О, Боромир!

      О, ветер, такой вольный и быстрый. Ты мчишься по бескрайним равнинам, скользишь среди вековых деревьев, тормошишь прибрежный песок. Прошу, расскажи мне о том, что видел. Поведай мне о равнинах и лесах, о морях и прибрежных скалах. Могучий и гордый, о, ветер! Ты бьешься о древние стены белого города, разбиваешься, завывая. Много путников ты видел на своем пути. Подскажи же мне, не видел ли ты того, о ком я думаю каждую минуту?       Он, сильный и бесстрашный, никогда не искал себе жены. Утехой ему служили звон меча и предсмертный хрип его врагов. Но он всегда был добр ко мне, всегда улыбался и говорил с доброй насмешкой: «Никогда не падай духом, Аорет, у тебя все получится. Я уверен, что ты станешь достойной защитницей Гондора».       О, Боромир! Где же ты? Мне так не хватает твоей блистательной улыбки, твоего взгляда, пылающего пламенем победы. Знаешь, Боромир, ты никогда не видел или не хотел видеть во мне женщину, а вот я… Я любила тебя с самой первой нашей встречи. И сейчас внутри будто пылает огонь. Пожалуй, больше всего на свете я хочу увидеть тебя ещё раз, Боромир. Только лишь вернись живым, молю тебя. — Госпожа Аорет! — Со стороны дозорной башни сначала раздались шаги, а потом и знакомый голос. — Сколько можно тут стоять? Ветер уж очень холодный, Вы можете заболеть. — Я лишь продолжила смотреть вдаль, на Осгилиат. Этот некогда величественный город вновь в огне. — Я не заболею, Улиам. — Я глянула на свою служанку и вновь устремила свой взор за стену. Там, вдалеке, виднеется кроваво-красное зарево — зарево Мордора, злой силы, что издавна отравляет нашу землю. — Госпожа, владыка Дэнетор желает вас видеть. — Улиам переминалась с ноги на ногу и нетерпеливо поглядывала на дозорную башню, из которой только что примчалась. Я тяжело вздохнула, окинула взглядом Пеленнорские поля и двинулась к башне, через которую можно было выйти на улицы Минас Тирит.       И верно. Я уже долго стояла на белой стене и вглядывалась вдаль. Ветер пробрал до костей, а холод сковал конечности. Я пыталась подхватить подол мешавшегося белого платья, но окоченевшие пальцы не слушались, а ткань то и дело выскальзывала из рук. Недовольно мотнув головой, я бросила это дело и помчалась по ступеням вниз как можно быстрее. Подол развевался, норовя попасть под ноги. Никогда не любила платья — в них совершенно неудобно двигаться, а ещё они не смогут защитить от внезапного нападения орков. В этом отношении кольчуга, или, на худой конец, легкий доспех намного практичнее.       Улиам семенила позади, а я, не дожидаясь её, выбежала на улицы шестого уровня города. Стражники приветливо улыбались, когда я проносилась мимо. Надо сказать, они уже привыкли ко мне. Даже прозвали меня Белая Леди Минас Тирит. Ведь уже почти год я прихожу на стену и долго всматриваюсь вдаль, ожидая лишь только его, моего милого Боромира. Боюсь, что и этот факт не утаился от стражей, да и от многих жителей города.       Наконец, я остановилась у большого и старого дома, чтобы перевести дыхание. Лишь один взгляд на это большое строение пробудил множество воспоминаний из детства, в том числе и не очень приятных. Я и моя семья жила в этом большом доме более десяти лет назад. Тогда мне казалось, что нет места лучше. Мы с мамой вместе отдыхали в большом зелёном саду, что раскинулся за домом. Отец же иногда учил меня искусству владения мечом. Я была непоседливым ребенком, часто убегала от нянек и пряталась в зарослях сада. Лишь светлые волосы мелькали среди деревьев. Когда же меня ловили, я звонко смеялась, а ежели наказывали, то жалобно смотрела своими светло серыми глазами, словно моля о пощаде. К слову, привычки детства остались и сейчас.       Как бы то ни было, все хорошее рано или поздно кончается. Не помню зачем, но однажды моя семья выехала за пределы города. Кажется, мы ездили навещать родственников матери. Отец с матерью и я ехали в небольшой карете, а охранял нас отряд из десяти солдат. С чего такое внимание к нашим скромным персонам? Все очень просто — мой отец был давним другом Наместника Дэнетора и к тому же довольно богатым человеком.       В тот, казалось бы, прекрасный день мы уже возвращались в Минас Тирит. К сожалению, никто не знал, что отряд орков устроил засаду на этой дороге. В отца выстрелили отравленной стрелой, а мать убили сразу же. Оркская тварь, что забралась в карету, уже собиралась убить меня. И убила бы, если бы не отряд из Минас Тирит во главе с Боромиром. Оказалось, что этот отряд выехал нам на встречу, а сейчас кромсал недругов, которые напали на нас.       Не помню, как мне удалось избежать смерти, не помню, как я оказалась в крепких объятиях Боромира. Помню лишь, как ехала на его коне, уткнувшись лицом в его холодный доспех, и рыдала, как маленькая девочка, которая вмиг лишилась всего. Так оно и было. Тогда мне едва исполнилось тринадцать.       Как только мы приехали в Белый Город, меня немедленно доставили в лазарет, где я очень скоро уснула. Говорят, что на тот момент мой отец ещё был жив и что Дэнетор, узнав о случившемся, тут же пошел навестить моего раненого родителя. Много позже я узнала, что отец попросил у Владыки напоследок. Он просил, чтобы меня не бросали на произвол судьбы. Отец умолял Владыку Белого Города приютить меня, не дать умереть от нищеты или пропасть в сиротском доме. — Госпожа Аорет! — Улиам подбежала ко мне, запыхавшись от быстрого бега. — Госпожа, я еле угналась за вами! — Её звонкий голос вывел меня из раздумий. Я перевела взгляд на свою служанку и невольно заулыбалась. Мы росли с ней вместе, и я вправе называть её своей подругой. — Улиам, сколько можно повторять? Аорет, называй меня просто Аорет. — Девушка смутилась и уперлась взглядом в землю. Стройная телом, Улиам обладала той естественной красотой, что присуща простым девушкам. Круглое и немного загорелое, румяное лицо всегда светилось добротой и каким-то детским счастьем. Его украшал курносый нос, что немного напоминал маленькую картошинку. Её густые, темно-каштановые волосы всегда были заплетены в тугую косу, кончик которой Улиам часто теребила в руках. — Прости…те. Просто тетушка Беивет вечно ругает меня за это. — Улиам! Здесь нет Беивет, поэтому можешь называть меня как угодно. — Девушка будто просияла, а я улыбнулась ей. — Пойдем дальше, Владыка не любит, когда его заставляют ждать. — И я двинулась к воротам седьмого яруса. Стражники пропустили нас без вопросов, и мы попали в Верхний двор, знаменитый своим Белым Древом.       Понятно, что Владыка не смог отказать в последней просьбе своего давнего друга. Иначе сейчас бы я не была здесь и не любовалась бы величественным Белым Древом. Вот уже тринадцать лет я живу при дворе, и относятся ко мне с уважением. Можно сказать, что я стала приёмной дочерью Дэнетора. Кто знает, может все могло сложиться и по-другому?       Мы пересекли двор и направились в Колонный Зал. Перед массивной дверью нас остановили стражники. Улиам сказала им, что меня ждет Владыка, и они отворили дверь перед нами. Я вошла внутрь, а моя служанка осталась снаружи, не решаясь войти.       Набрав как можно больше воздуха в легкие, я двинулась вглубь зала. Восхищение и в то же время необъяснимую панику вызывали у меня статуи Королей Гондора, что располагались по бокам Зала. Такие огромные и величественные, будто готовые раздавить своих врагов сию же секунду. Я шла, гордо подняв голову, всем своим видом показывая, что не боюсь. Мое отражение в белом полированном полу двигалось вместе со мной. В дальнем конце Зала возвышался Белый Трон, что пустовал очень долгое время. На черном троне, что располагался на широком основании в нижней части помоста, сидел Наместник Дэнетор.       Седина давно тронула его волосы, но, тем не менее, Владыка оставался по-королевски величавым. Его лицо, и без того постаревшее, осунулось ещё больше, с тех пор, как его старший сын покинул Минас Тирит. Грусть и тоска поселились в его взгляде. Увидев меня, Дэнетор заметно приободрился. Владыка даже встал со своего трона и, подойдя ко мне, улыбнулся и развел руки в приветливом жесте. Я же едва успела поклониться ему. — Владыка, Вы желали видеть меня? — Да, девочка моя, — Наместник подошел совсем близко и завел руки за спину, внимательно, с родительской заботой во взгляде, посмотрел на меня. — Ты так быстро повзрослела. Твоя красота досталась тебе от матери, а храброе сердце от отца. — Мужчина, что заменил мне отца, вздохнул и провел рукой по моим золотистым волосам. Такие же волосы пшенично-золотого оттенка украшали голову моей матери. Я прекрасно помню её аккуратные черты немного вытянутого лица: прямой, но маленький носик, пухлые, и очень бледные губы, хорошо выделяющиеся скулы. Кожа бледная, без единого намека на румянец на щеках. Неужели я, правда, так похожа на мать? Но Владыка упомянул и про мое храброе сердце. Я невольно улыбнулась. — Прошу, составь мне компанию за обедом. — Дэнетор жестом пригласил меня за обеденный стол, что стоял неподалёку. Вокруг него уже суетилась прислуга, расставляя всевозможные яства и столовые приборы. — Конечно, Владыка. — Я склонила голову в почтительном жесте, а мужчина взял меня за руку и усадил за стол. Сам же сел напротив. Обилие продуктов на блюдах радовало глаз, но мне совершенно не хотелось есть. Дэнетор уже поглощал сочную, только приготовленную куриную грудку. Я же не брала ничего из яств, лишь пила вино из кубка. — Аорет, ты мало ешь и мало спишь. А ещё так мало улыбаешься в последнее время. Это печалит меня. Отчего твоё сердце затмили тучи грусти, девочка моя? Поведай мне эту тайну. Или, может быть, я знаю, в чём причина? — Я склонила голову, упёршись взглядом в кубок. Владыка прекрасно знает причину моей грусти. Ведь моя причина совершенно не отличается от его…       Дэнетор тяжело вздохнул, не дождавшись моего ответа, и сказал: — Кажется, я прекрасно знаю, отчего ты грустишь, верно? Просто не хочешь говорить этого. Что же, девочка, у меня нет слов утешения для тебя, ибо и моё сердце грустит. — В зале повисло молчание. Лишь изредка раздавались приглушенные шаги прислуги и позвякивание доспехов стражи.       Покончив с обедом, Дэнетор встал со своего места. Я тоже встала и поклонилась, собираясь уйти, но Владыка остановил меня, взял за руку и вместе мы вышли во двор. Мы неспешно прогуливались по седьмому ярусу, а за нами двигалась вереница из нескольких воинов — личной охраны наместника, называющейся Стражами Фонтана.       Вскоре мы дошли до невысокой ограждающей стены, откуда открывался обзор на весь Минас Тирит и Пеленнорские поля. Жестом Дэнетор приказал страже покинуть нас, что они поспешно выполнили. Владыка тяжело вздохнул, что делал часто в последнее время, и собрался заговорить, но нас прервали. — Отец, Аорет! — Раздался знакомый и неунывающий мужской голос. Кажется, этот голос я узнаю где угодно. Фарамир вернулся! Я повернулась к молодому мужчине лицом и бросилась его обнимать. В последнее время мы стали очень мало видеться. Ведь после отъезда Боромира именно Фарамир занял пост капитана Гондора, а это значило, что свободного времени, в том числе и времени на меня, у мужчины не остаётся. Именно поэтому я была так рада видеть его. Чего не скажешь о Дэнеторе. Владыка слегка повернулся к нам и окинул безразличным взглядом. — Я вернулся, отец. — Фарамир склонил голову, надеясь услышать тёплые слова. — Я вижу. Какие новости? — Я не принёс плохих новостей, как и хороших, к сожалению. — Впрочем, как и всегда. — После такого короткого диалога Дэнетор удалился в крепость, а его сын заметно расстроился. Я видела, что Владыка относится к своему младшему сыну совершенно не так, как к старшему. Он всегда был благосклонен к Боромиру, и вечно недооценивал Фарамира. Мне становилось больно от этого, ведь даже ко мне Дэнетор иногда относился теплее, чем к своему собственному младшему сыну. Но, не смотря на это, между братьями никогда не было вражды. Они любили друг друга, ну и меня тоже, как сестру. Ведь они действительно заменили мне братьев. Вот только я, глупая, влюбилась в старшего… Но сейчас это не важно. — Фарамир, — я тронула мужчину за плечо, — я очень рада видеть тебя. Как служба? — Я тоже рад видеть тебя, Аорет. — Пусть он и был опечален, но я знала, как можно приободрить его. Общение всегда поднимало его настроение.       Взяв Фарамира под руку, мы двинулись к воротам. По пути мужчина рассказывал о том, как он со своим отрядом следопытов выслеживал отряды орков, что в последнее время стали часто ходить по лесам. Раньше Фарамир часто рассказывал о славных битвах, в которых он плечом к плечу с Боромиром обороняли Осгилиат. Я очень любила слушать подобные истории, ведь мне ни разу не приходилось участвовать в настоящей битве. — Жаль, что брат уехал. Я бы хотел поехать с ним… или вместо него. — Я смогла лишь кивнуть. Далее мы оба молчали. И в молчании этом не заметили, как дошли до того самого места, где я обычно всматриваюсь в даль, ожидая чего-то.       Ветер бил в лицо, тормошил наши волосы и хватался за подол моего платья. Мы стояли в тишине, думая о своём. Но, кажется, наши мысли совпадали. Я бы тоже хотела поехать с Боромиром, но он уехал сам, опасаясь, что путь будет опасным.       Вдруг случилось то, чего мы совершенно не ждали. Потоки северного ветра принесли на своих крыльях глубокий и протяжный звук, который невозможно было спутать ни с чем. Я, как и Фарамир, прислушалась. Это точно звучал Великий Рог Гондора, который носил с собой Боромир. Мужчина всегда говорил, что услышав этот рог, все враги разбегаются в страхе! Неужели ветер услышал мои мольбы? Могло ли это быть хорошим знаком?       Но Фарамир, как и Дэнетор, который тоже слышал Рог Гондора, так ничего мне и не сказали. Через два дня Фарамир уехал в Осгилиат. И вновь мне осталось лишь надеяться, что ветер принесёт ещё одну весточку. Но ветер так ничего и не приёс…       В третью ночь, после отъезда Фарамира мне приснилось, что я стою на берегу прекрасной реки. Кругом лишь ночная мгла — не видно практически ничего, но я прекрасно вижу Фарамира на другом берегу. Мужчина заходит в реку по пояс, в то время как к нему подплывает лодка, кажется эльфийская. Я не могу разобрать, что в ней, а на лице Фарамира отражается такая боль, что мне хочется плакать.       Но тут лодка, противясь течению, плывёт в мою сторону, подплывает настолько близко, что теперь я могу разобрать, кто находится в ней. В лодке лежит бездыханное тело Боромира, умершего от многочисленных ран. Его меч сломан, и покоится в его руках, сложенных на груди. От нахлынувших ужаса и огромной печали я не удержалась на берегу и упала в реку, а затем проснулась в холодном поту.       На улице светало, а из головы никак не хотел уходить дурной сон. Я будто наяву видела такого умиротворенного, но мертвого Боромира. Огромная печаль охватила моё сердце. Не такую весть я хотела получить.       Уже через несколько дней в Минас Тирит прибыл гонец, что нёс за собой дурную весть. Он принёс в замок расколотый надвое костяной рог Боромира. Тот самый, звучание которого я слышала накануне.       И вновь, в который раз, я несусь на стены великого и древнего города, там я не сдерживаю слёз.       О, Боромир! Значит ли это, что я больше никогда не увижу тебя?