегда счастлив и беззаботен или даже что он глуп. ЧиАн улыбается, даже если хочется разбить кулаки о стенку, лишь бы не чувствовать клокочущей ярости или тягучей боли в душе. Для него улыбка – щит, за которым никто не увидит, с каким трудом он дышит. Однако в стенах Мурима он позволил себе дать слабину. Осколки разбитого сердца безжалостно разрезали улыбку на куски. Даже в отцовском доме в Китае от никогда не чувствовал себя таким уничтоженным и пустым, как под равнодушным взглядом Сим СунДок. Ни одно физическое наказание не делало так больно, как мысли, что с каждым днем он отдалялся от той, что влюбила его в себя с первого взгляда. И теперь, когда его Ариэль уплывала в сети Юн Шиу, сил держаться и прятаться не оставалось. Он снова был не нужен, снова был не идеален. Он не был тем хорошим мальчиком, которым достаются хорошие девочки. Его принцесса ждала другого принца. Она променяла русалочий хвост на ноги, как у простой земной женщины, и ушла, а вместе с ней ушло и солнце с губ ЧиАна. Улыбка перестала давать ему силы и погасла, в последний раз блеснув в компании совершенной другой девушки и бутылки вина. Ночью, слушая на другом конце провода голос матери, он готов был расплакаться как ребенок. Он так хотел снова сбежать и теперь его побег бы даже увенчался успехом, но он не хотел расстраивать последнего по-настоящему близкого и любимого человека — Я люблю тебя мама. Все хорошо, мы обязательно будем вместе и вместе же уедем в Китай, чтобы показать, кто мы такие. Он пройдет этот путь до конца. Не ради Русалочки. Ради матери, ради счастья и гордости в ее теплых глазах. Ради ее улыбки.