Булочка

- Ах, он такой хорошенький! Я его обожаю! Солнышко! И веснушки на плечах - милая булочка с корицей! - Это ты о ком, Гледриль? - Да о лорде нашем, о лорде Маэдросе, конечно! Из-за двери послышался мелодичный смех на три голоса. Маэдрос остолбенел и, не успев затормозить, едва не врезался лбом в косяк. Такого о себе он никак не ожидал услышать. Он спустился на кухню, чтобы взять себе чего-нибудь перекусить перед выездом в дозор, но сейчас невольно остановился перед дверью. Лорд оказался в неловкой ситуации – войди он сейчас, и смешливые пекарки смутятся. Но и скрываться в собственном замке под дверью, будто мальчишка, подслушивающий девичьи разговоры – для лорда Химринга это было чересчур. Разозлившись на себя за заминку и на беспечных девиц за пустую болтовню, Маэдрос яростно распахнул дверь в кухонную залу. - Ай! – белокурая эллет коротко вскрикнула, поднос в ее руках накренился, и стопки тарелок и чашек с грохотом съехали на пол, образовав горку черепков. - Милая леди, не думай, что наши гончарных дел мастера страдают от безделья, не добавляй им работы, - едко процедил Маэдрос. Старшая пекарка отвернулась, закрывая рот ладонью, вторая девушка тихонько прыснула в кулачок. - Прости, мой лорд, - прошептала Гледриль, краснея. - Будьте так любезны, соберите нам перекусить в дозор, на десяток воинов. Охота обедать у Маэдроса пропала, и он, вылетев из кухни так же стремительно, как и входил, почти бегом поднялся к себе. - Милая, балрог меня раздери! – произнес он вслух. – Булочка, в Тангородрим ее, с корицей! Маэдрос полез в сундук, где было спрятано зеркало. Настенных зеркал он в своих покоях не держал с тех пор, как два предыдущих, в минуту дурного настроения, попали под горячий кулак и непоправимо пострадали. В серебряном стекле гномской работы отразилось раскрасневшееся лицо в обрамлении растрепанных рыжих волос. Шрамы, когда-то густо покрывавшие каждую пядь тела феаноринга, побледнели и слились в сплошную паутину. На ее фоне резко выделялся свежий рубец над глазом, полученный в недавней войне. На шее еще виднелась белесая полоса с неровными краями, при взгляде на которую Маэдрос нервно сглотнул. Край левого уха был уродливо срезан. Но самым страшным на этом лице были глаза, даже в минуту короткого отдыха - колючие, пылающие холодным огнем. Этот взгляд казался пугающим даже самому Маэдросу. Он скинул рубашку и продолжил рассматривать себя. Если бы душевные раны заживали так же быстро, как рубцы на теле… Но были ранения, которые никогда не поблекнут, не пройдут бесследно. Глубокий, косой порез через грудь Маэдрос получил в Альквалонде. Лорд Химринга закусил губу. Зато широкий фиолетовый кровоподтек на ребрах был страшен на вид, но вызвал лишь короткий смешок – это он на прошлой неделе упал с коня в погоне за очередным орочьим отрядом. И наконец – безобразная культя вместо правой руки, скрытая ремешками железного протеза. Маэдрос вздохнул. Братоубийца, мятежник и предатель. Бывший узник Ангбанда и вечный пленник Клятвы. Воин, беспощадный к врагам, и командир, безжалостный к соратникам. По коридору раздались торопливые шаги. - Что-то случилось? – спросил Маглор, побеспокоенный грохотом хлопнувшей двери. Когда Маэдрос закончил возмущенный рассказ, брат не смог удержаться от смеха. - Не вижу ничего смешного. Эта балаболка, пять волколаков ей за шиворот, серьезно считает меня… хорошеньким? И когда это она умудрилась увидеть мои плечи – с веснушками или без? Маглор качнул головой. Тренировочная площадка была открыта для всех, и там частенько бывало жарко. - Но ведь ты и правда красивый. Мама была права. Гледриль не виновата, она не застала тех ужасных событий и знает тебя только как заботливого правителя Химринга, симпатичного парня и отважного воина. А для воина даже шрамы – почетны. - Ну, это уже что-то из поверий смертных. Милая булочка! Булочка, балрога мне в зад! Ничего, что эту булочку уже пообкусали со всех сторон, так что живого места не осталось? - Нельо, - Маглор укоризненно покачал головой. - Не сердись на девушку. Лучше подумай, почему тебя так задели ее слова. - И без того есть над чем думать, - буркнул Маэдрос, натягивая рубаху, а поверх – поддоспешник. Пора было собираться к выезду. - Скоро весна. Птицы, ручьи, первые листья, - продолжал Маглор. - Неужели ты всерьез считаешь, что не можешь понравиться девушке? - Морготовы… кхм… - Маэдрос оглянулся на брата, - уши! Только этого мне не хватало. У меня полный замок поэтов и специалистов по выпечке, и полный лес орков и прочей дряни! И война на носу! Пока отряд седлал лошадей, Маэдрос подозвал к себе конюшего. Волосы у парня были ослепительно рыжими – не такими темными, как у троих сыновей Феанора, а с золотым отливом. Среди эльдар это было редкостью, однако встречалось. Глядя на веснушки на носу у юноши, лорд Химринга коварно улыбнулся. - Будь добр, сходи на кухню и спроси Гледриль – она приготовила лепешки нам в дорогу. - Мигом, мой лорд! – откликнулся парень. В этот раз дозор вернулся без потерь, но и без побед. Уставший лорд Химринга, освободившись, наконец, при помощи оруженосца от доспехов, поднялся к себе. За столом сидел Маглор, рядом с ним стоял кувшин и блюдо, накрытое белой салфеткой. По комнате растекался умопомрачительный запах. Маэдрос налил себе в бокал вина и приподнял угол салфетки. - Что это? - Извинения от Гледриль, - усмехнулся Маглор. Маэдрос сел на подоконник, блаженствуя. Внизу, во дворе, булочных дел мастерица во всю хохотала в компании рыжего конюшего, всовывая ему в руки кулек. - И как тебе? – спросил Маглор. - Булочки, - промычал Маэдрос с набитым ртом, одновременно пытаясь улыбнуться, - Булочки с корицей, Моргот бы их… А, нет, хрен ему, обойдется. Они великолепны!