Надеюсь, ты поймешь

Последний штрих, и Сакурай включил последнюю гирлянду. Та вмиг разлилась миганием разноцветных огоньков-капелек, рождая улыбку на довольном своей работой лице мужчины. Шо обернулся – Джун тоже уже заканчивал сервировать рождественским убранством аккуратный столик лишь на двоих. Каждый из них занимался тем же самым, что и каждый год, не меняя привычек, уже однажды решив не лезть в сферы друг друга. Вот только после окончания праздничных работ на своей территории наступал, наверное, самый сложный момент всей подготовки... – Ну ты же видишь, что не туда вешаешь! – в который уже раз причитал Шо, стоя посередине комнаты и держа в руках огромный фотобук. – Ну что опять тебе не так, мистер зануда? – с усталостью во взгляде отозвался Джун, стоя на высокой стремянке. – Ну вот посмотри сюда, – с важным видом сказал Шо, перелистнув пару страниц томика «Лучшие елки мира» и тыкая в одно из наряженных деревьев. – Разве кто-то так обворачивает шарики гирляндой, а потом еще рядом шишки искусственные лепит? Джун скептически глянул сверху вниз на разноцветную картинку и, вздохнув, промолчал – Сакурай подобных риторических вопросов мог задавать кучу и еще маленькую тележку впридачу, поэтому Мацу всегда просто продолжал делать так, как хотел, а Шо, а что Шо, успокоится, ну, может, что-то втихаря переделает, но ничего страшного уж точно не случится. Во всяком случае, именно так думал Джун, вновь собравшись поменять дизайн верхушки елки. – Ну что ж ты делаешь-то?! – воскликнул Сакурай так резко, что Мацу от неожиданности чуть не упал прямиком на пушистую красавицу. – Наверху должна быть звезда, а ты лепишь какую-то несуразную яркую мишуру! – И ничего она не несуразная, – парировал Джун, стараясь не реагировать на колкость. – Твои звезды уже давно вышли из тренда большого города, знаешь ли. Ты же вроде новости ведешь, а таких простых вещей не знаешь. Шо насупился и вновь сунул нос в книжку. Казалось бы, конфликт исчерпан, но, кажется, кто-то решил в этом году таки добиться того, чтобы его слушали. – А вот и неправда! Например, в Америке все еще это принято, так что... – Слушайте, Сакурай-сан, – не выдержал Джун, оставив свои попытки красиво связать концы мишуры, – сколько уже можно следовать за чужим мнением, только так решая, что правильно, а что нет. – Я не следую, а просто комбинирую идеи, – не отрываясь от листания фотобука, возразил Шо. – Вот посмотри на это – так украшают елки в Восточной Сибири... Не успел Сакурай закончить свою заумную тираду об особенностях убранства рождественских елок в других странах, как Джун спустился вниз и, стремительно подскочив к Шо, захлопнул его занудную книжку прямо перед таким же сующим только в занудные тексты носом. – Эй! Ты что творишь?! – тут же нахмурился Сакурай, вперясь взглядом в нарушителя его душевного спокойствия. – Я еще не дочитал... Джун тяжело выдохнул, не смея злиться на этого большого ребенка. – Мой дорогой Шо, когда ты уже наконец поймешь, что все это, – Джун потряс перед ним его же увесистой книжкой, – абсолютно неважно. – Как это неважно, люди же не зря... – попытался возразить Шо, но тут же был заткнут длинным пальчиком, прижавшимся к его губам. – Тсс, угомонись и послушай меня, – как можно более спокойно произнес Джун, приближаясь к Шо и заглядывая тому в глаза. – Пойми, это же наша елка, понимаешь? Мы можем украсить ее именно так, как нам самим захочется. Создать ее такой, какая будет нравиться нам с тобой, какая будет похожа на нас самих, слышишь? Джун потихоньку понижал голос, подходя ближе и прижимаясь лбом ко лбу Шо. Отчего хмурые морщинки на лице последнего одна за другой разглаживались. – А если мы можем сделать, как сами хотим, зачем нам смотреть на других? – шептал Мацу, беря лицо Шо в свои ладони. – Дома нам не нужно быть образцом для подражания, слышишь, не нужно. Здесь мы можем быть самими собой. – И что, можно даже не соблюдать сочетание цветовой гаммы? – хмыкнул Сакурай с сомнением. – Конечно же можно. Разрешаю тебе лично, – засмеялся Джун, вспоминая, как сам часто на концертах волнуется о подобных вещах. – Но все-таки это как-то... – протянул Сакурай, отстраняясь и уже ища взглядом по-варварски кинутую книжку. – Я же сказал, – повторил Мацу, аккуратно хватая Шо за руку, – ты можешь сделать что угодно. – Ну вот и дай мне это сделать, – фыркнул Сакурай, вновь раскрывая книгу и скептически сравнивая елки из нее с получившейся у них. На это Джун мог лишь, сложив руки на груди, устало закатить глаза к потолку. – Ну просто неисправимый упрямец! – причитал про себя Джун, направляясь на кухню. - Вот только дождись ночи, и я тебе устрою! План укрощения строптивого уже зрел в его голове. *** После довольно молчаливого ужина Сакурай тут же встал и, буркнув тихое «спасибо за еду», отправился в душ. Мацумото лишь ухмыльнулся, когда, на скорую руку убрав со стола, проходил мимо ванной, откуда доносился шум воды. Покопавшись в ящике со всяким мелким тряпьем, Джун таки нашел то, что ему было нужно. – Ну что, Сакурай, посмотрим, как ты с этим сможешь сдерживать свои желания, которых у тебя ой как немало, – посмеялся про себя Мацу в нетерпении. Вдруг звук воды стих, и Джун, погасив везде большой свет, занял выжидательную позицию в одном из темных углов. Небрежно повязав одно полотенце на бедра, Сакурай вышел в темноту их спальни, вторым полотенцем по привычке вытирая голову. – Джун, ты уже спать? – спросил Шо и только потом заметил, что в кровати никого нет, а из света зачем-то оставлена гирлянда. Джун тем временем стоял позади него и любовался тем, как красиво мигание лампочек отражалось в стекающих по его телу капельках. – Эй, ты где? – растерянно позвал Шо в темноту, намереваясь уже направиться в гостиную, но тут сзади его одной рукой нежно ухватили за талию, а другой закрыли глаза. – Здесь я, – тихо выдохнул Джун под самым его ухом, – дурачок. – Что ты делаешь? – расплывшись в довольной улыбке, поинтересовался Сакурай. Он чувствовал, как рука Джуна начала бродить по опасной кромке меж кожей его живота и краем полотенца, а губы нежно обхватывали кожу у плеча. – А чего ты хочешь? – дразня его горячим дыханием, отозвался Мацу. – О, я так много всего хочу... – игриво начал Шо, пытаясь развернуться к Джуну лицом, но ему этого сделать не дали. – Позволь мне сегодня предложить тебе кое-что особенное, – произнес Мацу, особенно выделяя последнее слово и не убирая руку с его глаз. – Ты меня прямо интригуешь, – ухмыльнулся Сакурай, разведя руки в стороны, тем самым позволяя делать с собой что угодно. – Дерзай. – Отлично, – хитро улыбнулся Мацу, доставая из-за пазухи шифоновый шарф из темной ткани. – Хоу, у нас намечаются ролевые игры, мой невинный зайчонок? – пошло произнес Шо, уже представляя, как, изображая злого волка, находит и в клочья разрывает одежду на своем любимом «ушастике». – Ууу, еще какие, – довольно протянул Мацу, – тебе понравится. – Не сомневаюсь, – в тон ему ответил Сакурай, уже готовый ринуться в бой. Когда все было готово, Джун немного отошел назад, чтобы глянуть на свое чудесное, ничего не подозревающее творение. Идеально! Шо с завязанными глазами и в одном лишь полотенце на бедрах смотрелся таким беззащитным и оттого столь сексуальным, что Мацу облизнулся от предвкушения. – Я готов тебя искать, – заигрывающее произнес Сакурай низким голосом, вытягивая Мацумото из сладкой неги созерцания. – Зачем меня искать? – смеясь, сказал Джун, прильнув к его груди и обнимая за талию. – Я же никуда не убегаю. – А я думал мы поиграем, – изобразив обиду, протянул Сакурай. Джун ухмыльнулся. – Иди сюда, – шепнул он, тяня Шо на пол. Удобно устроившись на ковре перед кроватью, Сакурай тут же попытался взять инициативу в свои руки, как делал всегда, подминая Джуна под себя, но для этого было еще рано, и его сразу же усадили на свое место, прислонив спиной к кровати. – А, какой шустрый, – передразнил его попытки Джун, зажимая одну руку за его спиной. – Еще рано. Шо как-то по-животному зарычал, одновременно и злясь, и предвкушая. Не говоря более ни слова, Джун прильнул к его шее, другой рукой обхватив пальцы свободной руки Шо, сжимая их. Мацу не давал Сакураю ни обнять его, ни дотянутся губами до своей кожи. Он откровенно дразнил его, покрывая поцелуями ключицы, проходясь языком по выемке шеи, адамову яблоку к подбородку, щекам, округлому носу... но не касаясь чуть сухих пухлых губ, хозяин которых постоянно облизывался, лишь бы увлажнить их. Увлеченный своими попытками уловить момент и самому стать ближе к Мацу, Шо не заметил, как его собственная рука, ведомая тонкой ладонью Джуна, проходится по его груди, затем лаская живот, обводя пупок, подбирается к самому заветному, скрытому за махровой тканью полотенца. – Что ты делаешь? – как бы шутливо заметил Шо, одергивая руку. Но Джун был настойчив. – Тсс, – тихо выдохнул он, крепко держа Сакурая за подбородок и медленно проводя большим пальцем по его губам. – Прошу, просто сделай мне сегодня приятно... Брови Шо изогнулись от внезапного осознания. – ... покажи, как ты себя ласкаешь. Я ведь знаю, как при этом ты можешь забыться... Шо помнил тот случай, когда после ссоры Джун все же решил вернуться домой, а не просидеть до утра у Шуна или Икуты, и какого тогда было его удивление, когда он застукал его, Сакурая, за самоудовлетворением, подкрепленным фотками Мацу на телефоне. Да... тогда Шо чуть ли не в бреду страсти накинулся на него, и, что уж говорить, та ночь была одной из самых страстных в их совместной жизни. Но все же в таких случаях всегда присутствовала одна немаловажная деталь – Сакурай был вдрызг пьян, а тут... – Я правда очень хочу это увидеть, – тем временем продолжал томно шептать Джун, неумолимо вновь подводя ладонь Шо к скрытому под полотенцем чуть напрягшемуся члену. – Хоть чуть-чуть... доставь мне это удовольствие. Сакурай успел пожалеть раз тридцать, что под рукой сейчас нет хорошенько наполненного бокала виски, прежде чем неуверенно кивнуть – все равно за этой повязкой он не увидит реакции Джуна, а значит, стыдно ему уже будет много позже. Короткий вздох, и Сакурай задержал дыхание, прежде чем, медленно пройдясь по бедру, нырнуть под белую чуть влажную от воды ткань. Первые нерешительные движения по стволу оказались такими родными и привычными, что на Сакурая нахлынул дикий прилив нежности к тому человеку, который гладил его сейчас по волосам и, явно следя за каждым его движением, целовал в плечо. Член после душа был таким гладким, что невозможно было удержаться, чтобы не пройтись по нему еще и еще, каждый раз надавливая все сильнее и раз за разом раскрывая нежную крайнюю плоть. Томные чуть слышные выдохи начали нарушать тишину – Джун заметил, насколько явно член Шо стал виден из-под полотенца, и чуть потянул ткань на себя, раскрывая уже твердый ствол во всей своей красе. Сакурай почувствовал, как по телу пробежал легкий холодок, но его это не останавливало – так стало даже легче. Джун нежно провел пальцами от локтя до запястья «рабочей» руки Шо и ладонью слегка обхватил его пальцы, принимая то же положение и как бы поощряя на более активные действия. Шо чувствовал, как сильно обсохли его губы от тяжелого дыхания и все более громких вожделенных стонов. – Поцелуй меня, – еле выговорил он, в поисках спасительной влаги метаясь головой по краю одеяла, но не прекращая движения руки. – Еще рано, – прошептал Джун ему в самое ухо, а затем с придыханием облизал его ракушку. – Сначала покажи мне, как ты изливаешься от собственного самоудовлетворения. Пусть он и говорил так, но у самого внутри все начинало гореть огнем, чему ярким примером был член, так явно выпирающий из-под домашних штанов. И так хотелось притронуться к нему, кончить вместе с Шо, но Джун держался, сохраняя всю сладость для Сакурая. Шо вдруг застонал громче и пронзительней – он был уже на грани, – от чего Джун тут же, задержав дыхание, непроизвольно прильнул к нему, упираясь членом прямо в его бедро и оставляя сильные засосы на шее. – Что же ты делаешь со мной... – сбивчиво выдыхал Шо, чувствуя возбуждение Джуна, ощущая собственный приближающийся пик. – Быстрей, Шо, я уже больше не могу, – с силой прикусив его мочку, чуть ли не простонал Джун. – Так хочу тебя... Этот молящий голос мог свести с ума кого угодно, а такой соблазнительный чуть хрипловатый тембр и подавно. Шо убыстрил движения, сильно сжимая у самого основания, чтобы головка налилась еще больше. Джун больше не мог смотреть на все это спокойно, врезаясь ногтями в свободную руку Шо. – Хочешь его? – на выдохе произнес Сакурай, на что Джун пробурчал что-то невнятное. – Я тоже этого хочу. Возьмешь? О таком нельзя было просить дважды, учитывая то, каким срывающимся в негу голосом это было сказано. Мускусный запах возбужденного тела ударил в ноздри, а рот погрузил в себя ставшую просто огромной головку. Джун успел только почувствовать языком нежность ее кожи, как из самого основания излилась чуть горьковатая, но такая долгожданная жидкость. Стянув с себя мешающуюся повязку, Сакурай тут же нашел глазами силуэт Джуна, то пропадающий, то вновь возникающий в мерном переливании разноцветных лампочек. Как конфету он облизывал его член, собирая остатки былой роскоши. Не отрывая пристального взгляда от его украшенных родинками губ, он тут же притянул его к себе, наконец-таки ощутив его вкус с примесью своего собственного. Тело Джуна просто молило о ласке, когда, подминая его под себя, Шо языком жадно погружался все глубже в его рот. Его пальцы, зарывшись в шевелюру Джуна, медленно, но с нажимом пропускали волосы через себя. Теперь, лежа сверху, Шо еще острей ощущал, как возбуждению Джуна хочется вырваться на волю. Сорвав с него кофту, Шо начал в нетерпении спускаться вниз по его телу, языком оставляя мокрые дорожки на коже, а руками не забывая ласкать его у сосков, то сжимая их, то отпуская хватку. Джун стонал все громче, чувствуя на себе все эти прикосновения, и как Сакурай пустил в ход зубы, словно зверь, срывая с него уже изрядно надоевшие штаны. Долгожданная свобода! И тут же Мацумото накрывают совсем иные ощущения, когда Сакурай принимает его в рот. – Что ты делаешь, – сквозь выдохи говорил Джун, – я так долго не протяну. – Придется, – кратко отозвался Сакурай, смачно причмокивая накопившейся слюной, в прямом смысле высасывая из Мацу все жизненные силы. Джун призывающе простонал, готовясь кончить, но Шо предусмотрительно сжал его член у основания, удерживая от этого «опрометчивого поступка». – Подожди еще немного, и обещаю, такого яркого оргазма ты еще никогда не испытывал, – хищно оскалился Сакурай, глядя на ротик Джуна и заволокшие сладостной пеленой глаза, в ожидании следящие за ним из-под приоткрытых век. Не теряя времени, Шо подложил под поясницу Мацу подушку и, обхватив его за бедра, опустился вниз. Он еще никогда не пробовал делать ничего подобного, но втайне всегда этого хотел. Сакурай еще никогда не слышал таких звуков, которые вырвались изо рта Джуна, когда он, облизав дырочку ануса, проник в нее языком. Пальцы Мацумото инстинктивно сжимали мягкую поверхность ковра, а всем его телом двигало лишь одно желание – чтобы этот полет наслаждения длился целую вечность. Сакурай игрался с ним, в свое удовольствие то проникая глубже, то скользя по поверхности узкого отверстия, тем временем одной рукой контролируя возбуждение члена, а другой лаская яички. Джун терялся в этом смешении совершенно разных ощущений, он уже не мог понять, где заканчивается его тело и начинается язык Шо, его мягкие губы и нежные, но настойчивые пальцы. – Как тебе мой язык, понравился? – сквозь пелену донесся до него голос Шо. – Да, – на выдохе вырвалось у Мацу, тут же сменившись очередным стоном. Джун даже и не заметил, как два пальца проникли внутрь, растягивая и тем самым подготавливая его для кое-чего побольше. – Давно пора было это сделать, – прошептал Сакурай где-то совсем рядом, целуя его в лоб. Мацу был уже смазан, поэтому пальцы могли проникать легко, достигая той глубины, на которой возникало особое наслаждение – еще не совсем на пике, но уже так близко, что ожидание съедает тебя, клетка за клеткой обдавая все тело сладостной патокой благодати. Шо видел, как Джун то открывал, то закрывал глаза, не в силах сфокусироваться, как он в приступе наслаждения закусывал губу, тем самым открывая спрятавшуюся под ней аппетитную родинку, он не мог оторвать взгляд от его лица, метавшегося по белому ворсу ковра, тем не менее замечая, как до белеющих костяшек Джун сжимал мягкую поверхность под собой. – Можешь обнять меня, – произнес Сакурай, наклонившись так, чтобы Мацумото его слышал. Что тот и сделал, тут же, как за спасательный круг, вцепляясь в его спину. – Я больше не могу, – еле слышно сказал Джун. Ему явно не хватало воздуха для слов. Сакурай отвечал ему легкими поцелуями в шею, успокаивая его и тем временем подстраивая свой уже возбудившийся член ко входу. – Еще немножко, – прошептал Сакурай, медленно вводя член внутрь. – Еще совсем чуть-чуть. Джун готов был уже взорваться, когда Шо начал первые медленные движения вперед. – Быстрее, – рыкнул Мацу, на эмоциях сильно закусив кожу на шее Сакурая. Шо про себя усмехнулся. Ну надо же, какие мы можем быть нетерпеливыми – да, царские замашки у него не отнимешь. Тем не менее Сакурай постепенно набирал темп, раз за разом входя все глубже, врезаясь в конечную пиковую точку, от чего у Джуна перехватывало дыхание – горло пересохло, на стоны просто не было больше влаги, – а из глотки вырывались только слабые похрипывания. Шо и сам начинал забываться, ощущая, как внизу все стянуло от наслаждения – когда Сакурай достигал сладкой точки, Джун обхватывал его член еще плотней. Боль от впившихся ногтей на спине, запах пота, смешанный с ароматом вожделения, невозможность дышать, непроизвольно вырывающиеся стоны и чувство, что вот-вот мир под тобой рухнет, качая тебя в последнем миге страсти – все это были их ощущения, которые уже не могли быть различимы друг от друга, соединившись в одно. Последний рывок Сакурая вверх под неукротимый бой рождественских огоньков, и Джун почувствовал, как земля ушла из-под ног, а силы вдруг иссякли. Его тело просто обмякло в руках Шо, а сознание буквально взорвалось, разлетевшись на тысячу мелких осколков. Сакурай, прижав Мацу к себе, гладил его по волосам, пока последний пытался дышать, усиленно хватая ртом воздух. А чуть после, когда на тело Джуна напала неумолимая дрожь – которая являлась явным признаком того, что Мацу скоро вернется в реальность, – Шо перенес его на кровать и, не выпуская из объятий, накрыл их обоих одеялом. – Ну как ты, уже вернулся из далекого плавания? – усмехнулся Сакурай, почувствовав, как Джун зашубуршился, пытаясь принять удобное положение. – Очень смешно, – буркнул Мацу. – Мне казалось, ты меня убить задумал. И скажу, выбрал ты для этого довольно изощренный способ. На что Шо рассмеялся, вовсю наслаждаясь нынешней немощностью тела и голоса своего замашистого короля – что значило, он смог доставить ему то ни с чем несравнимое удовольствие, которого смог добиться только он, Сакурай. – И все же так приятно полностью захватывать тебя во власть, – как бы между прочим, улыбаясь, заметил Шо. – Об этом ты тоже где-то в книжке прочитал или, может, тебя семпаи посоветовали? – съязвил Джун, явно приходя в себя и мысленно проклиная за несдержанность. По его плану все должно было оказаться совсем иначе – и это не он должен был сейчас ощущать слабость во всем теле, а Шо, доведенный до оргазма собственными желаниями. – Мне давно хотелось это с тобой сделать, – облизнулся Шо, поглаживая Джуна по ягодицам. – Попробовать тебя на вкус. – И что, так намного лучше – следовать самому себе? – будто между делом спросил Джун. Сакурай на секунду замер, глядя на темную макушку на своей груди, в таком явном напряжении застывшей в ожидании ответа. – Так вот оно что... – вырвалось у Шо, прежде чем он заливисто рассмеялся. – Ну что? – недоумевал Мацумото, перекатываясь на спину и ища глазами бесстыже ржущую над ним морду. Шо сгреб его в охапку и лег сверху, держась на локтях. Лампочки сменили свои цвета на более теплые, а Сакурая улыбнулся, заметив, как красиво их свет отразился в глазах Джуна. – Ты у меня самый лучший, – произнес он, прежде чем прильнуть к его губам, проникая глубже, делясь своей слюной. И Мацумото в этот миг мог только надеяться, что даже такой твердолобый умник Сакурай таки смог понять все то, что желало донести его сердце.