Узнай меня

— Вы уверены, что это удобно? — спросила я шепотом, послушно опускаясь в стоматологическое кресло. Медсестре и врачу явно было не до того, чувствую ли я себя в своем тарелке, и кресло заскрипело под тяжестью моего тела, если это можно назвать тяжестью. В кабинете под потолком жужжала древняя советская лампа. Я не могла бы упрекнуть эту клинику за такой средневековый выбор: новые лампы не прослужили бы так долго, будучи сконструированными так, чтобы любой электрик с непременно золотыми руками был в состоянии починить сломанное. Конечно — ведь все они были из составных частей, которые были сконструированы так, что никогда не могли бы сломаться по-отдельности. Да если бы Иисуса конструировали бы советы, словно робота, который должен умереть за наши грехи, его воскрешение было бы предопределено! И вместо "Воистину воскрес" повсюду звучало бы "Разумеется, воскрес. Ты что, идиот?!". — Ну вот и все, — сухость и сдержанность была присуща этим женщинам, из-за чего я невольно побаивалась их и завидовала им. — Заберете у главного свои документы, он сейчас у себя, и можете быть свободны! Я, как могла, выразила благодарность и закивала, отступая вместе с ощущением, будто бабушка стоит у меня за спиной, хотя ее уже несколько лет, как нет. По крайней мере, по ее сказкам, которыми она запугивает меня, чтобы я больше и лучше слушалась. Хотя бабушкой ее назвать ни у кого язык не повернулся бы: даже в этом возрасте дух ее был молод и капризная бойкость заставляла всерьез задумываться: а не ведьма ли она, часом? Конечно же, в хорошем смысле этого слова. Словно Гермиона Грейнджер, знающая все про всех, но мудро молчащая, она всегда казалась мне любимой сестрицей, а не далеким человеком двумя поколениями старше моего. С золотыми вьющимися кудряшками. Я обернулась в сторону, куда указали врач и медсестра. Через серию стекол со сдвинутыми занавесками был кабинет главного врача. Резко выдохнув, я не сразу смогла сделать вдох. Не слишком высокий мужчина средних лет собирался уйти с работы, переодеваясь в полутьме коридора. Он был коренаст и основателен, почти как та лампа, и не смотрел на меня или идущих за моей спиной, подняв хитрые и какие-то зловещие глаза на нас, когда мы выдали свое появление, скрипнув входной стеклянной дверью. Моя золотоволосая сестрица забрала у него документы, а я так и не смогла выдавить из себя и слова, внутренне содрогаясь от того, какой жуткой казалась миловидная улыбочка этого врача, который, казалось, прожигал пытливым взглядом каждого, готовый в любой момент отправить в преисподнюю. И только эта улыбка тонких губ была призвана смягчить это жуткое ощущение, но в моем представлении она делала только хуже. — Видишь этого мужчину? — раздался у меня за спиной шепот сестрицы. — Это твой настоящий отец… — Что? — выпалила я беззвучно, повернув голову, но не в состоянии оторвать глаз от мужчины, который не обращал на наше замешательство ровным счетом никакого внимания, продолжая сборы. В этот момент я вспомнила историю своей матери, которая была убита, попав не в ту компанию, как всегда говорила сестрица. То есть, конечно, бабушка. Могло ли быть такое, что и этот человек был ответственен за произошедшее? Глядя на эту миловидную улыбку на жутковатом лице, я не смогла бы отрицать такой вероятности. А если нет? Хуже всего оказалось то, что я в действительности ощущала то, что мой папа никогда не был мне отцом на самом деле. В голове невольно пронеслось предательское и тягучее "так вот, почему он на самом деле никогда меня не любил…". Конечно, он приезжал и приносил деньги, но с годами, когда я в действительности начала в нем нуждаться, обращаясь в девушку из ребенка и обретая собственное мнение относительно многого, он отдалился от меня, будто бы в самом деле не узнавал в моей взрослой версии ничего от себя самого. Быть может, узнавая маму? И разве мог бы человек, видевший ее, не узнать меня теперь? Я с невольной надеждой посмотрела на врача, как никогда ощущая себя похожей на мать. Ведь я могла бы стать врачом сама, если бы он принял меня! Это одна из самых уважаемых мной профессий… Собравшись, мужчина прошел мимо нас, а мы покорно последовали за ним. Безумный порыв охватил меня целиком, и я одернула руку, скользнув ладонью по его спине, между лопаток. Мужчина резко обернулся, пытливым взглядом обводя меня, сестрицу и подчиненных. Это мог быть кто угодно из нас. — Кто-то… дотронулся до моей спины? — жутковато переспросил он, сощурив глаза с той же улыбкой, от которой у меня похолодело внутри. Я промолчала, недоуменно пожав плечами.